Пожарники
откачивают подвалы. Водостоки бурлят, принимая окурки, собачье
дерьмо, пустые пачки от сигарет. И над городом разносится
умоляющий голос. Человека с глазами, полными слез. Когда буря
затихнет, поезжай в деловой район и купи себе серый костюм в
полоску. Еду подземкой на Уолл-стрит, взглянуть, что творится
на бирже. Мать честная, какие они тут все занятые, даже пиджаки
не успели надеть. Видел брокера, наблюдавшего за легким
столкновением двух такси. Брокер воззвал к мужественным
инстинктам водителей. Вылезайте наружу и накостыляйте друг
другу. Я буду вашим рефери.
Сквозной скоростной линией Кристиан снова едет на север.
Воздух в поезде, как в парной. Мужчина сидит, с улыбкой
уставясь на женщину. Потом кто-то блюет на пол. На следующей
остановке за открывшимися дверьми обнаруживается чернокожий
джентльмен, потрясающий чудовищным членом и произносящий, а вот
кому пососать. Малый в очечках и с кейсом, ахнув, спрашивает,
не повредит ли это здоровью. А сидящий с ним рядом старик,
взглянув на него, отвечает, не спрашивайте меня ни о чем, я в
этом не разбираюсь.
Спасаюсь бегством от новых нападок грозы. Какой-то одетый
в синий костюм несчастный сукин сын, не иначе как из Мичигана,
пытаясь добраться до суши, перебегает улицу, прыгает и влетает
в отрытую экскаватором у обочины яму, а там воды по колено.
Увидевший это таксист гогочет, откинув голову, и впарывается в
автобус.
Дверные проемы забиты людьми. Женщина жалуется другой, за
весь вечер ничего волнующего не случилось. А я вот разволновал
Фанни до того, что она и про закладные забыла. Еще одна
проверка деятельности Вайна, сказала она, позволила установить,
что он нанимает на работу девиц, марширующих на парадах. И
высказала предположение, что когда они выползают из его
квартиры, им и до одного из его лимузинов дотащиться бывает
трудненько. При каковом замечании. Руки у меня зачесались от
желания отвесить ей плюху.
Пересекаю забитый людьми вестибюль. Все как один в
галошах. Спасаются здесь от дождя. Следы ног, брызги, подтеки и
вывернутые ветром зонты. Поднимаюсь на лифте. Снимаю мой серый
костюм в полоску. Переодеваюсь для ринга. Иду туда, где на
белых матах, за красными канатами все делается по-честному, по
справедливости. Включая и переломы челюсти. О'Рурк сидит в
драном халате, положив на стол скрещенные ноги с развернутой на
коленях газетой.
-- Ба, ты подумай, Корнелиус.
-- Привет.
-- Неделю тебя не видал, чемпион, если не две. Чем
занимался.
-- Словотворчеством.
-- Хорошее дело. За деньги.
-- За деньги.
-- Дело хорошее.
Кристиан натягивает черные кожаные рукавицы. Неторопливо
приближается к груше, висящей на маленьком крюке, заделанном в
шаровую опору. Бьет по ней и, пританцовывая, отступает. О'Рурк
поворачивает кудлатую голову, смотрит через плечо.
-- Слушай, Корнелиус, как ты считаешь, мы живем в
свободной стране.
-- А как же.
-- Я вчера ночью разговорился с женой. Знаешь, как это
бывает, заснуть не удается, ну и ввязываешься в какой-нибудь
спор. Ты не будешь против, если я задам тебе вопрос, только
очень личный. И пообещай, что не станешь смеяться, даже если он
тебя насмешит.
-- Не стану.
-- Как по-твоему, может женщина забеременеть, сидя в
ванне. Ты понимаешь. В которой кто-то купался раньше. Только
подумай как следует. Я не требую ответа сию минуту, хотя и
сказал жене, что такого не может быть. Невозможно, говорю, и
все тут. Вопрос тонкий, тут есть над чем помозговать, так что
не торопись. А скажи мне, Корнелиус, у тебя сейчас женщина
есть. А то ты мне кажешься каким-то заброшенным.
-- Да.
-- Да значит есть.
-- Да.
-- Дело хорошее. В наше время это большая проблема, без
шуток говорю, кто-то рядом обязательно нужен. И вы с ней
гуляете, ходите в разные места.
-- Да.
-- Хорошо. Ты в городе с ней познакомился.
-- Я ее знал еще в детстве, до того, как уехал в Европу.
-- Вон оно что. Детская любовь. А я в детстве жену свою
любил. С кем-то еще познакомиться никакой возможности не было.
Как у тебя с формой.
-- Неплохо.
-- Выглядишь ты хорошо. Знаешь, ты как вернулся, тут тебя
многие заприметили. Интересуются. Каждый раз, как ты уходишь,
является Адмирал и спрашивает, ну, что этот малый, Кристиан.
Хочет знать, не отрастил ли ты на него зуб. Говорит, что тебе
следовало остаться в Европе. Я ему кое-что о тебе порассказал.
Но он талдычит, что ты представляешь угрозу для Соединенных
Штатов. По твоему это как, правда, а, Кристиан.
-- Да.
-- Как это. Ты хочешь сказать, что рядом со мной
преступник. А ну, кыш отсюда. Нет, серьезно, Кристиан. Вот
скажи мне. Что ты, к примеру, думаешь об американских женщинах.
-- Шлюхи.
-- Эй, так нельзя говорить.
-- Почему.
-- Потому что это неправда. У меня жена американка. Что же
она, шлюха, по-твоему. Ты вот и Адмиралу то же самое выдал, так
его чуть удар не хватил. Но ты знаешь, что он говорит. Он
говорит, что ты прав. С другой стороны, он еще говорит, что
если когда-нибудь встретиться с тобой на ринге, то убьет тебя
за твои высказывания. Он думает, что люди вроде тебя поощряют
евреев и негров к захвату власти.
-- Правильно думает.
-- Что значит, правильно. А ирландцев куда же девать. Кто,
по-твоему, подает этому городу пример неподкупной честности.
Вот подожди, я все Адмиралу скажу. Он заявится через пару
минут. Надумал маникюр тут себе делать. Между прочим, Адмирал у
нас важная шишка. У него вся нью-йоркская гавань под началом.
Полезное знакомство. Гавань-то та еще. Тихий, гостеприимный
портовый район, где люди знай себе делают друг другу дырки в
головах. А чем занимается Адмирал. Сидит здесь и ногти
маникюрит. Как по-твоему, Корнелиус, следует мужчине ногти
маникюрить. Может, с тех пор, как ты в отъезд подался, мы в
этой стране все в педиков обратились. Ну-ка, скажи, Корнелиус,
не думаешь ли ты, что в этой стране живут одни педики.
-- Думаю.
-- Эй, так говорить нельзя.
-- Почему.
-- Так это же неправда. Вот почему. Возьми хоть меня, я
тебе прямо скажу, если бы я был педиком, откуда бы у меня
взялось десять детей, ты сам подумай. У меня просто времени не
остается на гомосексуализм. Ты понимаешь. Прихожу домой и даже
присесть не успеваю, как детишки уже лезут мне на голову, так
что я чуть с ума не схожу. Да у меня и на нормальный-то секс
времени не хватает. Я потому и спросил тебя насчет этой ванны,
может ли женщина в ней залететь. Ты же интеллигентный малый,
Корнелиус, ответь мне на этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
откачивают подвалы. Водостоки бурлят, принимая окурки, собачье
дерьмо, пустые пачки от сигарет. И над городом разносится
умоляющий голос. Человека с глазами, полными слез. Когда буря
затихнет, поезжай в деловой район и купи себе серый костюм в
полоску. Еду подземкой на Уолл-стрит, взглянуть, что творится
на бирже. Мать честная, какие они тут все занятые, даже пиджаки
не успели надеть. Видел брокера, наблюдавшего за легким
столкновением двух такси. Брокер воззвал к мужественным
инстинктам водителей. Вылезайте наружу и накостыляйте друг
другу. Я буду вашим рефери.
Сквозной скоростной линией Кристиан снова едет на север.
Воздух в поезде, как в парной. Мужчина сидит, с улыбкой
уставясь на женщину. Потом кто-то блюет на пол. На следующей
остановке за открывшимися дверьми обнаруживается чернокожий
джентльмен, потрясающий чудовищным членом и произносящий, а вот
кому пососать. Малый в очечках и с кейсом, ахнув, спрашивает,
не повредит ли это здоровью. А сидящий с ним рядом старик,
взглянув на него, отвечает, не спрашивайте меня ни о чем, я в
этом не разбираюсь.
Спасаюсь бегством от новых нападок грозы. Какой-то одетый
в синий костюм несчастный сукин сын, не иначе как из Мичигана,
пытаясь добраться до суши, перебегает улицу, прыгает и влетает
в отрытую экскаватором у обочины яму, а там воды по колено.
Увидевший это таксист гогочет, откинув голову, и впарывается в
автобус.
Дверные проемы забиты людьми. Женщина жалуется другой, за
весь вечер ничего волнующего не случилось. А я вот разволновал
Фанни до того, что она и про закладные забыла. Еще одна
проверка деятельности Вайна, сказала она, позволила установить,
что он нанимает на работу девиц, марширующих на парадах. И
высказала предположение, что когда они выползают из его
квартиры, им и до одного из его лимузинов дотащиться бывает
трудненько. При каковом замечании. Руки у меня зачесались от
желания отвесить ей плюху.
Пересекаю забитый людьми вестибюль. Все как один в
галошах. Спасаются здесь от дождя. Следы ног, брызги, подтеки и
вывернутые ветром зонты. Поднимаюсь на лифте. Снимаю мой серый
костюм в полоску. Переодеваюсь для ринга. Иду туда, где на
белых матах, за красными канатами все делается по-честному, по
справедливости. Включая и переломы челюсти. О'Рурк сидит в
драном халате, положив на стол скрещенные ноги с развернутой на
коленях газетой.
-- Ба, ты подумай, Корнелиус.
-- Привет.
-- Неделю тебя не видал, чемпион, если не две. Чем
занимался.
-- Словотворчеством.
-- Хорошее дело. За деньги.
-- За деньги.
-- Дело хорошее.
Кристиан натягивает черные кожаные рукавицы. Неторопливо
приближается к груше, висящей на маленьком крюке, заделанном в
шаровую опору. Бьет по ней и, пританцовывая, отступает. О'Рурк
поворачивает кудлатую голову, смотрит через плечо.
-- Слушай, Корнелиус, как ты считаешь, мы живем в
свободной стране.
-- А как же.
-- Я вчера ночью разговорился с женой. Знаешь, как это
бывает, заснуть не удается, ну и ввязываешься в какой-нибудь
спор. Ты не будешь против, если я задам тебе вопрос, только
очень личный. И пообещай, что не станешь смеяться, даже если он
тебя насмешит.
-- Не стану.
-- Как по-твоему, может женщина забеременеть, сидя в
ванне. Ты понимаешь. В которой кто-то купался раньше. Только
подумай как следует. Я не требую ответа сию минуту, хотя и
сказал жене, что такого не может быть. Невозможно, говорю, и
все тут. Вопрос тонкий, тут есть над чем помозговать, так что
не торопись. А скажи мне, Корнелиус, у тебя сейчас женщина
есть. А то ты мне кажешься каким-то заброшенным.
-- Да.
-- Да значит есть.
-- Да.
-- Дело хорошее. В наше время это большая проблема, без
шуток говорю, кто-то рядом обязательно нужен. И вы с ней
гуляете, ходите в разные места.
-- Да.
-- Хорошо. Ты в городе с ней познакомился.
-- Я ее знал еще в детстве, до того, как уехал в Европу.
-- Вон оно что. Детская любовь. А я в детстве жену свою
любил. С кем-то еще познакомиться никакой возможности не было.
Как у тебя с формой.
-- Неплохо.
-- Выглядишь ты хорошо. Знаешь, ты как вернулся, тут тебя
многие заприметили. Интересуются. Каждый раз, как ты уходишь,
является Адмирал и спрашивает, ну, что этот малый, Кристиан.
Хочет знать, не отрастил ли ты на него зуб. Говорит, что тебе
следовало остаться в Европе. Я ему кое-что о тебе порассказал.
Но он талдычит, что ты представляешь угрозу для Соединенных
Штатов. По твоему это как, правда, а, Кристиан.
-- Да.
-- Как это. Ты хочешь сказать, что рядом со мной
преступник. А ну, кыш отсюда. Нет, серьезно, Кристиан. Вот
скажи мне. Что ты, к примеру, думаешь об американских женщинах.
-- Шлюхи.
-- Эй, так нельзя говорить.
-- Почему.
-- Потому что это неправда. У меня жена американка. Что же
она, шлюха, по-твоему. Ты вот и Адмиралу то же самое выдал, так
его чуть удар не хватил. Но ты знаешь, что он говорит. Он
говорит, что ты прав. С другой стороны, он еще говорит, что
если когда-нибудь встретиться с тобой на ринге, то убьет тебя
за твои высказывания. Он думает, что люди вроде тебя поощряют
евреев и негров к захвату власти.
-- Правильно думает.
-- Что значит, правильно. А ирландцев куда же девать. Кто,
по-твоему, подает этому городу пример неподкупной честности.
Вот подожди, я все Адмиралу скажу. Он заявится через пару
минут. Надумал маникюр тут себе делать. Между прочим, Адмирал у
нас важная шишка. У него вся нью-йоркская гавань под началом.
Полезное знакомство. Гавань-то та еще. Тихий, гостеприимный
портовый район, где люди знай себе делают друг другу дырки в
головах. А чем занимается Адмирал. Сидит здесь и ногти
маникюрит. Как по-твоему, Корнелиус, следует мужчине ногти
маникюрить. Может, с тех пор, как ты в отъезд подался, мы в
этой стране все в педиков обратились. Ну-ка, скажи, Корнелиус,
не думаешь ли ты, что в этой стране живут одни педики.
-- Думаю.
-- Эй, так говорить нельзя.
-- Почему.
-- Так это же неправда. Вот почему. Возьми хоть меня, я
тебе прямо скажу, если бы я был педиком, откуда бы у меня
взялось десять детей, ты сам подумай. У меня просто времени не
остается на гомосексуализм. Ты понимаешь. Прихожу домой и даже
присесть не успеваю, как детишки уже лезут мне на голову, так
что я чуть с ума не схожу. Да у меня и на нормальный-то секс
времени не хватает. Я потому и спросил тебя насчет этой ванны,
может ли женщина в ней залететь. Ты же интеллигентный малый,
Корнелиус, ответь мне на этот вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113