Мимо меня проплыла какая-то большая рыба — я видел ее через прозрачную воду. Но она прошла много глубже под поверхностью воды. А я меньше чем через минуту добрался до обломков, среди которых качалась на волнах перевернутая лодка. Она была здоровенная, и опрокинуть ее я не мог. Зато я смог сесть на ее смоленое брюхо. Лодка хоть и медленно, но двигалась к кораблю, или, может, волны прибивали ее к нему, а может, наоборот, корабль — к ней… Так или иначе, но через некоторое время мне удалось подгрести к корме, где заламывали руки донья Мерседес и Росита. Цепляясь за осклизлое дерево борта, я подогнал свою посудину к тому месту, где палуба под углом уходила в воду.
— Как же ее перевернуть? — спросила Росита. Донья Мерседес огляделась и вдруг увидала большую и толстую веревку со стальным крюком на конце.
— Вот! — сказала она, просияв. Я сразу понял, что надо делать. Мы зацепили крюк за дальний борт лодки и втроем потянули за веревку. Лодка перевернулась, и мы тотчас в нее залезли. На дне, привязанные к днищу, лежали те самые лопаты, которыми гребли матросы. В самом носу и на корме, под скамейками, были сделаны некие подобия шкафчиков. В них оказались три просмоленных заколоченных бочонка. Росита пошатала один — в нем что-то булькало. Когда мы наклонили бочонок и вынули из него просмоленную затычку, донья Мерседес подставила пригоршню и попробовала на язык. Это была пресная вода. Затычку поставили на место.
— Пресную воду надо беречь! — сказала донья Мерседес. — Давайте поглядим, что в других.
Второй бочонок был без затычки и не булькал, третий — тоже.
— Там должно быть съестное! — предположила Росита. Порывшись в шкафчике, мы нашли топорик, и Росита сумела сковырнуть им железный обруч с одного бочонка, а потом и с другого. В одном из бочонков оказались твердые черные сухари, совсем не подмокшие, а в другом — соленое мясо. Росита достала всем по сухарю и по кусочку мяса. Все было сытно, только очень солоно, потому что вместо пресной воды я размочил сухарь в соленой. Хотелось пить, но я решил потерпеть.
Тем временем нас отнесло от корабля шагов на сто (если бы по воде можно было шагать!) и, как оказалось, очень вовремя. Внезапно на покинутом корабле что-то зашипело, забулькало, заклокотало, из-под воды вырвались огромные пузыри и корабль как-то совсем быстро утонул! Мы даже не успели испугаться. От корабля, точнее, от того места, где он только что находился, пошла волна с большим гребнем, налетела на лодку, сильно качнула ее, так что донья Мерседес и Росита завизжали, но перевернуть не смогла и укатилась куда-то дальше, в море. Теперь от всего корабля капитана О'Брайена осталась только наша лодка и разметанные по волнам обломки, лениво покачивавшиеся на волнах.
— Что же теперь делать? — спросил я. Донья Мерседес грустно посмотрела на меня и сказала:
— Не знаю, милый, не знаю… Может быть, за сутки мы еще не очень далеко ушли от того острова, где ты жил… Сколько, интересно, прошел корабль, а?
На вопрос доньи мы с Роситой ответить не могли. Да и сама она ничего не понимала в морском деле, это точно. Поэтому мы некоторое время сидели молча. Ни делать ничего, ни думать ни о чем просто не хотелось.
— Господи! — простонала Росита, — Хоть бы шторма не было!
— Да, — буркнула донья Мерседес, — это было бы ужасно! Буря нас потопит моментально!
— Надо куда-то плыть, — сказала донья, — только вот куда?
— Обратно к нам, — сказал я, — в ту сторону, откуда шел корабль!
— А ты знаешь, с какой стороны он шел? — усмехнулась донья.
Я огляделся. Вокруг было только море.
— А солнце всплывет завтра? — спросил я, когда на воде осталась только слабая светлая полоска в том месте, где небо и море соединялись.
— Всплывет! — усмехнулась донья, но подумала она, наверно, совсем о другом, потому что через пару минут произнесла:
— Эх, если бы мы умели обращаться с парусом…
— Но у нас ведь его нет, — сказал я.
— Есть, — сказала донья, показывая на палку, обернутую грубой тканью и обвязанную веревками. — Только я не знаю, как им пользоваться. Плохой я капитан…
— А давайте ее развернем и посмотрим! — предложил я и, не дожидаясь разрешения, принялся вытаскивать палку с тканью из-под скамейки.
Втроем мы подняли мачту и толстым концом воткнули в отверстие на скамейке. Вторая палка с парусом и веревками пока лежала поперек лодки.
— Так… — задумчиво сказала донья, — вон те две веревки, которые тянутся от верхушки мачты, надо прицепить к бортам…
— За эти кольца! — догадался я и, найдя конец одной из веревок, продел в кольцо. Вторую веревку продела Росита, и мы как следует натянули веревки, крепко привязав их к кольцам. Теперь мачта совсем не шаталась. Мы взялись рассматривать другие веревки. Одна из них была пропущена через самую верхушку мачты, где было маленькое железное колесико. Когда я потянул за веревку, колесико заскрипело, и малая палка вместе с прицепленным к нему парусом начала подниматься вверх. Росита тоже уцепилась за веревку, и тут же ветер развернул парус и захлопал им в воздухе.
— Ой! — сорвалось у Роситы. — Унесет!
— Держи его! — не своим голосом вскрикнула донья и уцепилась за одну из веревок.
— Ур-р-ра! — закричала Росита. — Плывем!
— Знать бы еще, куда! — вздохнула донья, держась за руль, то есть за палку, надетую на штырь. Лодка теперь подскакивала на волнах, словно телега на ухабах, плюхала брюхом по воде и плескала в нас брызгами. Стало совсем темно. Небо было темно-синее, все в больших ярких звездах, мигавших высоко-высоко. А из морских волн вылезла немного щербатая, серебристая луна, наверно, солнце велело ей поработать за него. Только луна не излучала тепла, и мы основательно замерзли. Отблески лунного света выплясывали на воде, и море казалось большущим, темно-синим шелковым платьем…
— Куда же мы все-таки плывем? — сама себя спросила донья Мерседес. — Солнце село в той стороне, значит, там запад. На западе должен быть материк, Америка. Но до него слишком далеко… Послушай, Мануэль, как назывался остров, на котором ты жил?
— Не знаю, сеньора! — отвечал я. — Я знаю только, что наше место называлось остров — и все… А разве вам капитан не говорил, куда плывет?
— Нет, — вздохнула донья Мерседес, — ничего он мне не говорил… Поплывем, куда ветер дует, может, куда-нибудь к суше выплывем…
— Только бы бури не было! — вздохнула Росита.
— Садись за руль, Мануэль, — приказала донья. — Старайся, чтоб лодка шла носом на волну. А мы немножко подремлем и через часик тебя сменим…
Луна постепенно спускалась вниз. И тут я совершенно неожиданно увидел, что впереди, куда стремился нос лодки, небо совсем темное. Потом я стал различать, что в некоторых местах на фоне звездного неба вырисовываются какие-то странные тени, больше всего похожие на горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Как же ее перевернуть? — спросила Росита. Донья Мерседес огляделась и вдруг увидала большую и толстую веревку со стальным крюком на конце.
— Вот! — сказала она, просияв. Я сразу понял, что надо делать. Мы зацепили крюк за дальний борт лодки и втроем потянули за веревку. Лодка перевернулась, и мы тотчас в нее залезли. На дне, привязанные к днищу, лежали те самые лопаты, которыми гребли матросы. В самом носу и на корме, под скамейками, были сделаны некие подобия шкафчиков. В них оказались три просмоленных заколоченных бочонка. Росита пошатала один — в нем что-то булькало. Когда мы наклонили бочонок и вынули из него просмоленную затычку, донья Мерседес подставила пригоршню и попробовала на язык. Это была пресная вода. Затычку поставили на место.
— Пресную воду надо беречь! — сказала донья Мерседес. — Давайте поглядим, что в других.
Второй бочонок был без затычки и не булькал, третий — тоже.
— Там должно быть съестное! — предположила Росита. Порывшись в шкафчике, мы нашли топорик, и Росита сумела сковырнуть им железный обруч с одного бочонка, а потом и с другого. В одном из бочонков оказались твердые черные сухари, совсем не подмокшие, а в другом — соленое мясо. Росита достала всем по сухарю и по кусочку мяса. Все было сытно, только очень солоно, потому что вместо пресной воды я размочил сухарь в соленой. Хотелось пить, но я решил потерпеть.
Тем временем нас отнесло от корабля шагов на сто (если бы по воде можно было шагать!) и, как оказалось, очень вовремя. Внезапно на покинутом корабле что-то зашипело, забулькало, заклокотало, из-под воды вырвались огромные пузыри и корабль как-то совсем быстро утонул! Мы даже не успели испугаться. От корабля, точнее, от того места, где он только что находился, пошла волна с большим гребнем, налетела на лодку, сильно качнула ее, так что донья Мерседес и Росита завизжали, но перевернуть не смогла и укатилась куда-то дальше, в море. Теперь от всего корабля капитана О'Брайена осталась только наша лодка и разметанные по волнам обломки, лениво покачивавшиеся на волнах.
— Что же теперь делать? — спросил я. Донья Мерседес грустно посмотрела на меня и сказала:
— Не знаю, милый, не знаю… Может быть, за сутки мы еще не очень далеко ушли от того острова, где ты жил… Сколько, интересно, прошел корабль, а?
На вопрос доньи мы с Роситой ответить не могли. Да и сама она ничего не понимала в морском деле, это точно. Поэтому мы некоторое время сидели молча. Ни делать ничего, ни думать ни о чем просто не хотелось.
— Господи! — простонала Росита, — Хоть бы шторма не было!
— Да, — буркнула донья Мерседес, — это было бы ужасно! Буря нас потопит моментально!
— Надо куда-то плыть, — сказала донья, — только вот куда?
— Обратно к нам, — сказал я, — в ту сторону, откуда шел корабль!
— А ты знаешь, с какой стороны он шел? — усмехнулась донья.
Я огляделся. Вокруг было только море.
— А солнце всплывет завтра? — спросил я, когда на воде осталась только слабая светлая полоска в том месте, где небо и море соединялись.
— Всплывет! — усмехнулась донья, но подумала она, наверно, совсем о другом, потому что через пару минут произнесла:
— Эх, если бы мы умели обращаться с парусом…
— Но у нас ведь его нет, — сказал я.
— Есть, — сказала донья, показывая на палку, обернутую грубой тканью и обвязанную веревками. — Только я не знаю, как им пользоваться. Плохой я капитан…
— А давайте ее развернем и посмотрим! — предложил я и, не дожидаясь разрешения, принялся вытаскивать палку с тканью из-под скамейки.
Втроем мы подняли мачту и толстым концом воткнули в отверстие на скамейке. Вторая палка с парусом и веревками пока лежала поперек лодки.
— Так… — задумчиво сказала донья, — вон те две веревки, которые тянутся от верхушки мачты, надо прицепить к бортам…
— За эти кольца! — догадался я и, найдя конец одной из веревок, продел в кольцо. Вторую веревку продела Росита, и мы как следует натянули веревки, крепко привязав их к кольцам. Теперь мачта совсем не шаталась. Мы взялись рассматривать другие веревки. Одна из них была пропущена через самую верхушку мачты, где было маленькое железное колесико. Когда я потянул за веревку, колесико заскрипело, и малая палка вместе с прицепленным к нему парусом начала подниматься вверх. Росита тоже уцепилась за веревку, и тут же ветер развернул парус и захлопал им в воздухе.
— Ой! — сорвалось у Роситы. — Унесет!
— Держи его! — не своим голосом вскрикнула донья и уцепилась за одну из веревок.
— Ур-р-ра! — закричала Росита. — Плывем!
— Знать бы еще, куда! — вздохнула донья, держась за руль, то есть за палку, надетую на штырь. Лодка теперь подскакивала на волнах, словно телега на ухабах, плюхала брюхом по воде и плескала в нас брызгами. Стало совсем темно. Небо было темно-синее, все в больших ярких звездах, мигавших высоко-высоко. А из морских волн вылезла немного щербатая, серебристая луна, наверно, солнце велело ей поработать за него. Только луна не излучала тепла, и мы основательно замерзли. Отблески лунного света выплясывали на воде, и море казалось большущим, темно-синим шелковым платьем…
— Куда же мы все-таки плывем? — сама себя спросила донья Мерседес. — Солнце село в той стороне, значит, там запад. На западе должен быть материк, Америка. Но до него слишком далеко… Послушай, Мануэль, как назывался остров, на котором ты жил?
— Не знаю, сеньора! — отвечал я. — Я знаю только, что наше место называлось остров — и все… А разве вам капитан не говорил, куда плывет?
— Нет, — вздохнула донья Мерседес, — ничего он мне не говорил… Поплывем, куда ветер дует, может, куда-нибудь к суше выплывем…
— Только бы бури не было! — вздохнула Росита.
— Садись за руль, Мануэль, — приказала донья. — Старайся, чтоб лодка шла носом на волну. А мы немножко подремлем и через часик тебя сменим…
Луна постепенно спускалась вниз. И тут я совершенно неожиданно увидел, что впереди, куда стремился нос лодки, небо совсем темное. Потом я стал различать, что в некоторых местах на фоне звездного неба вырисовываются какие-то странные тени, больше всего похожие на горы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137