Кристиан сворачивает направо, и пользуясь небольшим
холмом, как прикрытием, ударяется в бегство. Виляя, несется
средь уличных теней. Зачем облегчать задачу пулям, если дело до
них дойдет. А не дойдет, так хоть потренируюсь, это тоже не
лишнее. Пропади они пропадом, эти жуткие обираловки. Маленькие
храмы корысти. А вам, долбаебы. Нынче меня не достать. Потому
что, иисусе-христе, прежде, чем придет мой конец, я, пожалуй,
присоединюсь к пацифистам. Если понадобится, буду с трусливым
видом разгуливать, прикрываясь мирным плакатом. Вопя,
прекратите давить людям яйца, играть их глазами в бильярд и
прокалывать задницы, долой войну и насилие. Ибо. Сам Корнелиус,
сей испытанный Кристиан, всегда готов с наслажденьем удрать с
поля кровавой брани, в этом можете на него положиться.
Через заднюю дверь проскользнул в Спортивный клуб, столь
удобно стоящий в тени. Мраморная табличка в мужском туалете
гласит: не крадите хотя бы меня, как украли все остальное,
иначе вам голову открутят. Постоял в сортирной кабинке,
восстанавливая дыхание и непринужденность повадки. Эта гроза
позади. Причесываюсь перед зеркалом. Ополаскиваю лицо жидким
мылом и водой. Выхожу и спускаюсь в мраморный холл, осторожно
оглядываясь, не видно ли где Вайна. Перехожу вестибюль.
Заслужил немного отдыха. От бесстыдства и наглости. От гнусной
и гадостной низости. От всяческих беспардонных бандитов. И если
вы в одинокой тоске строите планы. Как вам с честью пробиться
наверх. К приятным прибыткам и сладким достаткам. Дабы вкусить,
наконец, персональный покой. Будьте готовы пускаться на всякие
хитрости.
Бармен с седыми волнистыми волосами. Подходит, чтобы с
певучим ирландским акцентом и веселым мерцаньем в глазах. С
приятностию осведомиться о моих скромных запросах. В этой
низкой, мягко освещенной комнате. Кони и гончие с громом и
гомоном скачут на фреске поверх бутылок за стойкой. Пива хочу.
Пожалуйста. В высоком холодном стакане. Золотое и пенистое,
уношу его к дубовому столику у окна. Написав свое имя и номер.
На листочке розоватой бумаги.
За длинным столом. Возвышаются два повара в белых
колпаках. Над здоровенным филеем. Широкий бок окорока. Точат
ножи. Отрезают парящие ломти. Так аккуратно ложащиеся вам на
хлеб. Подбирают для вас соленый огурчик, накапывают горку
картофельного салата. Все бесплатно. Для тех, кто никогда не
испытывал голода. Восстанавливает силы. Сижу, наблюдая в
чистейшее окно, как меняется свет. В этом городе-храме. Где
органными трубами звенят небоскребы. Трагедия и боль. Едва
прикрытые дурацкой бодростью и вечной улыбкой. По всей Пятой
авеню. И я прихожу и сажусь в вышине на прометенные ветром
камни. Чтобы сыграть на арфе толстенных тросов, тесно натянутых
в готических арках Бруклинского моста. Трепещет торжественная и
грустная музыка. Для всех, кто в печали бредет вдоль улиц и
слышит. Если лязг и дрязг, гуденье и гул когда-нибудь стихнут.
Вы услышите, как я играю. Мелодии тишины. Корнелиус, сей
Кристиан Бронкса и Бруклина. Лишившийся родителей и жены.
Теребит перстами певучие струны. Кисти рук моих прекрасны, так
сказала Фанни Соурпюсс. Пока они не сжимаются, обращаясь в
костистых и жестких вершителей правосудия. Прошло уже несколько
месяцев. Чайки кричали над полоской прибоя. Буксиры тянули
огромное судно. Когда я вместе с зимним приливом воротился на
свою землю. Все лица запрокинулись, ожидая. И даже в горе моем
я подумал, что им нужен я. Владеющий малой сумой красоты,
которую я был им обязан доставить. Дабы глаза их вспыхнули, как
у Шарлотты Грейвз. Той, что первой полюбила меня. Еще
мальчиком. И как она сказала, у вас такой вид замечательный,
господи, прямо изысканный. Так, я надеялся, скажут мне и они,
скажут, о, как ты изменился, какой стал возвышенный и
величавый. Как чудесно, что ты возвратился. И, возвратившись,
нашел, что изменились они. И ничего в их изменениях чудесного
нет. Влачат существование, мучаясь страхом. И норовя
предательски кокнуть любого, кто возвысит свой честный голос.
Официант подносит Кристиану пиво за пивом. Пока не
приходит время вставать. Бормоча одно из самых последних
правил. Поступай с другими так, как они со столь вероломной
радостью поступают с тобой. Джордж, пока я мыл инструменты,
рассказывал мне о жертвах всех нераскрытых убийств, которым
случалось покоиться на наших столах. Пострадавших не за
грубость, а вследствие похоти, жадности и даже глумливого
ликования. А Кларенс Вайн произнес, смерть, вот наша планида.
Мы несем утешение. Умираем сами и даем умирать другим.
У стойки бара Кристиан выпивает последний стакан пива.
Теперь здесь полным полно спортсменов, на каждом костюм в
тонкую полоску, наблюдаются также смешливые стайки легконогих
бадминтонистов. Кое-где за столами видны крепыши из класса
боевых искусств. Натренированные, чтобы отважно пересекать
участок панели, лежащий между парадным подъездом и лимузином.
Одолевать его тройным прыжком, пока не набросились грабители и
наркоманы. ! А уж если какой набросится. Залепить ему по
черепушке и начистить зубы ногой. Что до меня. То как бы я
хотел отыскать хоть одного человека, которого мне бы удалось
удивить. Не отшибая ему напрочь глупой башки. Пока же просто
спустись по ступеням желтоватого мрамора. Вглядываясь в висящий
на стенке портрет фехтовальщика. Умиротворяющее зрелище
благородного самообладания. Выйди сквозь вращающиеся бронзовые
двери. И вперед, к прохладному телу. На которое я смогу излить
мой восторг.
Иду на запад мимо залитых светом парадных подъездов. В
которые входят, из которых выходят низкорослые толстячки,
следом за высокими худощавыми женщинами. Вот оно, игрище всех
Соурпюссов. Платящих полновесной монетой за долевое владение
какой-нибудь образцовой задницей. Легким шлепком направляемой
мимо смятенных швейцаров. И вставляемой в оправу ресторанного
кресла. Как в середку торта вставляется вишенка. Которую каждый
норовит урвать для себя. Теперь на север по Пятой авеню. Тут
еще больше роскошных подъездов. Теснятся дворцы богатеев. Если
свернуть на восток. Между тенями серых каменных многоквартирных
домов. Выйдешь к пустому участку неба. Высокий дощатый забор
окружает большой котлован. Маленькая решетчатая платформа, с
которой можно взглянуть вниз. Груды взорванного камня.
Прикрытые стальными сетками. Одинокий экскаватор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113