— Вы так осунулись!
— Болезнь никому не идет на пользу, дорогая донна Сантильяна, — заметил Гуго, снисходительно наблюдая за ее нарочитой суетой. — Но поверьте, я чувствую себя даже лучше, чем после нашей последней встречи.
— О, мы славно повеселились тогда! Князь Василько, кстати, часто навещает меня; мы и сейчас едем верхом в Гефсиманский сад.
— С таким спутником вы теперь в полной безопасности, Эстер.
Но позвольте представить вам моих друзей и ангелов-хранителей, и Гуго познакомил Юдифь с обеими женщинами и Бизолем. Сандра и Катрин, не сговариваясь, лишь холодно кивнули ей головой и отошли к окну.
— Почему вы уехали, ничего не сообщив мне? — прошептала Юдифь, наклоняясь к лицу мессира. — Я думала, что я вам небезразлична.
— А как же князь? — насмешливо спросил Гуго. — И потом: что я должен был вам сообщить? Какую военную тайну, дорогая? Только намекните, и я передам вам все секреты всех своих знакомых королей и императоров — все что угодно! Для вас — с величайшим удовольствием, это для меня все равно что съесть устрицу.
— Противный! — капризно сказала Юдифь, грозя пальчиком. — Вы просто ревнуете меня к князю Васильку. И совершенно напрасно.
— А как же иначе! — поддержал игру Гуго. — Вы ездите с ним по Гефсиманским садам, а мне в это время лекари отпиливают одну ногу за другой, и я теперь обречен лишь ползать по вашим следам. Где уж мне угнаться за вами!
— Нет, правда? — озабоченно спросила Юдифь, косясь на прикрытую покрывалом нижнюю часть тела мессира.
— Спросите Бизоля.
— Точно так, — не моргнув глазом отозвался тот. — Пойдемте со мной в чулан, я покажу вам его ноги, они там стоят, рядом с метлами. Я хочу отправить их в Труа.
— Ужасно! — воскликнула Юдифь. С этого момента интерес ее к Гуго де Пейну стал исчезать в геометрической прогрессии.
А дверь в покои снова открылась и в комнату, пятясь, вошел Раймонд, уступал дорогу высокой черноволосой красавице с беломраморным лицом и темными глазами. Принцесса Мелизинда, небрежно отстранив оруженосца, направилась к кровати Гуго де Пейна, который принял серьезный вид и чуть приподнялся на подушках.
— Простите, принцесса, что я принимаю вас в таком виде, промолвил он. — Но для меня большое счастье, что вы изволили навестить раненого рыцаря.
— Я должна была сделать это раньше! — воскликнула Мелизинда, присаживаясь на краешек кресла, с которого вспорхнула Юдифь.
— Не корите себя, — тихо отозвался Гуго. — Зачем искать лишние проблемы там, где их нет? Я рад, что вы пришли, но, скажу честно, не умер бы от огорчения, если бы вы и не вспомнили о моем существовании. Я был бы более счастлив, если бы вы обратили свой взор на одного нашего общего знакомого, страдающего от неопределенности выбора чувств некоей царственной особы.
— Вы жестоки, — так же тихо ответила принцесса, оглядываясь на прислушивающуюся к разговору Юдифь. Тяжкие ранения Гуго, его возвращение в Иерусалим в таком виде, по странным причудам женской души, вновь качнули чашу весов ее сердца в сторону де Пейна. Из двух рыцарей она выбрала более страдающего, более обремененного несчастьем, на ее взгляд. И жажда жертвенности, свойственная юности, привела ее к постели Гуго, которому вовсе не хотелось играть отведенную ему Мелизиндой роль.
— Я ценю ваши чувства, — произнес он, — как и любые светлые помыслы, не омраченные темной злостью, но иногда мы выбираем не те дороги, которые лишь кажутся нам выходом к солнцу из подземного лабиринта; и вот вопрос — на который никто никогда не даст разумного ответа — корить ли себя за то, что мы так поспешно бросаемся по внутреннему зову в бездну, или изо всех сил сопротивляться счастью? Вольны ли те из нас, сделавшие свой выбор, или еще более подавлены и несвободны, чем другие, не ошибающиеся, поскольку плывут, погрузившись в волны и отдавшись течению?
— Я не знаю, — ответила принцесса.
— А я ничего не понял — что ты хочешь этим сказать, — заметил Бизоль, присевший на краешек кровати. — Волны, бездна, подземный лабиринт… Ты имеешь в виду ту пещеру возле Син-аль-Набра? Жуткое место, принцесса, скажу я вам…
— Я, кажется, разобралась, — вставила Юдифь, которой страшно хотелось представиться Мелизинде и блеснуть чем-нибудь перед ней (перед ее отцом Бодуэном I она уже успела блеснуть всем, чем только могла). — Мессир де Пейн имеет в виду: стоит ли дергаться самому, если тебя все равно кто-то дергает за ниточки? Правильно?
— В упрощенном виде — да, — согласился Гуго. Юдифь захлопала в розовые ладошки, а Катрин и Сандра подошли поближе, усевшись на низенькие скамеечки возле постели раненого рыцаря.
— Но донна Сантильяна упускает главное, — произнесла Катрин де Монморанси. — Все поступки человека — и возвышенные, и смешные, — напоминают «дергание», кроме одного.
— Какого же? — спросила принцесса.
— Смерти. Я имею в виду насильственное лишение собственной жизни, самоубийство. Думаю, что такой поступок идет вразрез с желанием любого кукловода. И не этот ли единственный поступок доказывает, что человек все же обладает какой-то самостоятельной волей? Самоубийство — тот заветный ключик, данный каждому из нас, как самое великое и ужасное искушение перед запертой дверью.
— На образе мыслей графини сказываются долгие годы, проведенные в мусульманском мире, — заметила Сандра. — Вам надо возвращаться в христианскую среду, и думать о спасении души, а не о таких… страшных грехах.
— Как далеко мы ушли от первоначальной темы. От любви к смерти, — произнес Гуго. — Впрочем, это естественно. Истинная беседа не замыкается на чем-то одном, и блуждая в лесной чаще никогда не знаешь — где выйдешь и с чем столкнешься?
— Так не лучше ли обойти эту лесную чащу, и идти по дороге, с которой уж наверняка не собьешься? — сказал Бизоль. Его несколько волновало то, что целых четыре прекрасных женщины нарушают покой его друга. Не утопят ли они его своими болтливыми языками? Как бы вытурить их всех отсюда и дать Гуго спокойно вздремнуть? Но в это время в покои заглянул Раймонд и растерянно произнес:
— Мессир, к вам прибыла баронесса Левенкур…
Недоуменно уставившись на него, Бизоль негромко пробормотал:
— Это еще что за птица? Устроили тут целый гарем… Сейчас всех выгоню…
— Пусть войдет! — охотно откликнулся Гуго де Пейн. — Правда, не припомню среди своих знакомых такой особы.
Все с любопытством посмотрели на дверь. Сандра недовольно нахмурила брови, Катрин обменялась с Мелизиндой быстрыми взглядами, Юдифь нацепила на всякий случай одну из своих обворожительных улыбок… В комнату осторожно вошла золотоволосая женщина с необычным, вишневым цветом глаз, и словно лучи света озарили лицо Гуго де Пейна.
— Кажется, теперь мы все здесь лишние… — снова пробормотал про себя Бизоль, переводя взгляд с друга на вошедшую женщину, которая не замечала никого вокруг, кроме лежащего на кровати рыцаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— Болезнь никому не идет на пользу, дорогая донна Сантильяна, — заметил Гуго, снисходительно наблюдая за ее нарочитой суетой. — Но поверьте, я чувствую себя даже лучше, чем после нашей последней встречи.
— О, мы славно повеселились тогда! Князь Василько, кстати, часто навещает меня; мы и сейчас едем верхом в Гефсиманский сад.
— С таким спутником вы теперь в полной безопасности, Эстер.
Но позвольте представить вам моих друзей и ангелов-хранителей, и Гуго познакомил Юдифь с обеими женщинами и Бизолем. Сандра и Катрин, не сговариваясь, лишь холодно кивнули ей головой и отошли к окну.
— Почему вы уехали, ничего не сообщив мне? — прошептала Юдифь, наклоняясь к лицу мессира. — Я думала, что я вам небезразлична.
— А как же князь? — насмешливо спросил Гуго. — И потом: что я должен был вам сообщить? Какую военную тайну, дорогая? Только намекните, и я передам вам все секреты всех своих знакомых королей и императоров — все что угодно! Для вас — с величайшим удовольствием, это для меня все равно что съесть устрицу.
— Противный! — капризно сказала Юдифь, грозя пальчиком. — Вы просто ревнуете меня к князю Васильку. И совершенно напрасно.
— А как же иначе! — поддержал игру Гуго. — Вы ездите с ним по Гефсиманским садам, а мне в это время лекари отпиливают одну ногу за другой, и я теперь обречен лишь ползать по вашим следам. Где уж мне угнаться за вами!
— Нет, правда? — озабоченно спросила Юдифь, косясь на прикрытую покрывалом нижнюю часть тела мессира.
— Спросите Бизоля.
— Точно так, — не моргнув глазом отозвался тот. — Пойдемте со мной в чулан, я покажу вам его ноги, они там стоят, рядом с метлами. Я хочу отправить их в Труа.
— Ужасно! — воскликнула Юдифь. С этого момента интерес ее к Гуго де Пейну стал исчезать в геометрической прогрессии.
А дверь в покои снова открылась и в комнату, пятясь, вошел Раймонд, уступал дорогу высокой черноволосой красавице с беломраморным лицом и темными глазами. Принцесса Мелизинда, небрежно отстранив оруженосца, направилась к кровати Гуго де Пейна, который принял серьезный вид и чуть приподнялся на подушках.
— Простите, принцесса, что я принимаю вас в таком виде, промолвил он. — Но для меня большое счастье, что вы изволили навестить раненого рыцаря.
— Я должна была сделать это раньше! — воскликнула Мелизинда, присаживаясь на краешек кресла, с которого вспорхнула Юдифь.
— Не корите себя, — тихо отозвался Гуго. — Зачем искать лишние проблемы там, где их нет? Я рад, что вы пришли, но, скажу честно, не умер бы от огорчения, если бы вы и не вспомнили о моем существовании. Я был бы более счастлив, если бы вы обратили свой взор на одного нашего общего знакомого, страдающего от неопределенности выбора чувств некоей царственной особы.
— Вы жестоки, — так же тихо ответила принцесса, оглядываясь на прислушивающуюся к разговору Юдифь. Тяжкие ранения Гуго, его возвращение в Иерусалим в таком виде, по странным причудам женской души, вновь качнули чашу весов ее сердца в сторону де Пейна. Из двух рыцарей она выбрала более страдающего, более обремененного несчастьем, на ее взгляд. И жажда жертвенности, свойственная юности, привела ее к постели Гуго, которому вовсе не хотелось играть отведенную ему Мелизиндой роль.
— Я ценю ваши чувства, — произнес он, — как и любые светлые помыслы, не омраченные темной злостью, но иногда мы выбираем не те дороги, которые лишь кажутся нам выходом к солнцу из подземного лабиринта; и вот вопрос — на который никто никогда не даст разумного ответа — корить ли себя за то, что мы так поспешно бросаемся по внутреннему зову в бездну, или изо всех сил сопротивляться счастью? Вольны ли те из нас, сделавшие свой выбор, или еще более подавлены и несвободны, чем другие, не ошибающиеся, поскольку плывут, погрузившись в волны и отдавшись течению?
— Я не знаю, — ответила принцесса.
— А я ничего не понял — что ты хочешь этим сказать, — заметил Бизоль, присевший на краешек кровати. — Волны, бездна, подземный лабиринт… Ты имеешь в виду ту пещеру возле Син-аль-Набра? Жуткое место, принцесса, скажу я вам…
— Я, кажется, разобралась, — вставила Юдифь, которой страшно хотелось представиться Мелизинде и блеснуть чем-нибудь перед ней (перед ее отцом Бодуэном I она уже успела блеснуть всем, чем только могла). — Мессир де Пейн имеет в виду: стоит ли дергаться самому, если тебя все равно кто-то дергает за ниточки? Правильно?
— В упрощенном виде — да, — согласился Гуго. Юдифь захлопала в розовые ладошки, а Катрин и Сандра подошли поближе, усевшись на низенькие скамеечки возле постели раненого рыцаря.
— Но донна Сантильяна упускает главное, — произнесла Катрин де Монморанси. — Все поступки человека — и возвышенные, и смешные, — напоминают «дергание», кроме одного.
— Какого же? — спросила принцесса.
— Смерти. Я имею в виду насильственное лишение собственной жизни, самоубийство. Думаю, что такой поступок идет вразрез с желанием любого кукловода. И не этот ли единственный поступок доказывает, что человек все же обладает какой-то самостоятельной волей? Самоубийство — тот заветный ключик, данный каждому из нас, как самое великое и ужасное искушение перед запертой дверью.
— На образе мыслей графини сказываются долгие годы, проведенные в мусульманском мире, — заметила Сандра. — Вам надо возвращаться в христианскую среду, и думать о спасении души, а не о таких… страшных грехах.
— Как далеко мы ушли от первоначальной темы. От любви к смерти, — произнес Гуго. — Впрочем, это естественно. Истинная беседа не замыкается на чем-то одном, и блуждая в лесной чаще никогда не знаешь — где выйдешь и с чем столкнешься?
— Так не лучше ли обойти эту лесную чащу, и идти по дороге, с которой уж наверняка не собьешься? — сказал Бизоль. Его несколько волновало то, что целых четыре прекрасных женщины нарушают покой его друга. Не утопят ли они его своими болтливыми языками? Как бы вытурить их всех отсюда и дать Гуго спокойно вздремнуть? Но в это время в покои заглянул Раймонд и растерянно произнес:
— Мессир, к вам прибыла баронесса Левенкур…
Недоуменно уставившись на него, Бизоль негромко пробормотал:
— Это еще что за птица? Устроили тут целый гарем… Сейчас всех выгоню…
— Пусть войдет! — охотно откликнулся Гуго де Пейн. — Правда, не припомню среди своих знакомых такой особы.
Все с любопытством посмотрели на дверь. Сандра недовольно нахмурила брови, Катрин обменялась с Мелизиндой быстрыми взглядами, Юдифь нацепила на всякий случай одну из своих обворожительных улыбок… В комнату осторожно вошла золотоволосая женщина с необычным, вишневым цветом глаз, и словно лучи света озарили лицо Гуго де Пейна.
— Кажется, теперь мы все здесь лишние… — снова пробормотал про себя Бизоль, переводя взгляд с друга на вошедшую женщину, которая не замечала никого вокруг, кроме лежащего на кровати рыцаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186