Маркус сразу же направился в кабинет и запер за собой дверь. Томпсон уже позаботился о том, чтобы в камине горел огонь, а по обе стороны от него – свечи в канделябрах, так что в комнате не было темно, но Маркус зажег еще несколько свечей на письменном столе. Он положил шинель и вытащил из потайного места меморандум, тщательно осмотрел его еще раз. Первое впечатление подтвердилось. Бумага ничем не отличалась от обычной, и он поспорил бы на мешок золота, что в ящике его стола найдется несколько листов похожего качества. Бумага являлась для него главным препятствием. Убедившись, что план сработает, он сел за стол и, обшарив ящики, нашел именно то, что искал: несколько листов почти такой же бумаги, как та, на которой был написан план Уэлсли по вторжению в Португалию. Проверив перо и чернильницу, он приступил к кропотливой работе – принялся переписывать меморандум слово в слово, за исключением географических названий, дат, числа кораблей и войск – тут он вставлял, что Бог на душу положит. В его плане было, правда, одно уязвимое место, и Маркус думал о нем с содроганием. Если шантажировал его Уитли и встречаться, чтобы обменять меморандум на Изабел, ему придется именно с Уитли, то весьма вероятно, что тот знает содержание меморандума и распознает фальшивку. Но Маркус делал отчаянно рискованную ставку на то, что Уитли никак не связан с похищением Изабел, а реальный похититель и понятия не имеет о том, что написано в подлинном документе.
Записка от похитителя ничего не говорила об авторе. Но он все-таки не верил, что это Уитли. Уитли – трус. Взять, к примеру, хотя бы его неуклюжие попытки вернуть шинель. Похищение безоружной женщины – не дело для отважного мужчины, однако и оно требует определенной дерзости и храбрости – черт, которыми Уитли явно не обладал. К тому же он исчез. Возможно, история с исчезновением – только прикрытие для его настоящей деятельности, но Маркус в этом сомневался. Ему казалось, что самое разумное объяснение внезапного и необъяснимого исчезновения Уитли – его смерть. Погиб ли он от несчастного случая или его убил кто-то, пока неизвестный, – покажет время. Инстинкт подсказывал Маркусу, что кто бы ни организовал похищение Изабел, этот кто-то стоял также и за исчезновением Уитли. В игре появились новые лица. Игроки, которые не поймут, что их обвели вокруг пальца, пока не будет уже слишком поздно.
Простейшее объяснение последних событий к в том, что новоприбывший – или новоприбывшие – захватил Уитли и так или иначе – о способах Маркус задумываться не хотел – вынудил его рассказать всю правду о меморандуме. Он замер, вспомнив, как Уитли отдал ему медальон. Покачал головой. Медальон – совсем не то же самое, что меморандум. Уитли блефовал, угрожая Изабел, он мало что терял, возвращая медальон владелице. Но вот меморандум…
Взгляд Маркуса упал на бумаги, разложенные на столе. Французы по-королевски отблагодарят того, кто передаст им в руки эти сведения. И Уитли это знал. Он не отдал бы его просто так. Маркус твердо верил, что Уитли мертв и погиб он от рук того, кто похитил Изабел. То, что Изабел сейчас в руках кого-то настолько безжалостного, что он способен пытать и убивать, наполнило его сердце ужасом и гневом. Он, сам того не осознавая, сжал руку в кулак. Там, где речь идет о его жене и ее безопасности, он и сам вполне способен убить.
Маркус решительно напомнил себе, что до того как он сможет свершить возмездие, нужно доделать работу, и вернулся к переписыванию меморандума. Через некоторое время бой часов на камине отвлек его от дела, и он с удивлением взглянул на копию документа, которую создал. Неподготовленному глазу она покажется вполне настоящей, слава Богу, ему не пришлось возиться с печатями и оттисками. Меморандум был написан на самой обыкновенной бумаге, что и позволило ему предпринять эту отчаянную попытку. Что до содержания, то меморандум написал какой-то безымянный клерк из Конногвардейского полка, и, кроме нескольких инициалов внизу последней страницы, ему не пришлось беспокоиться о подписях, что хорошо, потому что до сих пор ему не приходилось упражняться в подделывании подписей и создании фальшивок. Критически сравнивая оригинал и копию, Маркус пришел к выводу, что первая попытка фальсификации и, даст Бог, последняя, при условии что Уитли мертв и не рассказал похитителям, что написано в меморандуме, и не сможет объявить его подделкой, – эта первая попытка весьма удачная. Многое может пойти не так, но Маркус твердо вознамерился думать только об успехе. Ему необходимо вернуть Изабел, и все. Ни о чем другом он даже и помыслить не желал.
Соглядатай, укрывшийся в темноте снаружи, слегка пошевелился. Он спрятался за огромным кустом сирени. Он отчетливо видел кабинет Маркуса, и по мере того как сгущалась тьма, свечи освещали комнату, словно сцену в театре. С огромным любопытством соглядатай следил за действиями Маркуса. Он улыбнулся про себя, поняв, что Маркус замышляет.
Маркус, закончив с документом, тщательно сложил его по подобию оригинала, потом расправил и повторил несколько раз. Сгибы потеряли резкость, и подделка приобрела еще большее сходство с подлинником. Удовлетворенный плодами своего труда, Маркус сунул фальшивку в промасленную ткань, а футляр – в шов шинели.
Маркус встал и с меморандумом в руке подошел к противоположной стене, где висел портрет Урагана в позолоченной раме, который он заказал Джорджу Стаббсу больше десяти лет назад, когда купил жеребца. За портретом располагался сейф. Туда Маркус и положил подлинный меморандум.
Не подозревая о том, что за каждым его движением пристально наблюдают, он устало опустился за стол. Он создал сносную подделку, но демон, что сидел в его груди, ни на минуту не ослабил когтистой хватки. Он не находил утешения даже в том, что у него по крайней мере есть план, как спасти жену и помешать планам врагов, которые жаждут навредить Англии. Его железное самообладание дало трещину, и он спрятал голову в ладонях. Его одолевали сомнения. Все ведь может пойти совсем не так… А у него нет никаких причин доверять тому, кто прислал требование о выкупе.
Изабел, может быть, уже мертва. Низкий, первобытный стон боли вырвался из глубин его существа. Он не мог вынести даже мысли об этом. Он так ни разу и не сказал Изабел, что любит ее. Она должна быть жива. Должна!
Изабел была жива, и даже очень. Последние часы она провела в метаниях между жесточайшей яростью и неподдельным ужасом. Она упрямо боролась с отчаянием и страхом, которые одолевали ее, ее оборона то и дело рушилась, и отчаяние побеждало – но ненадолго. Гнев не позволял ей полностью поддаться страху, но она не могла и подавить вспышки паники при мысли о том, что с ней станет, когда ее похитители вернутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82