– Значит, он использует Колларда как посредника, чтобы тот переправил меморандум на континент и привез деньги, – задумчиво пробормотал Гаррет. – А это, насколько я знаю Колларда, очень рискованно. С него станется просто убить Уитли и забрать деньги себе. – Он посмотрел на Маркуса: – Интересно, Коллард в курсе, что именно замышляет Уитли?
Маркус пожал плечами:
– Кто знает? Но хотя Коллард и контрабандист, известный своей беспощадностью, хотя он и обделывает свои делишки, ни пенни не платя в казну, и торгует с французами, как ему захочется, я склонен думать, что он верный англичанин. – Он посмотрел на Гаррета: – Насколько хорошо вы его знаете?
Гаррет невесело улыбнулся:
– Наверное, лучше, чем вас. В годы моей бурной юности я водился с такими персонажами, которые не украсили бы гостиную ни одного самого распоследнего человека из приличного общества. Он и его репутация мне известны, у меня в погребе в Хоулкоме стоит бочонок-другой лучшего французского бренди – благодаря ему. Мы не раз пили вместе у Китинга, но при этом назвать его закадычным другом я не могу.
– Закадычный друг или нет, а он, я думаю, вам поверит – по крайней мере не станет подозревать в чем-то априори. Вы могли бы выпить с ним у Китинга и потихоньку перевести разговор на последние события.
Гаррет кивнул. Маркус продолжил:
– Что нам нужно выяснить? Прежде всего совершал ли он рейды на норманнские острова или во Францию в последнее время. Такое он не всякому расскажет. Но вам может намекнуть, особенно если вы щедро угостите его выпивкой. А если он назовет еще пару имен, будет еще лучше.
– Возможно, мне удастся выяснить что-то у самого Китинга. – Гаррет ухмыльнулся: – В округе не происходит ничего такого, о чем не знал бы хозяин «Оленьего рога». Но уж если и он не знает – тогда наверняка знает его жена! – Гаррет задумался. – Китинг может также оказать нам добрую услугу, рассказав, как Уитли проводит дни. Обыски в номере не остались незамеченными. Уитли нажаловался Китингу: мол, слуги рылись в его вещах, а так как большинство слуг – родня Китинга, жалобы эти ему не понравились. Думаю, сам Китинг, в свою очередь, счастлив будет пожаловаться на майора мне.
– Что ж, очень хорошо, – заключил Маркус и встал. – Вы выясняйте все, что сможете, у Китинга и Колларда, а вы, Джек, поезжайте в столицу.
– А вы? – спросил Джек. – Только не говорите, что умываете руки.
Маркус покачал головой:
– Нет, но сейчас я мало что могу сделать, вы двое все сумеете сделать лучше. – Он улыбнулся: – А я только что женился и следующие несколько дней хочу посвятить молодой жене.
Когда позднее Маркус возвращался в Шербрук-Холл с Изабел, он обдумывал следующий шаг в завоевании своей строптивой жены. Изабел оставалась неуловимой. После их внезапно случившейся свадьбы они очень мало разговаривали наедине, не говоря уже о чем-то большем. Несмотря на те обязанности, которые возложила на нее болезнь лорда Мэннинга, он прекрасно понимал, что если бы она хотела, то нашла бы гораздо больше времени, чтобы побыть с ним. А так она использовала недуг барона как преграду, за которой пряталась от него. Маркус не жалел о том времени, которое она проводила с бароном, он и сам много часов просидел у его постели, но теперь это все закончилось. И нет никаких препятствий к тому, чтобы сегодня его жена спала в его постели, подумал он, когда его парный двухколесный экипаж остановился у Шербрук-Холла.
Мягко придержав лошадей, он улыбнулся Изабел:
– Ваш новый дом ждет вас, мадам.
Она застенчиво улыбнулась в ответ:
– Ну, не такой уж и новый. Разве вы забыли – я почти что выросла здесь.
От его пристального взгляда у нее перехватило дыхание.
– Я ничего не забыл, – пробормотал он глухо и ухмыльнулся: – Включая то, какой невыносимой проказницей ты была.
Изабел ощутила острое разочарование, но не обратила на это внимания. Добавив голосу веселости, она поддела Маркуса:
– А ты не боишься, что я стану такой же невыносимой женой?
Он бросил поводья ожидающему груму, вышел, обошел экипаж и помог спуститься Изабел. Обхватив ее за талию, Маркус с легкостью поднял ее и поставил на землю. Прижав ее к себе на мгновение дольше, чем следовало, он наклонился и нежно куснул ее за ухо:
– Уверен, я придумаю не один приятный метод укрощения строптивой жены… Из тех, которые совершенно не применимы к подопечным.
Конечно, нельзя сказать, чтобы его не посещали всякие постыдные мысли насчет нее, особенно в последние месяцы перед ее побегом в Индию. Интересно, а что бы случилось, если бы он хоть раз обнял ее и поцеловал так, как ему хотелось?
Ощущение этого легкого укуса и его теплого дыхания у уха заставило Изабел задрожать всем телом. Внизу живота, как цветочный бутон, распустился жар. Она, завороженная, смотрела в смуглое красивое лицо Маркуса. Обычно холодный взгляд серых глаз устремлен был на ее рот, и какой-то оттенок в нем восхищал и пугал ее.
Позади них раздалось вежливое покашливание, и наваждение исчезло. Маркус небрежно обернулся:
– А, Томпсон, хотите поприветствовать новую госпожу?
Томпсон поклонился, лысая макушка блеснула в лучах послеполуденного солнца.
– Совершенно верно, я и весь штат слуг с нетерпением ждали этого момента. – Он выпрямился и добавил просто: – Я очень рад, мадам, приветствовать вас в Шербрук-Холле.
– Спасибо, – улыбнулась ему Изабел. Еще будучи ребенком, она очень любила Томпсона.
После возвращения из Индии она почти десять лет уклонялась от визитов в Шербрук-Холл, как могла, но дружба ее свекра с Шербруками делала это почти невозможным. Чтобы угодить лорду Мэннингу и чтобы не так подчеркнуто избегать Маркуса, она посетила несколько званых обедов и суаре, которые устраивала мать Маркуса, но была очень редкой гостьей здесь. И все же, когда она на этот раз вошла в просторный холл с золотистыми полами и хрустальной люстрой, у нее возникло чувство, будто она вернулась домой. Шербрук-Холл несколько изменился за эти годы, и все-таки он казался ей удивительно знакомым, и воспоминания о тех днях, когда она находилась под опекой Маркуса и чувствовала себя здесь как дома, нахлынули на нее.
Изабел всегда любила Шербрук-Холл: стены серого камня, заросшие розами и плющом, фонари. Он превосходил Данем-Мэнор размерами, но Барбара Шербрук отделала дом в мягких, теплых тонах, и даже самые официальные помещения согревали уютом убранства.
Слуги ждали ее, и Изабел удивилась: сколько же знакомых лиц! Она прекрасно помнила повара и его теплые булочки, которые она, чумазый бесенок, с наслаждением жевала за выскобленным столом в большой кухне. Домоправительницу, миссис Браун, она тоже знала и помнила прикосновение ее добрых рук, когда та, ворча себе под нос, промывала и бинтовала ее бесчисленные ссадины и порезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82