Роже де Мондидье или Одноглазый Роже. Также около сорока лет, и также участвовавший в боях с сарацинами в Палестине двенадцать лет назад. Веселый, эпикурейский нрав, любитель приврать и рассказать самые невероятные истории. Поглощает огромное количество пищи и вина, что нисколько не сказывается на его костлявой фигуре. Типичный искатель приключений. Присоединился к отряду де Пейна, словно отправился за компанию в баню.
Сербский князь Милан Гораджич. Сорок пять лет. Полумонах, полурыцарь, а по сути — вечный странник, бродяга, ищущий свою судьбу. Он — единственный среди них православный, хотя подозреваю, что его отношение к религии поверхностно, и он больше верит в самого себя, и своего верного слугу китайца Джана, искусного в различных видах борьбы.
Барон Андре де Монбар. Не могу сказать ничего конкретного, кроме того, что ему под тридцать пять лет, что он увлекается алхимией и умело ускользает от пристального внимания. Роль его в этой экспедиции мне непонятна. Его оруженосец Аршамбо такая же бесцветная личность.
Английский граф Грей Норфолк. Не более двадцати двух лет. Молчалив и недоступен, как все британцы. Более тяготеет к мирным занятиям, в частности — к рисованию, но меч держит твердо и в храбрости ему нельзя отказать. Разногласий с французами у него нет, чего не скажешь о его высокомерном оруженосце Гондемаре.
Генуэзский дож Виченцо Тропези и его юная супруга Алессандра Гварини. Двадцать пять и шестнадцать лет. Безумно влюблены друг в друга. Инцидент в бухте Золотого Рога связан именно с ними, их преследует некий Чекко Кавальканти. В связи с этим прошу разъяснить мои санкции: обязан ли я охранять лишь Гуго де Пейна, или также мешать попыткам физического воздействия на кого-либо из его людей? Второе мне кажется неразумным, поскольку мои возможности ограничены.
И, наконец, Гуго де Пейн. Ему тридцать лет, и он производит впечатление человека бесконечно уверенного в своих силах, целях и смысле жизни. Фигура в какой-то степени загадочная и непонятная. С разными людьми он ведет себя по-разному, умудряясь в тоже время всегда оставаться самим собой. Почти невозможное сочетание в одном человеке ума, отваги, учености, благородства, силы, сознанья чести, красоты, учтивости, доброты и многого другого. Более подробную его характеристику я вышлю позднее, после тщательного анализа. Оруженосцем у него довольно легкомысленный, но неглупый малый — Раймонд Плантар.
В заключение, обращаюсь с просьбой; по возможности переправить мне, как можно скорее, триста золотых перперов на непредвиденные расходы…»
Бумага ушла по эстафете в Константинополь, а рыцари с каждым днем все ближе подходили к Иерусалиму, делая короткие остановки в лежащих на пути городах и селениях, где находили добрый прием, поскольку вести о них уже разносились по Палестине.
После Яффы оставшийся путь исчислялся нескольким минутами. И вот — наступил день, когда предчувствие чего-то необычного заставило ускоренно биться напряженные в томительном ожидании сердца всех приближающихся к Святому Городу путников. Но первым, в песчаной дали, разглядел верхушку белокаменных стен юный Раймонд. Приподнявшись на стременах, он радостно выкрикнул:
— Я вижу! Вижу — Иерусалим!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕВЯТЬ НЕПОБЕДИМЫХ
Нельзя доверять рекам, тварям с когтями и рогами, людям с оружием, а также женщинам и особам царского рода…
Шукасаптати
Глава I. КРЕЩЕНИЕ СТАЛЬЮ
В терпенье нашем — торжества залог:
Дабы орешек выскользнуть не мог…
Никколо Макиавелли

1
Арабы называли его Аль-Кодс — Святой Город; иудеи, основавшие там царство Израильское и перенесшие в него престол Давида и Ковчег Божий — Ершалаим; христиане, жившие в нем тысячу лет и дождавшиеся его освобождения с приходом рыцарства Годфруа Буйонского — Иерусалим. Но и те, и другие, и третьи, никогда не могли завладеть им полностью, или хотя бы разделить на три равные части. У каждого из них были в этом городе свои святыни, своя история, свое прошлое. Три мировые религии — христианство, ислам, иудаизм, — сошлись в одном городе, сделав его своим центром. Мусульмане, почитающие Аллаха и пророка его Мохаммеда, с почтением относились к Исса ибн Юсуфу, как они называли Иисус Христа; сирийцы, армяне, византийцы не чинили препятствий малочисленным иудеям; последние же называющие себя богоизбранным народом, в мире жили со своими соседями, будь то католики, грегориане или марониты.
Иерусалим был построен на холмах, где почти отсутствовали вода и деревья: источники и прекрасные сады, виноградные, оливковые и хлопковые угодья располагались в его окрестностях, — там, где кончалась скальная порода. Внутри города вся почва была устлана каменистыми плитами, а неровности ее срезаны и сглажены, поэтому, когда шел благодатный дождь, все улицы и мостовые Иерусалима омывались начисто и сверкали белизной. Такими же белыми выглядели и высокие здания, сооруженные из камня и извести, длинные стены, мечети, церкви, дворы ремесленников, школы и больницы, торговые ряды, судебные и административные палаты. Город окружала крепкая крепостная стена с железными воротами, которая была частично разрушена 14 июня 1099 года, когда сорокатысячное войско Годфруа Буйонского, горящее священной целью возвратить Иерусалиму его христианскую свободу, вступило в битву. Первым ворвался в город Боэмунд Тарентский, тесня его защитников к портику Храма Соломона, где было положено до десяти тысяч отступивших жителей. Вместе с ним, шли на приступ Храма, граф Шампанский и Тибо де Пейн. Они же первыми увидели те несметные сокровища, о которых ходила молва. Но вот были ли эти сокровища единственными в Храме Соломона и не являлись ли они простой приманкой для рыцарей, чтобы скрыть настоящее, истинное сокровище, охраняемое иудеями и Сионской Общиной уже две тысячи лет? Может быть, опьяненные победой и кровью рыцари, прошли мимо того, что несравнимо с жалким блеском золота и алмазов, а дает власть над всем миром? Может быть, они не разглядели то, что в тысячу крат ценнее всех богатств и упустили эту неведомую и необъяснимую силу? А может быть, им не далась в окровавленные руки и сама таинственная и желанная всему рыцарству Чаша — Святой Грааль? Ответа на эти вопросы следовало ждать пятнадцать лет…
И до этого случалось так, что стены Иерусалима и Храм Соломона терпели разрушение. Еще за полторы тысячи лет вавилонский царь Навуходоносор сжег огнем все дома в городе, «…и столбы медные, которые были у дома Господня, и подставы… и отнесли медь их в Вавилон; и тазы, и лопатки, и ножи, и ложки, и все сосуды, которые употреблялись при служении, взяли; и кадильницы, и чаши, что было золотое и что было серебряное…» Но через сто сорок лет Неемия восстановил разрушенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186