После этого убрать кассетник в стол, выключить компьютер, верхний свет и спуститься в фойе к Вале и Вове…
— Ну, Дмитрий Сергеевич, вы — трудоголик! — подивился Вова. Он бодрствовал, а Валя похрапывал на топчане в вахтерской.
— Работа такая, — развел я руками, и Вова выпустил меня на улицу, где за рулем джипа «Чероки» дремал мой давний знакомый Юра Лосенок.
Я постучал в стекло, украдкой бросив взгляд на слуховое окно того самого чердака. Да, они смотрели. Я словно бы чуял их, этих гляделок паршивых… Нате, убеждайтесь, я только-только работу закончил! Пашу, как папа Карло! Хоть и на брата-эксплуататора, но за баксы. Все, интервью закончено. Пора лезть в машину.
— Ну и здоров ты вкалывать, — проворчал Лосенок. — Миллиард, что ли, по рублю пересчитывал? Никак с тобой не угадаешь, когда домой вернешься.
— Лосенок, — сказал я строго, но очень внятно, — тебя на фирме никто не держит. В свободной стране живем, капитализм строим. Хошь — покупай себе трейлер, как Леня Голубков, и зарабатывай деньги. Не могешь — сиди здесь, дрыхни по полдня и получай тыщу баксов ни за хрен собачий.
— Да я разве против? — сказал Лосенок. — Жена, понимаешь, ревнует…
— Драть тебе ее нужно, — посоветовал я, — и лучше — в переносном смысле. А то ты сейчас придешь домой, засосешь стакан — и храпака до утра. Вот жена и ревнует. Нет бы вернуться, впиндюрить ей как следует — вот сердце и успокоишь.
— Она уже спит сейчас… — пробубнил Лосенок.
— Разбудишь! Еще спасибо скажет.
— Ладно. Куда едем?
— Домой, куда ж еще?
«Чероки» зафырчал, словно бы ругаясь на этих русских обормотов, которые заставляют его ездить по избитому асфальту, а то и вовсе без оного, ополаскивают из ведра и заливают в баки неведомо какой бензин. Меня его фырчание не волновало. Беспокоило другое — не пошлют ли «гляделки» за мной «хвоста». Конечно, это не божий день, когда в четырехрядном потоке не сразу углядишь, кто к тебе прицепился: вон те «Жигули» или какой-нибудь «мерс». Улицы пустые, за километр видно, кто впереди, кто сзади.
Конечно, там, на чердаке, не дураки сидели. Они имели рацию и доложили тем, кто ждал своего часа в машине, припаркованной на боковой улочке, примерно в километре по курсу нашего джипа. Расчет простой: я, простачишко, буду глядеть назад, успокоюсь, что не увижу никакой тачки, отъезжающей от дома со слуховым окном, а на ту, что появится после, могу и внимания не обратить. Поэтому я все поглядывал то назад, то вбок.
— Да вот они, — радуясь, что увидел «хвостов» раньше меня, хихикнул Лосенок. — У обочины, в моторе копаются. Сейчас отпустят метров на пятьсот и пойдут за нами. Спорим?
— Нормально, — сказал я. Мы миновали стоящую у обочины белую «девятку». У нее был открыт капот, но остроглазый Лосенок по-шоферски углядел, что они, то есть два плотных мужичка у «девятки», не столько смотрят на то, что в кишках у машины, сколько на улицу в нашу сторону.
Они действительно пошли за нами. Не приближались, но и не отставали. Решили домой проводить? Зачем? Я и так доеду.
— Прибавить? — спросил Лосенок.
— Не надо. Там впереди, по-моему, гаишники…
Что-то уж очень спокойно я это отметил. Впереди помигивало синее пятнышко, виднелись силуэты нескольких машин. А может, меня брать собрались? Сейчас выйдет какой-нибудь хрен с жезлом, махнет: «К обочине!» Дернешься вперед — кинут поперек «крокодила» с зубками или поставят трейлер. Дальше — по известному сценарию: «АКС-74у» к спине: «Руки на капот, ноги шире плеч…» А что у вас, гражданин, в чемодане? Ах, пушечка! Да со свеженьким нагарчиком! Как интересно! А на рукаве у вас, господин-товарищ, чего-то красненькое! Замочили, наверно, кого-нибудь? Ай-яй-яй! Что ж вы, гражданин, так неаккуратненько!»
Точно, балда я, гражданин начальник. Надо мне было не рисковать, а оставить пушку вместе с бандитской курточкой и прочей труниной там, под ванной, в секретной клетушке. После забрал бы. А теперь трясись, господин Баринов Дмитрий Сергеевич.
Зря трясся. Авария впереди была — всего и делов-то. Дальнобойный «КамАЗ» «жигуленка» в багажник поцеловал. Гаишники чего-то меряют, щоферюги ругаются. «Скорой» нет, значит, все нормально.
— Притормози, — велел я Лосенку. Тот глянул на меня, как на психа, но остановился.
— Товарищ капитан! — спросил я, выходя из машины уверенным шагом хозяина новой жизни, честного совете… то есть, тьфу ты, российского бизнесмена. — Помощь не нужна?
— Спасибо, — вежливо ответил гаишник, — все целы, все в порядке.
Интересно! То ли у меня рожа на какого-нибудь депутата похожа, то ли гаишник интеллигентный попался…
Я уже собрался садиться в машину, бросив косой взглядик назад, туда, откуда должен был подъехать наш «хвостик», но тут от битого «жигуленка» к нашему «Чероки» подбежала, цокая каблуками, черноволосая девушка в белом плаще. В руке она тащила скрипичный футляр.
— Простите, — сказала она, немного запинаясь от волнения, — вы меня не подвезете?
— И не боитесь? — спросил я. — Везде предупреждают: не садитесь в машину к незнакомому мужчине.
— А тем более — к двум, — поддакнул Лосенок, нервно глянув назад. «Девятка», не сбавляя хода, промчалась мимо нас и ушла вперед. Глаза словно бы сфотографировали ее номер: «45-38 МКМ». Ментовский, выходит: «Московская Краснознаменная милиция». Неужели оперы пошли такие дурные, что не могли что-нибудь другое повесить?
— Знаете, — сказала девушка до ужаса наивным тоном, — вам я почему-то верю.
— Садитесь, — сказал я, — сегодня как раз тот единственный вечер, когда я не насилую случайных попутчиц. Куда вам?
Она назвала адрес, и я вспомнил, как десять лет назад отец, которого я тогда звал в глаза Сергеем Сергеевичем, а за глаза — Чудо-юдом, впервые привез меня на «Волге» на эту самую улицу. Там за Николаем Коротковым до сих пор числилась однокомнатная квартира. В том самом доме, номер которого назвала наша пассажирка.
— Вам, случайно, не в тридцать девятую квартиру? — поинтересовался я.
— Нет, в сороковую, — хлопнув глазками, удивилась скрипачка. — А что?
Голосок у нее был почти как у семнадцатилетней, но личико смотрелось минимум на двадцать пять. Не маленькая — за метр семьдесят, не худенькая — килограммов на шестьдесят потянет. Плащ скрывал фигуру, но вряд ли это было что-то экстра-класса. Нет, она могла быть за себя совершенно спокойна.
— С концерта? — спросил я.
— Да нет, — потупилась девушка, — я в ресторане играю…
— И где же?
— В «Чавэле», знаете? — девушка опять смутилась.
— Понятия не имею, к сожалению. Я нынче в рестораны не хожу — все дела, дела… «Чавэла», как я понимаю, что-то связанное с цыганами?
— Ага, — кивнула пассажирка, — ресторан с цыганами. Я у них в ансамбле на скрипке играю.
— Так вы цыганка? — удивился я. И даже вроде бы обрадовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
— Ну, Дмитрий Сергеевич, вы — трудоголик! — подивился Вова. Он бодрствовал, а Валя похрапывал на топчане в вахтерской.
— Работа такая, — развел я руками, и Вова выпустил меня на улицу, где за рулем джипа «Чероки» дремал мой давний знакомый Юра Лосенок.
Я постучал в стекло, украдкой бросив взгляд на слуховое окно того самого чердака. Да, они смотрели. Я словно бы чуял их, этих гляделок паршивых… Нате, убеждайтесь, я только-только работу закончил! Пашу, как папа Карло! Хоть и на брата-эксплуататора, но за баксы. Все, интервью закончено. Пора лезть в машину.
— Ну и здоров ты вкалывать, — проворчал Лосенок. — Миллиард, что ли, по рублю пересчитывал? Никак с тобой не угадаешь, когда домой вернешься.
— Лосенок, — сказал я строго, но очень внятно, — тебя на фирме никто не держит. В свободной стране живем, капитализм строим. Хошь — покупай себе трейлер, как Леня Голубков, и зарабатывай деньги. Не могешь — сиди здесь, дрыхни по полдня и получай тыщу баксов ни за хрен собачий.
— Да я разве против? — сказал Лосенок. — Жена, понимаешь, ревнует…
— Драть тебе ее нужно, — посоветовал я, — и лучше — в переносном смысле. А то ты сейчас придешь домой, засосешь стакан — и храпака до утра. Вот жена и ревнует. Нет бы вернуться, впиндюрить ей как следует — вот сердце и успокоишь.
— Она уже спит сейчас… — пробубнил Лосенок.
— Разбудишь! Еще спасибо скажет.
— Ладно. Куда едем?
— Домой, куда ж еще?
«Чероки» зафырчал, словно бы ругаясь на этих русских обормотов, которые заставляют его ездить по избитому асфальту, а то и вовсе без оного, ополаскивают из ведра и заливают в баки неведомо какой бензин. Меня его фырчание не волновало. Беспокоило другое — не пошлют ли «гляделки» за мной «хвоста». Конечно, это не божий день, когда в четырехрядном потоке не сразу углядишь, кто к тебе прицепился: вон те «Жигули» или какой-нибудь «мерс». Улицы пустые, за километр видно, кто впереди, кто сзади.
Конечно, там, на чердаке, не дураки сидели. Они имели рацию и доложили тем, кто ждал своего часа в машине, припаркованной на боковой улочке, примерно в километре по курсу нашего джипа. Расчет простой: я, простачишко, буду глядеть назад, успокоюсь, что не увижу никакой тачки, отъезжающей от дома со слуховым окном, а на ту, что появится после, могу и внимания не обратить. Поэтому я все поглядывал то назад, то вбок.
— Да вот они, — радуясь, что увидел «хвостов» раньше меня, хихикнул Лосенок. — У обочины, в моторе копаются. Сейчас отпустят метров на пятьсот и пойдут за нами. Спорим?
— Нормально, — сказал я. Мы миновали стоящую у обочины белую «девятку». У нее был открыт капот, но остроглазый Лосенок по-шоферски углядел, что они, то есть два плотных мужичка у «девятки», не столько смотрят на то, что в кишках у машины, сколько на улицу в нашу сторону.
Они действительно пошли за нами. Не приближались, но и не отставали. Решили домой проводить? Зачем? Я и так доеду.
— Прибавить? — спросил Лосенок.
— Не надо. Там впереди, по-моему, гаишники…
Что-то уж очень спокойно я это отметил. Впереди помигивало синее пятнышко, виднелись силуэты нескольких машин. А может, меня брать собрались? Сейчас выйдет какой-нибудь хрен с жезлом, махнет: «К обочине!» Дернешься вперед — кинут поперек «крокодила» с зубками или поставят трейлер. Дальше — по известному сценарию: «АКС-74у» к спине: «Руки на капот, ноги шире плеч…» А что у вас, гражданин, в чемодане? Ах, пушечка! Да со свеженьким нагарчиком! Как интересно! А на рукаве у вас, господин-товарищ, чего-то красненькое! Замочили, наверно, кого-нибудь? Ай-яй-яй! Что ж вы, гражданин, так неаккуратненько!»
Точно, балда я, гражданин начальник. Надо мне было не рисковать, а оставить пушку вместе с бандитской курточкой и прочей труниной там, под ванной, в секретной клетушке. После забрал бы. А теперь трясись, господин Баринов Дмитрий Сергеевич.
Зря трясся. Авария впереди была — всего и делов-то. Дальнобойный «КамАЗ» «жигуленка» в багажник поцеловал. Гаишники чего-то меряют, щоферюги ругаются. «Скорой» нет, значит, все нормально.
— Притормози, — велел я Лосенку. Тот глянул на меня, как на психа, но остановился.
— Товарищ капитан! — спросил я, выходя из машины уверенным шагом хозяина новой жизни, честного совете… то есть, тьфу ты, российского бизнесмена. — Помощь не нужна?
— Спасибо, — вежливо ответил гаишник, — все целы, все в порядке.
Интересно! То ли у меня рожа на какого-нибудь депутата похожа, то ли гаишник интеллигентный попался…
Я уже собрался садиться в машину, бросив косой взглядик назад, туда, откуда должен был подъехать наш «хвостик», но тут от битого «жигуленка» к нашему «Чероки» подбежала, цокая каблуками, черноволосая девушка в белом плаще. В руке она тащила скрипичный футляр.
— Простите, — сказала она, немного запинаясь от волнения, — вы меня не подвезете?
— И не боитесь? — спросил я. — Везде предупреждают: не садитесь в машину к незнакомому мужчине.
— А тем более — к двум, — поддакнул Лосенок, нервно глянув назад. «Девятка», не сбавляя хода, промчалась мимо нас и ушла вперед. Глаза словно бы сфотографировали ее номер: «45-38 МКМ». Ментовский, выходит: «Московская Краснознаменная милиция». Неужели оперы пошли такие дурные, что не могли что-нибудь другое повесить?
— Знаете, — сказала девушка до ужаса наивным тоном, — вам я почему-то верю.
— Садитесь, — сказал я, — сегодня как раз тот единственный вечер, когда я не насилую случайных попутчиц. Куда вам?
Она назвала адрес, и я вспомнил, как десять лет назад отец, которого я тогда звал в глаза Сергеем Сергеевичем, а за глаза — Чудо-юдом, впервые привез меня на «Волге» на эту самую улицу. Там за Николаем Коротковым до сих пор числилась однокомнатная квартира. В том самом доме, номер которого назвала наша пассажирка.
— Вам, случайно, не в тридцать девятую квартиру? — поинтересовался я.
— Нет, в сороковую, — хлопнув глазками, удивилась скрипачка. — А что?
Голосок у нее был почти как у семнадцатилетней, но личико смотрелось минимум на двадцать пять. Не маленькая — за метр семьдесят, не худенькая — килограммов на шестьдесят потянет. Плащ скрывал фигуру, но вряд ли это было что-то экстра-класса. Нет, она могла быть за себя совершенно спокойна.
— С концерта? — спросил я.
— Да нет, — потупилась девушка, — я в ресторане играю…
— И где же?
— В «Чавэле», знаете? — девушка опять смутилась.
— Понятия не имею, к сожалению. Я нынче в рестораны не хожу — все дела, дела… «Чавэла», как я понимаю, что-то связанное с цыганами?
— Ага, — кивнула пассажирка, — ресторан с цыганами. Я у них в ансамбле на скрипке играю.
— Так вы цыганка? — удивился я. И даже вроде бы обрадовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137