Сегодня ночью он слишком много испытывал благосклонность Аллаха. Оба ракетчика, оставив использованные ракетные трубы, старались теперь догнать отступающих партизан. Если бы советские солдаты начали преследование, их могли бы догнать, однако командир батальона оставил своих солдат в укрытии, а единственный уцелевший вертолет совершал облет авиабазы. Через полчаса Лучник узнал, что командир отряда убит. Когда рассветет, советские самолеты настигнут моджахедов на открытом пространстве, и потому афганцам нужно было как можно быстрее укрыться в горах. Но сначала следовало выполнить еще одно дело. Лучник взял с собой Абдула и еще трех партизан, и они отправились к месту падения сбитого им самолета. За «Стингеры», которые поставляли им американцы, приходилось платить, — ценой были осмотр каждого сбитого самолета или вертолета и поиски снаряжения и материалов, представляющих интерес для ЦРУ.
Полковник Филитов закончил запись в дневнике. Как заметил Бондаренко, его знание военной техники были намного глубже, чем можно было предположить на основании полученного им образования. Проведя больше сорока лет в высших эшелонах Министерства обороны, Михаил Семенович научился очень многому в самых разных областях — от костюмов противохимической зашиты до средств шифрования линии связи и... до лазеров. То есть он не всегда так, как ему хотелось бы, разбирался в теоретических вопросах, но зато мог описать применяющееся оборудование не хуже собирающих его инженеров. Ему понадобилось четыре часа для того, чтобы занести все это в свой дневник. Эту информацию необходимо теперь передать по соответствующему адресу. Последствия могут оказаться слишком ужасными.
Проблема системы стратегической обороны заключалась всего лишь в том, что ни одна система вооружения не являлась «наступательной» или «оборонительной» сама по себе. Назначение каждого оружия, подобно женской красоте, зависит от того, какими глазами на него смотришь или в какую сторону его направляешь, а на протяжении человеческой истории успех при ведении боевых действий всегда решался соответствующим балансом наступательных и оборонительных элементов.
Советская ядерная стратегия, думал Михаил Семенович, была куда разумнее западной. Русские стратеги не считали ядерную войну немыслимой. Их учили прагматическому подходу: эта проблема, хотя и являлась сложной, все-таки имела свое решение, пусть и не идеальное. В отличие от многих западных мыслителей они признавали, что живут в неидеальном мире. Со времен кубинского ракетного кризиса 1962 года, события, в результате которого погиб человек, завербовавший Филитова, — полковник Олег Пеньковский, — советская стратегия основывалась на простой фразе: «Ограничение понесенного урона». Дело в том, что проблема заключалась не в том, чтобы уничтожить врага с помощью ядерного оружия. Нет, при использовании ядерного оружия вопрос стоял скорее так: не следует уничтожать так много, чтобы не осталось ничего, о чем можно вести переговоры на этапе «прекращения военных действий». Умы советских стратегов занимала мысль о том, чтобы не допустить уничтожения Советского Союза ядерным оружием врага. Потеряв по двадцать миллионов человек в каждой из двух мировых войн, русские испытали достаточно и больше не хотели таких испытаний.
Задача была не простой, однако причина, по которой она стала необходимой, была в равной степени политической и технической. Марксизм-ленинизм рассматривает историю как процесс: не простой набор событий, происшедших в прошлом, а научное выражение социальной эволюции, которая найдет — должна найти — свою кульминацию в общем признании всего человечества, что марксизм-ленинизм является идеальным учением для переустройства человеческого общества. Убежденный марксист, таким образом, верил в окончательное торжество своей идеи не менее твердо, чем христианин, еврей или мусульманин верит в потустороннюю жизнь. И подобно тому как религиозные сообщества на протяжении всей истории убедительно продемонстрировали готовность распространять свою веру огнем и мечом, так и долг марксиста заключался в том, чтобы как можно быстрее превратить предвидение в реальность.
Трудность решения такой проблемы заключалась, разумеется, в том, что далеко не все люди мира разделяли марксистско-ленинскую точку зрения на историю. Коммунистическая доктрина объясняла это происками реакционных сил империализма, капитализма, буржуазии и других представителей пантеона врагов, сопротивление которых было легко предсказуемо, тогда как их тактика всякий раз непредсказуемо менялась. Подобно азартному игроку, заранее приготовившему крапленые карты, коммунисты «знали», что обязательно победят, но, так же как это случается с азартным игроком, в минуты отчаяния они неохотно признавали, что везение — или, пользуясь научным языком, непредвиденная случайность — может изменить ситуацию. У западных демократий отсутствовал должный научный подход к решению мировых проблем и потому отсутствовал общий, объединяющий их дух, что делало их поведение непредсказуемым.
Именно по этой причине, больше чем по любой другой, Восток боялся Запада. С того самого момента, когда Ленин захватил власть в России — и-переименовал ее в Советский Союз, — коммунистическое правительство тратило миллиарды на шпионаж в западных странах. Главной целью советской разведки, как и разведывательных служб всех остальных стран, было предсказать поведение противника — в данном случае стран Запада.
Однако, несмотря на бесчисленные тактические успехи, основная проблема оставалась нерешенной: снова и снова советское правительство неправильно истолковывало намерения и действия западных стран. В ядерный век непредсказуемость могла значить, что психически неуравновешенный американский президент — или, хотя и в меньшей степени, французский или английский глава государства — мог положить конец существованию Советского Союза и таким образом на несколько поколений отодвинуть неизбежное торжество мирового социализма. Для русских первая опасность являлась более серьезной, поскольку ни один русский не хотел, чтобы в мире восторжествовал социализм под китайским руководством. Наибольшую угрозу марксизму-ленинизму представлял западный ядерный арсенал; основной задачей советской военной машины была нейтрализация этой опасности. Однако в отличие от Запада русские не рассматривали предотвращение использования этого арсенала просто как предотвращение войны. Поскольку русские считали Запад политически непредсказуемым, по их мнению, недостаточно было соглашения о недопущении использования западного ядерного арсенала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Полковник Филитов закончил запись в дневнике. Как заметил Бондаренко, его знание военной техники были намного глубже, чем можно было предположить на основании полученного им образования. Проведя больше сорока лет в высших эшелонах Министерства обороны, Михаил Семенович научился очень многому в самых разных областях — от костюмов противохимической зашиты до средств шифрования линии связи и... до лазеров. То есть он не всегда так, как ему хотелось бы, разбирался в теоретических вопросах, но зато мог описать применяющееся оборудование не хуже собирающих его инженеров. Ему понадобилось четыре часа для того, чтобы занести все это в свой дневник. Эту информацию необходимо теперь передать по соответствующему адресу. Последствия могут оказаться слишком ужасными.
Проблема системы стратегической обороны заключалась всего лишь в том, что ни одна система вооружения не являлась «наступательной» или «оборонительной» сама по себе. Назначение каждого оружия, подобно женской красоте, зависит от того, какими глазами на него смотришь или в какую сторону его направляешь, а на протяжении человеческой истории успех при ведении боевых действий всегда решался соответствующим балансом наступательных и оборонительных элементов.
Советская ядерная стратегия, думал Михаил Семенович, была куда разумнее западной. Русские стратеги не считали ядерную войну немыслимой. Их учили прагматическому подходу: эта проблема, хотя и являлась сложной, все-таки имела свое решение, пусть и не идеальное. В отличие от многих западных мыслителей они признавали, что живут в неидеальном мире. Со времен кубинского ракетного кризиса 1962 года, события, в результате которого погиб человек, завербовавший Филитова, — полковник Олег Пеньковский, — советская стратегия основывалась на простой фразе: «Ограничение понесенного урона». Дело в том, что проблема заключалась не в том, чтобы уничтожить врага с помощью ядерного оружия. Нет, при использовании ядерного оружия вопрос стоял скорее так: не следует уничтожать так много, чтобы не осталось ничего, о чем можно вести переговоры на этапе «прекращения военных действий». Умы советских стратегов занимала мысль о том, чтобы не допустить уничтожения Советского Союза ядерным оружием врага. Потеряв по двадцать миллионов человек в каждой из двух мировых войн, русские испытали достаточно и больше не хотели таких испытаний.
Задача была не простой, однако причина, по которой она стала необходимой, была в равной степени политической и технической. Марксизм-ленинизм рассматривает историю как процесс: не простой набор событий, происшедших в прошлом, а научное выражение социальной эволюции, которая найдет — должна найти — свою кульминацию в общем признании всего человечества, что марксизм-ленинизм является идеальным учением для переустройства человеческого общества. Убежденный марксист, таким образом, верил в окончательное торжество своей идеи не менее твердо, чем христианин, еврей или мусульманин верит в потустороннюю жизнь. И подобно тому как религиозные сообщества на протяжении всей истории убедительно продемонстрировали готовность распространять свою веру огнем и мечом, так и долг марксиста заключался в том, чтобы как можно быстрее превратить предвидение в реальность.
Трудность решения такой проблемы заключалась, разумеется, в том, что далеко не все люди мира разделяли марксистско-ленинскую точку зрения на историю. Коммунистическая доктрина объясняла это происками реакционных сил империализма, капитализма, буржуазии и других представителей пантеона врагов, сопротивление которых было легко предсказуемо, тогда как их тактика всякий раз непредсказуемо менялась. Подобно азартному игроку, заранее приготовившему крапленые карты, коммунисты «знали», что обязательно победят, но, так же как это случается с азартным игроком, в минуты отчаяния они неохотно признавали, что везение — или, пользуясь научным языком, непредвиденная случайность — может изменить ситуацию. У западных демократий отсутствовал должный научный подход к решению мировых проблем и потому отсутствовал общий, объединяющий их дух, что делало их поведение непредсказуемым.
Именно по этой причине, больше чем по любой другой, Восток боялся Запада. С того самого момента, когда Ленин захватил власть в России — и-переименовал ее в Советский Союз, — коммунистическое правительство тратило миллиарды на шпионаж в западных странах. Главной целью советской разведки, как и разведывательных служб всех остальных стран, было предсказать поведение противника — в данном случае стран Запада.
Однако, несмотря на бесчисленные тактические успехи, основная проблема оставалась нерешенной: снова и снова советское правительство неправильно истолковывало намерения и действия западных стран. В ядерный век непредсказуемость могла значить, что психически неуравновешенный американский президент — или, хотя и в меньшей степени, французский или английский глава государства — мог положить конец существованию Советского Союза и таким образом на несколько поколений отодвинуть неизбежное торжество мирового социализма. Для русских первая опасность являлась более серьезной, поскольку ни один русский не хотел, чтобы в мире восторжествовал социализм под китайским руководством. Наибольшую угрозу марксизму-ленинизму представлял западный ядерный арсенал; основной задачей советской военной машины была нейтрализация этой опасности. Однако в отличие от Запада русские не рассматривали предотвращение использования этого арсенала просто как предотвращение войны. Поскольку русские считали Запад политически непредсказуемым, по их мнению, недостаточно было соглашения о недопущении использования западного ядерного арсенала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200