Но сознание его прояснилось лишь на миг. Все существо Маркуса находилось во власти демонов плоти. Будучи слитым с ее мягким телом, он не мог соображать. Лишь в те мгновения, когда он после всего лежал рядом с ней, он осознал, что следует из этого факта.
Чувствуя, что падает в пропасть, Маркус пытался сопоставить известные ему факты. Изабел – девственница. Это ему точно известно. Он бросил взгляд на розовую от крови воду в тазу. Она никак не могла выносить и родить ребенка. Эдмунд не ее сын.
Он нахмурился. Эдмунд, вне всякого сомнения, Мэннинг, сын Хью, но его мать не Изабел. Так почему же она вернулась в Англию и заявила, что Эдмунд – ее сын? Чтобы получить еще время на размышления и уничтожить доказательства ее потерянной невинности, он тщательно прополоскал салфетку и вылил воду в окно. Поставив таз на прикроватный столик, Маркус повернулся к Изабел:
– Теперь я тоже втянут в эту ложь. Только мы с тобой знаем, что вы с Хью так и не консуммировали брак и Эдмунд не твой сын, – с горечью сказал он.
Изабел кивнула. Ее переполняли чувства, и говорить она не могла. Она всегда верила, что Маркус не выдаст ее и Эдмунда тайны. Но только сейчас она поняла, что натворила, ничего ему не рассказав. Она лишила его выбора, права решить, хочет он вместе с ней разделить ложь, с которой она жила с того самого момента, когда узнала про Эдмунда, или не хочет. Думая лишь о том, как защитить сына – а она никогда не думала об Эдмунде иначе как о сыне – и сдержать клятву, которую она дала Хью в тот трагический жаркий день, она даже не задумалась о том, каково придется Маркусу. Она просто решила за него, и все.
Маркус Шербрук – самый уважаемый человек в округе, все – от титулованного аристократа до последнего слуги – знали, что Маркусу Шербруку можно доверять, что он честный и справедливый человек. А теперь она втянула его в ту лживую игру, которой жила каждый день.
Она подняла руку, будто желая коснуться его, но бессильно уронила ее.
– Прости. Я не хотела тебя в это втягивать.
– А как ты хотела меня не втягивать? – Маркус не знал, что бесит его больше: что она не доверила ему правду или что посчитала, что он в любом случае сохранит тайну. – Ты наверняка подумала, что когда выяснится, что ты девственница, я узнаю всю правду.
Она вспыхнула, глаза зло сверкнули.
– Если помнишь, я сделала все, чтобы разорвать помолвку. – Она ткнула в него пальцем: – Ты сам виноват! Я никогда не хотела за тебя замуж! Это ты меня заставил, но если бы ты не женился на мне, ты никогда бы ничего не узнал. Так что нечего меня винить!
Маркус скривился. Она была права.
– Отлично, – сказал он. – Мы поженились из-за меня, и теперь я посвящен в неожиданно открывшуюся тайну. – Он прищурился. – Так вот чем тебя шантажирует Уитли. Эдмундом?
Изабел провела рукой по спутанным волосам.
– Да, – устало ответила она.
– Что именно ему известно?
– Он ничего не докажет. Если бы я не потеряла голову от страха, когда он явился в первый раз, а подняла бы его на смех, он бы убрался восвояси. Мне так кажется. – Она вздохнула. – Но я заплатила ему, и он повел себя как шакал, почуявший добычу тигра. Он почуял, что что-то тут есть, и стал рыскать, вынюхивая, что это.
– Но доказательств нет?
Изабел вздохнула:
– По крайней мере я о них ничего не знаю. Медальон сам по себе ничего не доказывает. – Она посмотрела ему в глаза. – Но я не знала, что у него что-то есть, и не могла просто положиться на удачу. – Ее глаза молили о понимании. – Но даже без медальона, даже если бы он ничего не мог доказать, ему достаточно было посеять сомнения в законнорожденности Эдмунда. Он бы поломал жизнь Эдмунду и лишил барона спокойствия и счастья. Уверена, здесь ходило много сплетен о нашем с Хью внезапном браке. И когда в Мэннинг-Корт пришло известие о рождении Эдмунда, наверняка кое-кто стал загибать пальцы и удивленно поднял брови: после нашей свадьбы с Хью прошло всего восемь месяцев. – Изабел горько рассмеялась. – Наверняка многие чего-то подобного от меня и ждали, но если бы кто-то призадумался, то, наверное, вспомнил бы, что Хью путешествовал по Англии в тот момент, когда предположительно произошло зачатие. – Она устало добавила: – Мы с Хью всегда об этом волновались. Но никому и r голову не пришло ставить под сомнение наше слово о том, что Эдмунд наш сын. – Изабел сжала кулаки и бросила на Маркуса взгляд-мольбу. – Но если бы Уитли начал задавать вопросы, разнюхивать, распускать сплетни, возможно, хотя и маловероятно, что кто-то узнал бы правду. Я не могла этого допустить.
Маркус мысленно вернулся в те полные боли месяцы после побега и замужества Изабел. Он слишком хорошо помнил сплетни и слухи и еще лучше – хитрые взгляды и ухмылки на лицах салонных сплетниц, когда барон, сияя от гордости, рассказывал о внуке. Маркусу следовало раньше догадаться об их значении, но он слишком сильно страдал от того, что потерял Изабел навсегда… и что она родила мужу сына. Даже сейчас он ощутил отзвук того пронзительного отчаяния.
Маркус встряхнулся. Все закончилось. Изабел теперь его жена. Улыбка ярчайшего удовлетворения легла на его лицо. И она никогда не принадлежала Хью.
Маркус посмотрел на нее и понял, что ему на самом деле не важно, какой ложью или полуправдой они с Хью окружили Эдмунда. Для него имеет значение только то, что она здесь и она его жена. Его. Не Хью. И никогда не была женой Хью.
Эта мысль доставляла ему несказанное удовольствие. Он поискал в себе угрызения совести – не нашел. Не настолько он благороден. Маркус напомнил себе, что речь идет о чем-то большем, чем его удовольствие, и сосредоточился на таинственных обстоятельствах рождения Эдмунда. Как бы там ни было, Изабел больше десяти лет несла это бремя в одиночку, и как бы он на нее ни злился за то, что она не разделила его с ним раньше, он желал услышать правду.
Маркус огляделся и скривился, увидев два изящных кресла. Им предстоит долгий разговор, и он не намерен всю ночь просидеть на этой игрушечной мебели.
– Пойдем ко мне, – сказал он отрывисто. – Там горит камин. – Он покосился на чайник. – И выпивка покрепче.
Изабел ничего не сказала, когда он взял ее за руку и практически потащил в свою спальню. Лишь когда Маркус с удобством расположился в кресле с накидкой из бордового бархата у весело потрескивающего огня и сунул ей в руку бокал бренди, он сказал:
– Ну, теперь рассказывай. Все.
Глава 13
Изабел окинула взглядом уютную комнату, освещенную лишь парой свечей в серебряных подсвечниках, которые стояли на каминной полке резного дуба. Нужно было собраться с мужеством и обдумать, как начать повествование. Слишком много лет она прожила в страхе, что обстоятельства рождения Эдмунда откроются и все, что они с Хью и матерью Эдмунда сделали, окажется напрасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Чувствуя, что падает в пропасть, Маркус пытался сопоставить известные ему факты. Изабел – девственница. Это ему точно известно. Он бросил взгляд на розовую от крови воду в тазу. Она никак не могла выносить и родить ребенка. Эдмунд не ее сын.
Он нахмурился. Эдмунд, вне всякого сомнения, Мэннинг, сын Хью, но его мать не Изабел. Так почему же она вернулась в Англию и заявила, что Эдмунд – ее сын? Чтобы получить еще время на размышления и уничтожить доказательства ее потерянной невинности, он тщательно прополоскал салфетку и вылил воду в окно. Поставив таз на прикроватный столик, Маркус повернулся к Изабел:
– Теперь я тоже втянут в эту ложь. Только мы с тобой знаем, что вы с Хью так и не консуммировали брак и Эдмунд не твой сын, – с горечью сказал он.
Изабел кивнула. Ее переполняли чувства, и говорить она не могла. Она всегда верила, что Маркус не выдаст ее и Эдмунда тайны. Но только сейчас она поняла, что натворила, ничего ему не рассказав. Она лишила его выбора, права решить, хочет он вместе с ней разделить ложь, с которой она жила с того самого момента, когда узнала про Эдмунда, или не хочет. Думая лишь о том, как защитить сына – а она никогда не думала об Эдмунде иначе как о сыне – и сдержать клятву, которую она дала Хью в тот трагический жаркий день, она даже не задумалась о том, каково придется Маркусу. Она просто решила за него, и все.
Маркус Шербрук – самый уважаемый человек в округе, все – от титулованного аристократа до последнего слуги – знали, что Маркусу Шербруку можно доверять, что он честный и справедливый человек. А теперь она втянула его в ту лживую игру, которой жила каждый день.
Она подняла руку, будто желая коснуться его, но бессильно уронила ее.
– Прости. Я не хотела тебя в это втягивать.
– А как ты хотела меня не втягивать? – Маркус не знал, что бесит его больше: что она не доверила ему правду или что посчитала, что он в любом случае сохранит тайну. – Ты наверняка подумала, что когда выяснится, что ты девственница, я узнаю всю правду.
Она вспыхнула, глаза зло сверкнули.
– Если помнишь, я сделала все, чтобы разорвать помолвку. – Она ткнула в него пальцем: – Ты сам виноват! Я никогда не хотела за тебя замуж! Это ты меня заставил, но если бы ты не женился на мне, ты никогда бы ничего не узнал. Так что нечего меня винить!
Маркус скривился. Она была права.
– Отлично, – сказал он. – Мы поженились из-за меня, и теперь я посвящен в неожиданно открывшуюся тайну. – Он прищурился. – Так вот чем тебя шантажирует Уитли. Эдмундом?
Изабел провела рукой по спутанным волосам.
– Да, – устало ответила она.
– Что именно ему известно?
– Он ничего не докажет. Если бы я не потеряла голову от страха, когда он явился в первый раз, а подняла бы его на смех, он бы убрался восвояси. Мне так кажется. – Она вздохнула. – Но я заплатила ему, и он повел себя как шакал, почуявший добычу тигра. Он почуял, что что-то тут есть, и стал рыскать, вынюхивая, что это.
– Но доказательств нет?
Изабел вздохнула:
– По крайней мере я о них ничего не знаю. Медальон сам по себе ничего не доказывает. – Она посмотрела ему в глаза. – Но я не знала, что у него что-то есть, и не могла просто положиться на удачу. – Ее глаза молили о понимании. – Но даже без медальона, даже если бы он ничего не мог доказать, ему достаточно было посеять сомнения в законнорожденности Эдмунда. Он бы поломал жизнь Эдмунду и лишил барона спокойствия и счастья. Уверена, здесь ходило много сплетен о нашем с Хью внезапном браке. И когда в Мэннинг-Корт пришло известие о рождении Эдмунда, наверняка кое-кто стал загибать пальцы и удивленно поднял брови: после нашей свадьбы с Хью прошло всего восемь месяцев. – Изабел горько рассмеялась. – Наверняка многие чего-то подобного от меня и ждали, но если бы кто-то призадумался, то, наверное, вспомнил бы, что Хью путешествовал по Англии в тот момент, когда предположительно произошло зачатие. – Она устало добавила: – Мы с Хью всегда об этом волновались. Но никому и r голову не пришло ставить под сомнение наше слово о том, что Эдмунд наш сын. – Изабел сжала кулаки и бросила на Маркуса взгляд-мольбу. – Но если бы Уитли начал задавать вопросы, разнюхивать, распускать сплетни, возможно, хотя и маловероятно, что кто-то узнал бы правду. Я не могла этого допустить.
Маркус мысленно вернулся в те полные боли месяцы после побега и замужества Изабел. Он слишком хорошо помнил сплетни и слухи и еще лучше – хитрые взгляды и ухмылки на лицах салонных сплетниц, когда барон, сияя от гордости, рассказывал о внуке. Маркусу следовало раньше догадаться об их значении, но он слишком сильно страдал от того, что потерял Изабел навсегда… и что она родила мужу сына. Даже сейчас он ощутил отзвук того пронзительного отчаяния.
Маркус встряхнулся. Все закончилось. Изабел теперь его жена. Улыбка ярчайшего удовлетворения легла на его лицо. И она никогда не принадлежала Хью.
Маркус посмотрел на нее и понял, что ему на самом деле не важно, какой ложью или полуправдой они с Хью окружили Эдмунда. Для него имеет значение только то, что она здесь и она его жена. Его. Не Хью. И никогда не была женой Хью.
Эта мысль доставляла ему несказанное удовольствие. Он поискал в себе угрызения совести – не нашел. Не настолько он благороден. Маркус напомнил себе, что речь идет о чем-то большем, чем его удовольствие, и сосредоточился на таинственных обстоятельствах рождения Эдмунда. Как бы там ни было, Изабел больше десяти лет несла это бремя в одиночку, и как бы он на нее ни злился за то, что она не разделила его с ним раньше, он желал услышать правду.
Маркус огляделся и скривился, увидев два изящных кресла. Им предстоит долгий разговор, и он не намерен всю ночь просидеть на этой игрушечной мебели.
– Пойдем ко мне, – сказал он отрывисто. – Там горит камин. – Он покосился на чайник. – И выпивка покрепче.
Изабел ничего не сказала, когда он взял ее за руку и практически потащил в свою спальню. Лишь когда Маркус с удобством расположился в кресле с накидкой из бордового бархата у весело потрескивающего огня и сунул ей в руку бокал бренди, он сказал:
– Ну, теперь рассказывай. Все.
Глава 13
Изабел окинула взглядом уютную комнату, освещенную лишь парой свечей в серебряных подсвечниках, которые стояли на каминной полке резного дуба. Нужно было собраться с мужеством и обдумать, как начать повествование. Слишком много лет она прожила в страхе, что обстоятельства рождения Эдмунда откроются и все, что они с Хью и матерью Эдмунда сделали, окажется напрасным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82