Всю жизнь он отдал народу, служил ему с гордостью, проливая за него кровь, о чем свидетельствовали его шрамы. Он вспомнил тех, с кем ему довелось воевать, их было так много, и в большинстве своем они погибли, сражаясь под его командой с ним рядом. А как они погибли — дерзко проклиная немецкие танки и пушки, сгорая в своих «тридцатьчетверках», но не сдаваясь, отступая лишь тогда, когда не было другого выхода, предпочитая атаковать, даже сознавая свою обреченность. Филитов вспомнил, как вел свои танки в сотнях боев, вспомнил пьянящую радость, которая сопровождала рев дизельных двигателей, вонючие клубы дыма, решимость, которую могла остановить одна смерть и которую он обманул столько раз.
И он предал все это.
Что бы сказали теперь обо мне мои люди? Он уставился на голую стену напротив койки.
Что бы сказал Романов?
Мне кажется, нам обоим нужно выпить, сказал бы он. Один лишь Романов мог быть веселым и серьезным одновременно. Такие мысли, мой капитан, легче обдумывать за водкой или самогоном.
Тебе известно почему? — спросил Михаил Семенович.
Вы так и не сказали нам этого, товарищ капитан. Тогда он ответил. На это потребовалось всего лишь мгновение.
Оба ваших сына и жена. Скажите мне, товарищ капитан, за что мы погибли?
Филитов не знал этого. Даже во время войны он этого не знал. Он был солдатом, а когда враг вторгается в его страну, солдат сражается, чтобы отразить нашествие. И сражаться намного проще, если враг так жесток, как жестоки были немцы...
Мы защищали Советский Союз, ефрейтор.
Вот как? Припоминаю, что действительно сражался за матушку-Россию, но ведь я сражался за вас, товарищ капитан.
Но...
Солдат сражается за своих товарищей. Я сражался за свою семью. Вы и ваши солдаты были моей единственной семьей. Думаю, что вы тоже защищали свою семью, большую семью — всех нас — и маленькую. Я всегда завидовал вам, товарищ капитан, и гордился тем, что стал членом и той и другой.
Но я убил тебя. Мне не следовало...
У каждого своя судьба, товарищ капитан. Мне было написано на роду умереть под Вязьмой без жены, без детей, но, даже умирая, я оставил семью.
Я отомстил за тебя, Романов. Я взорвал немецкий танк, который убил тебя.
Да, я знаю. Вы отомстили за смерть всех членов своей семьи. Как вы думаете, почему мы так вас любили? Почему мы умирали за вас?
Значит, ты понимаешь? — изумленно спросил Михаил Семенович.
Рабочие и крестьяне, может быть, и не поймут вас, но ваши солдаты — да. Мы теперь понимаем, что такое судьба, а вот вы — еще нет.
Но как поступить?
Капитанов не интересует мнение ефрейторов, засмеялся Романов. Это вы знаете ответы на все наши вопросы.
Голова Филитова дернулась, когда он услышал, как открывают замок на двери его камеры,
Ватутин ожидал найти сломленного человека. Одиночество камеры, унижение арестованного, лишенного личных вещей, утратившего лицо, оставшегося наедине со своими страхами и преступлениями, всегда приводило к желаемому результату. Но Ватутин смотрел на усталого старика, израненного и больного, и видел, как меняются его глаза и лицо.
Спасибо тебе, Романов.
— Доброе утро, сэр Бэзил, — произнес Райан, протягивая руку за чемоданом гостя.
— Привет, Джек! Я не знал, что тебя используют в качестве посыльного.
— Это зависит от того, за кем посылать, как гласит поговорка. Машина вон там. — Джек показал рукой на автомобиль, стоящий в пятидесяти ярдах.
— Констанция передает тебе привет. Как семья?
— Все в порядке, спасибо. Как жизнь в Лондоне?
— Надеюсь, ты еще не забыл, какие у нас зимы?
— Нет, — рассмеялся Джек, открывая дверцу, — равно как и пиво. — Мгновение спустя обе дверцы были закрыты и заперты.
— Этот автомобиль проверяют каждую неделю, — сказал Джек. — В нем нет подслушивающих устройств. Что случилось?
— Что случилось? Именно по этой причине я и прилетел: выяснить, что происходит и насколько плохо. Одна из ваших операций кончилась неудачей?
— Я отвечу утвердительно на этот вопрос, но все остальное расскажет судья. Извини, но у меня нет допуска ко всей операции, только к части.
— Причем совсем недавно, готов поспорить.
— Да, — кивнул Джек и переключил скорость, выезжая со стоянки аэропорта на шоссе.
— Тогда посмотрим, можешь ли ты все еще правильно оценивать ситуацию, сэр Джон.
Райан улыбнулся и свернул на левую, скоростную, полосу, чтобы обогнать грузовик.
— Я занимался подготовкой доклада о положении с переговорами по ограничению вооружений на основе разведданных, когда меня привлекли к этой операции. Теперь мне поручено проанализировать политическую уязвимость Нармонова, насколько крепко он держится наверху. Если я не ошибаюсь, ты прилетел к нам именно по этой причине.
— А вот, если я не ошибаюсь, ваша операция вызвала нечто исключительно серьезное.
— Ванеев?
— Совершенно точно.
— Господи. — Райан на мгновение отвел взгляд от дороги и посмотрел на главу английской разведки. — Надеюсь, у тебя возникли какие-то мысли, потому что мы не знаем, что делать, черт побери. — Он прибавил скорость до семидесяти пяти миль в час, и через пятнадцать минут автомобиль въехал в Лэнгли. Он поставил машину в подземном гараже и вместе с сэром Бэзилем поднялся в лифте, отведенном для высокопоставленных лиц, на седьмой этаж.
— Привет, Артур, — поздоровался сэр Бэзил Чарлстон с директором Центрального разведывательного управления. — Редкий случай, когда за тобой приезжает шофер в рыцарском звании, даже для Лондона. — Он опустился в кресло, а Райан пошел за начальниками управлений ЦРУ.
— Привет, Бэз, — произнес Грир, входя в кабинет судьи Мура-Риттер только приветственно махнул рукой. Все неприятности были вызваны его операцией. Райан сел в самое неудобное кресло, оставшееся незанятым,
— Мне нужно познакомиться с конкретными обстоятельствами провала, — приступил прямо к делу Чарлстон, не ожидая, пока перед всеми окажутся чашки кофе.
— Арестовали нашего агента. Он занимал высокий пост.
— Именно поэтому сегодня вылетает домой семья Фоули? — улыбнулся Чарлстон. — Я не знаю, чем они занимались, но когда они высылают из такой восхитительной страны, мы обычно приходим к выводу...
— Нам еще неизвестно, чем это вызвано, — заметил Риттер. — Сейчас их самолет совершает посадку во Франкфурте, затем пройдет еще десять часов, прежде чем мы сможем расспросить их. Под их контролем работал наш агент...
— ...являвшийся помощником маршала Язова — полковник М. С. Филитов. Это нам удалось установить. Сколько времени он работал на вас?
— Его завербовал один из наших людей, — ответил судья Мур. — Он тоже был полковником.
— Неужели вы имеете в виду... Олега Пеньковского?.. Что за чертовщина! — Чарлстон был явно потрясен, заметил Райан. Такое случалось редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
И он предал все это.
Что бы сказали теперь обо мне мои люди? Он уставился на голую стену напротив койки.
Что бы сказал Романов?
Мне кажется, нам обоим нужно выпить, сказал бы он. Один лишь Романов мог быть веселым и серьезным одновременно. Такие мысли, мой капитан, легче обдумывать за водкой или самогоном.
Тебе известно почему? — спросил Михаил Семенович.
Вы так и не сказали нам этого, товарищ капитан. Тогда он ответил. На это потребовалось всего лишь мгновение.
Оба ваших сына и жена. Скажите мне, товарищ капитан, за что мы погибли?
Филитов не знал этого. Даже во время войны он этого не знал. Он был солдатом, а когда враг вторгается в его страну, солдат сражается, чтобы отразить нашествие. И сражаться намного проще, если враг так жесток, как жестоки были немцы...
Мы защищали Советский Союз, ефрейтор.
Вот как? Припоминаю, что действительно сражался за матушку-Россию, но ведь я сражался за вас, товарищ капитан.
Но...
Солдат сражается за своих товарищей. Я сражался за свою семью. Вы и ваши солдаты были моей единственной семьей. Думаю, что вы тоже защищали свою семью, большую семью — всех нас — и маленькую. Я всегда завидовал вам, товарищ капитан, и гордился тем, что стал членом и той и другой.
Но я убил тебя. Мне не следовало...
У каждого своя судьба, товарищ капитан. Мне было написано на роду умереть под Вязьмой без жены, без детей, но, даже умирая, я оставил семью.
Я отомстил за тебя, Романов. Я взорвал немецкий танк, который убил тебя.
Да, я знаю. Вы отомстили за смерть всех членов своей семьи. Как вы думаете, почему мы так вас любили? Почему мы умирали за вас?
Значит, ты понимаешь? — изумленно спросил Михаил Семенович.
Рабочие и крестьяне, может быть, и не поймут вас, но ваши солдаты — да. Мы теперь понимаем, что такое судьба, а вот вы — еще нет.
Но как поступить?
Капитанов не интересует мнение ефрейторов, засмеялся Романов. Это вы знаете ответы на все наши вопросы.
Голова Филитова дернулась, когда он услышал, как открывают замок на двери его камеры,
Ватутин ожидал найти сломленного человека. Одиночество камеры, унижение арестованного, лишенного личных вещей, утратившего лицо, оставшегося наедине со своими страхами и преступлениями, всегда приводило к желаемому результату. Но Ватутин смотрел на усталого старика, израненного и больного, и видел, как меняются его глаза и лицо.
Спасибо тебе, Романов.
— Доброе утро, сэр Бэзил, — произнес Райан, протягивая руку за чемоданом гостя.
— Привет, Джек! Я не знал, что тебя используют в качестве посыльного.
— Это зависит от того, за кем посылать, как гласит поговорка. Машина вон там. — Джек показал рукой на автомобиль, стоящий в пятидесяти ярдах.
— Констанция передает тебе привет. Как семья?
— Все в порядке, спасибо. Как жизнь в Лондоне?
— Надеюсь, ты еще не забыл, какие у нас зимы?
— Нет, — рассмеялся Джек, открывая дверцу, — равно как и пиво. — Мгновение спустя обе дверцы были закрыты и заперты.
— Этот автомобиль проверяют каждую неделю, — сказал Джек. — В нем нет подслушивающих устройств. Что случилось?
— Что случилось? Именно по этой причине я и прилетел: выяснить, что происходит и насколько плохо. Одна из ваших операций кончилась неудачей?
— Я отвечу утвердительно на этот вопрос, но все остальное расскажет судья. Извини, но у меня нет допуска ко всей операции, только к части.
— Причем совсем недавно, готов поспорить.
— Да, — кивнул Джек и переключил скорость, выезжая со стоянки аэропорта на шоссе.
— Тогда посмотрим, можешь ли ты все еще правильно оценивать ситуацию, сэр Джон.
Райан улыбнулся и свернул на левую, скоростную, полосу, чтобы обогнать грузовик.
— Я занимался подготовкой доклада о положении с переговорами по ограничению вооружений на основе разведданных, когда меня привлекли к этой операции. Теперь мне поручено проанализировать политическую уязвимость Нармонова, насколько крепко он держится наверху. Если я не ошибаюсь, ты прилетел к нам именно по этой причине.
— А вот, если я не ошибаюсь, ваша операция вызвала нечто исключительно серьезное.
— Ванеев?
— Совершенно точно.
— Господи. — Райан на мгновение отвел взгляд от дороги и посмотрел на главу английской разведки. — Надеюсь, у тебя возникли какие-то мысли, потому что мы не знаем, что делать, черт побери. — Он прибавил скорость до семидесяти пяти миль в час, и через пятнадцать минут автомобиль въехал в Лэнгли. Он поставил машину в подземном гараже и вместе с сэром Бэзилем поднялся в лифте, отведенном для высокопоставленных лиц, на седьмой этаж.
— Привет, Артур, — поздоровался сэр Бэзил Чарлстон с директором Центрального разведывательного управления. — Редкий случай, когда за тобой приезжает шофер в рыцарском звании, даже для Лондона. — Он опустился в кресло, а Райан пошел за начальниками управлений ЦРУ.
— Привет, Бэз, — произнес Грир, входя в кабинет судьи Мура-Риттер только приветственно махнул рукой. Все неприятности были вызваны его операцией. Райан сел в самое неудобное кресло, оставшееся незанятым,
— Мне нужно познакомиться с конкретными обстоятельствами провала, — приступил прямо к делу Чарлстон, не ожидая, пока перед всеми окажутся чашки кофе.
— Арестовали нашего агента. Он занимал высокий пост.
— Именно поэтому сегодня вылетает домой семья Фоули? — улыбнулся Чарлстон. — Я не знаю, чем они занимались, но когда они высылают из такой восхитительной страны, мы обычно приходим к выводу...
— Нам еще неизвестно, чем это вызвано, — заметил Риттер. — Сейчас их самолет совершает посадку во Франкфурте, затем пройдет еще десять часов, прежде чем мы сможем расспросить их. Под их контролем работал наш агент...
— ...являвшийся помощником маршала Язова — полковник М. С. Филитов. Это нам удалось установить. Сколько времени он работал на вас?
— Его завербовал один из наших людей, — ответил судья Мур. — Он тоже был полковником.
— Неужели вы имеете в виду... Олега Пеньковского?.. Что за чертовщина! — Чарлстон был явно потрясен, заметил Райан. Такое случалось редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200