Девушки вроде вас вправе рассчитывать на
знакомство с самыми лучшими мужчинами. Для чего следует лишь
почаще бывать в заведениях вроде нашего.
-- Нет, спасибо.
-- Я смотрю, малышка, на вас не угодишь. Вы не будете
возражать, если я скажу вам пару слов личного свойства.
Понимаете, я сразу увидел, что вы происходите из хорошей семьи.
Вы только поймите меня правильно. Но платье, которое вы надели,
выглядит так, будто оно принадлежало вашей бабушке.
Шарлотта Грейвз складывает хрупкие крылья. Цветок
жимолости, закрывающийся на ночь. Когда подступают холод и
мгла. В ушах у меня гудит. Робкие души, летите на небо.
Вознеситесь над всяческим злом. Подальше от этого гада,
терзающего ее.
-- Бросьте, малышка, я всего лишь стараюсь помочь вам с
честью выйти из дурацкого положения. Вы меня неправильно
поняли. Насчет платья я просто-напросто пошутил. Будь по
вашему, оно вам идет. Но девочка вроде вас нуждается в хорошей
оправе. Самое лучшее, когда ее часто видят в обществе мужчины,
у которого денег куры не клюют. Ну чего вы, я же не сказал, что
у вас такой вид, будто вы только что выскочили из антикварной
лавки.
-- Сказали.
-- Да нет. Вы отлично смотритесь. В вас есть изысканность.
А этот ваш малый, вы меня простите, но он ни дать ни взять
какой-то замызганный мексикашка.
Шарлотта Грейвз вновь опускает голову. Плечи ее медленно
вздымаются. Океанские волны, тягостно ухающие под раскаленными
небесами. Каждому людоеду. Только и подавай смиренных и слабых.
-- Эй, да чего я такого сказал. Вы что, поплакать
надумали. Не плачьте. Я ведь чего говорю. Ничего я не говорю.
Ну, что я такого сказал, объясните.
Мажордом распрямляется, оглядываясь по сторонам. Манит
рукой лысоватого лакея, стоящего в дверях буфетной.
-- Послушай, Гарри, я не знаю, что мне с ней делать.
Семеня, приближается Гарри. Колыхаясь на плоскостопых и
косолапых ногах. Оглядывает Шарлотту Грейвз. Волосы, спадающие
на спину длинными, лоснистыми, подвитыми прядями. Хрупкие руки.
Мягкую кожу. Вязанное, алебастрово-белое платье.
-- Оставь малышку в покое. Пусть выплачется. Ну-ка,
малышка. Вот вам полотенце. Не переживайте так, все в порядке.
Вас тут никто не обидит. Чего ты к ней прицепился. Не видишь,
она плачет.
-- Это все из-за ее ухажера.
-- Ну, ухажер, ну и что. До слез-то малышку зачем
доводить.
-- Я пытался наставить ее на истинный путь.
-- Ну еще бы, ты же у нас крупная шишка, тебе все пути
видать. Какого черта ты лезешь не в свое дело.
-- Она пришла сюда с ухажером, по которому сразу видно,
что он дешевка. Я таких за милю чую.
-- И что из того. Кто к нам еще-то ходит, одни дешевки.
-- Гарри, мальчик мой, это ты мистера Ван-Гроба и его
гостей называешь дешевками.
-- Да, Фрицик, мой мальчик, именно их я называю дешевками.
А кто он, черт побери, такой. Тоже мне, персона, гондоны он
делает.
-- Попридержал бы язык при женщине. Мистер Ван-Гроб
известный филантроп.
-- Ты его только титулами не награждай. Гондоны он делает
и все.
-- Гарри, мальчик мой, ты это уже говорил, не надо
повторяться.
-- А мне нравится, как это слово звучит, Фрицик, мой
мальчик.
-- Ну ладно, я занят. Я как-никак мажордом. Нам следует
убрать этот столик.
-- Почему бы тебе не оставить малышку в покое.
-- Нам следует убрать этот столик.
-- Мы разве кого-нибудь ожидаем. Зачем нам столик.
-- Послушай, Гарри, мальчик мой, кто здесь распоряжается,
ты или я.
-- Нет это ты послушай, Фрицик, мой мальчик, оставь
малышку в покое, я тебе говорю.
-- А я приказываю тебе убрать все с этого столика.
-- Мне казалось, ты хочешь помочь малышке.
Фриц задирает подбородок и машет раскрытой кверху ладонью
в сторону содрогающейся Шарлотты Грейвз.
-- Она все еще думает, что парень, который ее бросил,
что-то собой представляет. А он дешевка. Дешевая мелкая
душонка.
-- Ну вот что, Фриц, кончай. Ты обижаешь малышку.
-- Любая малышка, которая ходит с такой дешевкой,
заслуживает, чтобы ее обижали.
Гарри делает шаг вперед, вплотную приближая задранное лицо
к кончику Фрицева носа.
-- Еще раз тебе повторяю, Фрицик, мой мальчик, угомонись.
Может, ты тут и распоряжаешься. Но малышке ты досаждать больше
не будешь. Потому что я тебе врежу. Есть такое слово.
Когда-нибудь слышал его.
-- Попробуй только тронуть меня и ты уволен.
Гарри подносит дрожащий узловатый кулак к самому глазу
Фрица. Настоящая братская любовь всегда начинается с хорошей
затрещины.
-- А ты попробуй сказать малышке еще одно слово, и я так
тебе врежу, что ты вылетишь прямо вон в то окошко. Можешь не
сомневаться.
-- Какой крутой.
-- В данном случае. Да.
-- Ну, смотри. Гарри, мой мальчик.
-- Сам смотри.
-- Я-то посмотрю. Не волнуйся.
-- Давай, Фрицик, мальчик мой, давай. А то я уже волнуюсь.
-- Убери столик, как я велел, только и всего.
-- А ты оставь малышку в покое, только и всего.
-- Убери столик, только и всего.
Фриц удаляется в буфетную, оглядываясь через плечо.
Возможно, заметил меня в окошке, через которое Гарри обещал его
выкинуть. Когда тебя вышибают сквозь такое узенькое отверстие,
это, наверное, больно. Если бы не недавняя размягчившая мой
мозг потасовка, от которой я толком еще не оправился, я бы
непременно вернулся назад, чтобы спеть им песню ликующих
кулаков, и не одну. Но я считаю, что пока кулаки не окрепли как
следует, приступать к чтению курса лекций о невоспитанности нет
никакого смысла. Ибо подобные лекции должны быть доступны
широкой публике. Которая в наши дни состоит преимущественно из
дикарей.
Гарри наклоняется к Шарлотте Грейвз. Сгребая со стола нож,
вилку и ложку. И складывая их на поднос.
-- Простите, деточка, я вынужден так поступать. Да вы не
расстраивайтесь. Со всяким случается, если не каждый день, то
уж раз в жизни непременно. А этого дурака не слушайте, кабак
наш -- дыра дырой, можете мне поверить. Такие же тараканы по
всей кухне шныряют, как и везде. С дружком-то вашим мы поневоле
так неприветливо обошлись. Все потому, что хозяин думает,
будто, внушив паре-тройке людей, что им тут не место, он сумеет
превратить эту рыгаловку в шикарное заведение. Мечтатель. Я тут
просто уберу кое-что. Чтобы вашим локтям было просторнее. Я
понимаю, запоздал я с объяснениями. Но поверьте, я лично против
вашего друга ничего не имею. Вот, хотите розу.
-- Спасибо.
-- Слушайте, знаете я вам чего скажу. Почему бы нам с вами
не пойти куда-нибудь. У меня как раз рабочий день кончается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
знакомство с самыми лучшими мужчинами. Для чего следует лишь
почаще бывать в заведениях вроде нашего.
-- Нет, спасибо.
-- Я смотрю, малышка, на вас не угодишь. Вы не будете
возражать, если я скажу вам пару слов личного свойства.
Понимаете, я сразу увидел, что вы происходите из хорошей семьи.
Вы только поймите меня правильно. Но платье, которое вы надели,
выглядит так, будто оно принадлежало вашей бабушке.
Шарлотта Грейвз складывает хрупкие крылья. Цветок
жимолости, закрывающийся на ночь. Когда подступают холод и
мгла. В ушах у меня гудит. Робкие души, летите на небо.
Вознеситесь над всяческим злом. Подальше от этого гада,
терзающего ее.
-- Бросьте, малышка, я всего лишь стараюсь помочь вам с
честью выйти из дурацкого положения. Вы меня неправильно
поняли. Насчет платья я просто-напросто пошутил. Будь по
вашему, оно вам идет. Но девочка вроде вас нуждается в хорошей
оправе. Самое лучшее, когда ее часто видят в обществе мужчины,
у которого денег куры не клюют. Ну чего вы, я же не сказал, что
у вас такой вид, будто вы только что выскочили из антикварной
лавки.
-- Сказали.
-- Да нет. Вы отлично смотритесь. В вас есть изысканность.
А этот ваш малый, вы меня простите, но он ни дать ни взять
какой-то замызганный мексикашка.
Шарлотта Грейвз вновь опускает голову. Плечи ее медленно
вздымаются. Океанские волны, тягостно ухающие под раскаленными
небесами. Каждому людоеду. Только и подавай смиренных и слабых.
-- Эй, да чего я такого сказал. Вы что, поплакать
надумали. Не плачьте. Я ведь чего говорю. Ничего я не говорю.
Ну, что я такого сказал, объясните.
Мажордом распрямляется, оглядываясь по сторонам. Манит
рукой лысоватого лакея, стоящего в дверях буфетной.
-- Послушай, Гарри, я не знаю, что мне с ней делать.
Семеня, приближается Гарри. Колыхаясь на плоскостопых и
косолапых ногах. Оглядывает Шарлотту Грейвз. Волосы, спадающие
на спину длинными, лоснистыми, подвитыми прядями. Хрупкие руки.
Мягкую кожу. Вязанное, алебастрово-белое платье.
-- Оставь малышку в покое. Пусть выплачется. Ну-ка,
малышка. Вот вам полотенце. Не переживайте так, все в порядке.
Вас тут никто не обидит. Чего ты к ней прицепился. Не видишь,
она плачет.
-- Это все из-за ее ухажера.
-- Ну, ухажер, ну и что. До слез-то малышку зачем
доводить.
-- Я пытался наставить ее на истинный путь.
-- Ну еще бы, ты же у нас крупная шишка, тебе все пути
видать. Какого черта ты лезешь не в свое дело.
-- Она пришла сюда с ухажером, по которому сразу видно,
что он дешевка. Я таких за милю чую.
-- И что из того. Кто к нам еще-то ходит, одни дешевки.
-- Гарри, мальчик мой, это ты мистера Ван-Гроба и его
гостей называешь дешевками.
-- Да, Фрицик, мой мальчик, именно их я называю дешевками.
А кто он, черт побери, такой. Тоже мне, персона, гондоны он
делает.
-- Попридержал бы язык при женщине. Мистер Ван-Гроб
известный филантроп.
-- Ты его только титулами не награждай. Гондоны он делает
и все.
-- Гарри, мальчик мой, ты это уже говорил, не надо
повторяться.
-- А мне нравится, как это слово звучит, Фрицик, мой
мальчик.
-- Ну ладно, я занят. Я как-никак мажордом. Нам следует
убрать этот столик.
-- Почему бы тебе не оставить малышку в покое.
-- Нам следует убрать этот столик.
-- Мы разве кого-нибудь ожидаем. Зачем нам столик.
-- Послушай, Гарри, мальчик мой, кто здесь распоряжается,
ты или я.
-- Нет это ты послушай, Фрицик, мой мальчик, оставь
малышку в покое, я тебе говорю.
-- А я приказываю тебе убрать все с этого столика.
-- Мне казалось, ты хочешь помочь малышке.
Фриц задирает подбородок и машет раскрытой кверху ладонью
в сторону содрогающейся Шарлотты Грейвз.
-- Она все еще думает, что парень, который ее бросил,
что-то собой представляет. А он дешевка. Дешевая мелкая
душонка.
-- Ну вот что, Фриц, кончай. Ты обижаешь малышку.
-- Любая малышка, которая ходит с такой дешевкой,
заслуживает, чтобы ее обижали.
Гарри делает шаг вперед, вплотную приближая задранное лицо
к кончику Фрицева носа.
-- Еще раз тебе повторяю, Фрицик, мой мальчик, угомонись.
Может, ты тут и распоряжаешься. Но малышке ты досаждать больше
не будешь. Потому что я тебе врежу. Есть такое слово.
Когда-нибудь слышал его.
-- Попробуй только тронуть меня и ты уволен.
Гарри подносит дрожащий узловатый кулак к самому глазу
Фрица. Настоящая братская любовь всегда начинается с хорошей
затрещины.
-- А ты попробуй сказать малышке еще одно слово, и я так
тебе врежу, что ты вылетишь прямо вон в то окошко. Можешь не
сомневаться.
-- Какой крутой.
-- В данном случае. Да.
-- Ну, смотри. Гарри, мой мальчик.
-- Сам смотри.
-- Я-то посмотрю. Не волнуйся.
-- Давай, Фрицик, мальчик мой, давай. А то я уже волнуюсь.
-- Убери столик, как я велел, только и всего.
-- А ты оставь малышку в покое, только и всего.
-- Убери столик, только и всего.
Фриц удаляется в буфетную, оглядываясь через плечо.
Возможно, заметил меня в окошке, через которое Гарри обещал его
выкинуть. Когда тебя вышибают сквозь такое узенькое отверстие,
это, наверное, больно. Если бы не недавняя размягчившая мой
мозг потасовка, от которой я толком еще не оправился, я бы
непременно вернулся назад, чтобы спеть им песню ликующих
кулаков, и не одну. Но я считаю, что пока кулаки не окрепли как
следует, приступать к чтению курса лекций о невоспитанности нет
никакого смысла. Ибо подобные лекции должны быть доступны
широкой публике. Которая в наши дни состоит преимущественно из
дикарей.
Гарри наклоняется к Шарлотте Грейвз. Сгребая со стола нож,
вилку и ложку. И складывая их на поднос.
-- Простите, деточка, я вынужден так поступать. Да вы не
расстраивайтесь. Со всяким случается, если не каждый день, то
уж раз в жизни непременно. А этого дурака не слушайте, кабак
наш -- дыра дырой, можете мне поверить. Такие же тараканы по
всей кухне шныряют, как и везде. С дружком-то вашим мы поневоле
так неприветливо обошлись. Все потому, что хозяин думает,
будто, внушив паре-тройке людей, что им тут не место, он сумеет
превратить эту рыгаловку в шикарное заведение. Мечтатель. Я тут
просто уберу кое-что. Чтобы вашим локтям было просторнее. Я
понимаю, запоздал я с объяснениями. Но поверьте, я лично против
вашего друга ничего не имею. Вот, хотите розу.
-- Спасибо.
-- Слушайте, знаете я вам чего скажу. Почему бы нам с вами
не пойти куда-нибудь. У меня как раз рабочий день кончается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113