Прошло восемь веков, и арабский султан Омар завладел Святым Городом, построив на территории Храма мечеть Аль-Акса, носящую впоследствии его имя. Но значительная часть Храма Соломона уцелела. Омар повелел христианам и иудеям носить желтое платье, в отличие от облаченных в белое мусульман, а за прикосновение к правоверному — казнить на месте. С течением времени кончилось и владычество арабского халифата. Обрел силу легендарный вождь огузов-туркменов Сельджук, захвативший Иерусалим. Его последователь и наследник Мухаммед, со своими воинами-сельджуками, долго сопротивлялся лавине рыцарей, хлынувшей из Европы, но и он вынужден был оставить город, перенеся свою столицу в Мерв. Наступило время владычества над Святым Городом христиан. И все крепче неведомыми силами внедрялась в умы мысль, что тот, кто правит Иерусалимом — призван владеть по библейским законам и всем Миром.
Итак, первым христианским королем Иерусалимского королевства был избран герцог Годфруа Буйонский, правда именовавший себя не королем, а Защитником Гроба Господня, пробывший на престоле не многим более года и умерший в расцвете лет. При нем были завоеваны Яффа, Рамлу, Кайф и Тивериада. Принявший золотую корону, его младший брат Бодуэн, сын Евстафия II, графа Буйонского и Годойи, дочери Этельреда II, короля английского, расширил свои владения, захватив Арсур, Цесарию, Акру, Бейрут и Сидон, построив крепость Монреаль и неприступный замок Сканделион, между Сент-Жан-д'Акрой и непокорным Тиром, а также покорив Триполи. Но в Иерусалимском королевстве, по-существу, было четыре правителя, трое из которых лишь номинально подчинялись Бодуэну I. Географически оно располагалось по верхнему течению реки Евфрат, западной Сирии, Палестине, части Заиорданья и Синайского полуострова, и включало в себя Эдесское, Антиохийское и Триполийское княжества и графства, правители которых постоянно интриговали против иерусалимского короля. Ограничивал его власть и Государственный Совет, созданный еще при Годфруа Буйонском, принимая порою унижающие королевское достоинство законы-ассизы, а что говорить о то мелком, то крупном противодействии патриарха Адальберта с его сворой епископов и архиепископов, назначаемых римским папой Пасхалием II? Адальберт то и дело жаловался на Бодуэна I в Рим — и не только туда, рассылая сварливые и облыжные письма всем главным монархам Европы. Тревожно было и на границах государства. Боеспособных рыцарей под началом Бодуэна было около шестисот человек, которым он щедро платил по пятьсот бизантов в год; всего же в Иерусалиме бродили без дела до двадцати тысяч плохо управляемых, разорившихся рыцарей, искавших где бы и чем поживиться, и периодически совершавших набеги по Палестине и Сирии. Рассчитывать на них в трудную минуту было бы наивно. Со стороны Сирии Иерусалимскому королевству угрожали неистовые сельджуки ведомые своим вождем Мухаммедом и его бесстрашным сыном Санджаром, построившими на границе мощную крепость «Скала пустыни». У европейцев они переняли не только умение вести боевые действия, но также и иерархические титулы: князь, граф, барон, рыцарь. Из Персии совершали коварные, беспощадные набеги ассасины, окопавшиеся в замке Аламут — «Орлином гнезде». «Великий магистр» этой шиитской секты, «Старец Горы», Дан Хасан ибн Саббах был умен, хитер, изворотлив и кровожаден. Возможно, одним из первых в мире он осознал огромные возможности тайной войны против своих врагов, где хороши любые средства — в особенности, политические убийства высших сановников. Это его убийцы-фидаины, одурманенные наркотическим зельем, уничтожили персидского султана Мелик-шаха и его визиря, умертвили князей Дамаска, Гимса, Мосула, Мераша, калифа Аамира и графа Триполийского. Старец Горы не пощадил и двух собственных сыновей, осмелившихся ослушаться его. Наемные убийцы-ассасины проникли и в Европу, доказательством чему служило и покушение на короля Франции Людовика IV. Этих безумных смертников боялись все: от укрытого за стенами Ватикана Пасхалия II до Алексея Комнина, искавшего пути к сотрудничеству с ними; от бедного рыцаря, заброшенного волею судьбы в Палестину, до странствующего монаха-паломника. Никто не мог быть спокоен, встав на дороге Старца Горы — Дан Хасана ибн Саббаха.
С юга Иерусалимскому королевству каждый год угрожал арабский Египет, находящийся под властью династии Фатимидов. Он располагал отлично организованной армией мамлюков, созданной из тюркских, черкесских и грузинских воинов-невольников. Кроме того, Египет в своей борьбе с европейскими рыцарями пользовался полной поддержкой стран Магриба, расположенных в Северной Африке, где правил Юсуф ибн Ташфин из династии Аль-Мурабитов. Пройдет некоторое время, и самым странным образом дороги, не ведающих друг о друге, Гуго де Пейна и Юсуфа ибн Ташфина пересекутся… С востока нападения на государство Бодуэна I постоянно совершал из месопотамского Мардина султан Наджм ад-Дин Иль-Газм ибн Артук, с которым вел тайные переговоры о союзе византийский император Алексей Комнин. Этому яростному врагу крестоносцев, основателю династии Артукидов в Месопотамии, часто помогал Сивасский эмир Данишменд Мелик-Газм, которому, еще во время первого нашествия рыцарей в Палестину, удалось захватить в плен самого Боэмунда Тарентского, выкупленного его друзьями за огромную сумму. Вносили свою лепту и многочисленные банды мусульманских и христианских разбойников, которым было все равно кого грабить на плохо обустроенных и никем не охраняемых дорогах Палестины — своих ли братьев по вере или инородцев. К услугам этих разрозненных, опустившихся бродяг не брезговал прибегать в своей войне с Бодуэном моссульский султан Малдук, поклявшийся на Коране пронзить сердце иерусалимского короля копьем.
Бодуэн I, владевший княжеством Тивериада, графством Яффа, сеньориями Сайды, Цесарии, Бейсана, Крака, Монреаля и Сен-Абрахама, в отличие от своего необычайно популярного, но бесхитростного и неприхотливого в быту брата, Годфруа Буйонского, которого долго пришлось уговаривать принять Иерусалимский престол, любил власть и богатство, и не всегда следовал нравственным принципам, если они мешали тому и другому. Он был высоченного роста, статен, красив, имел черные, как смоль волосы и бороду, в контрасте с необычной белизной лица, которое, казалось бы, не трогает загаром жаркое солнце Палестины. Величественной осанкой, суровой речью, тоном, поступью он привлекал внимание окружающих, — и так было бы даже в том случае, если бы он был простым рыцарем. До своей военной карьеры, он являлся духовным лицом, собирая подати с бедных церквей Реймса, Камбрея и Льежа. И это могло продолжаться до самой смерти, ели бы не сумел ухватиться за колесо истории, катящееся в сторону Иерусалима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
Итак, первым христианским королем Иерусалимского королевства был избран герцог Годфруа Буйонский, правда именовавший себя не королем, а Защитником Гроба Господня, пробывший на престоле не многим более года и умерший в расцвете лет. При нем были завоеваны Яффа, Рамлу, Кайф и Тивериада. Принявший золотую корону, его младший брат Бодуэн, сын Евстафия II, графа Буйонского и Годойи, дочери Этельреда II, короля английского, расширил свои владения, захватив Арсур, Цесарию, Акру, Бейрут и Сидон, построив крепость Монреаль и неприступный замок Сканделион, между Сент-Жан-д'Акрой и непокорным Тиром, а также покорив Триполи. Но в Иерусалимском королевстве, по-существу, было четыре правителя, трое из которых лишь номинально подчинялись Бодуэну I. Географически оно располагалось по верхнему течению реки Евфрат, западной Сирии, Палестине, части Заиорданья и Синайского полуострова, и включало в себя Эдесское, Антиохийское и Триполийское княжества и графства, правители которых постоянно интриговали против иерусалимского короля. Ограничивал его власть и Государственный Совет, созданный еще при Годфруа Буйонском, принимая порою унижающие королевское достоинство законы-ассизы, а что говорить о то мелком, то крупном противодействии патриарха Адальберта с его сворой епископов и архиепископов, назначаемых римским папой Пасхалием II? Адальберт то и дело жаловался на Бодуэна I в Рим — и не только туда, рассылая сварливые и облыжные письма всем главным монархам Европы. Тревожно было и на границах государства. Боеспособных рыцарей под началом Бодуэна было около шестисот человек, которым он щедро платил по пятьсот бизантов в год; всего же в Иерусалиме бродили без дела до двадцати тысяч плохо управляемых, разорившихся рыцарей, искавших где бы и чем поживиться, и периодически совершавших набеги по Палестине и Сирии. Рассчитывать на них в трудную минуту было бы наивно. Со стороны Сирии Иерусалимскому королевству угрожали неистовые сельджуки ведомые своим вождем Мухаммедом и его бесстрашным сыном Санджаром, построившими на границе мощную крепость «Скала пустыни». У европейцев они переняли не только умение вести боевые действия, но также и иерархические титулы: князь, граф, барон, рыцарь. Из Персии совершали коварные, беспощадные набеги ассасины, окопавшиеся в замке Аламут — «Орлином гнезде». «Великий магистр» этой шиитской секты, «Старец Горы», Дан Хасан ибн Саббах был умен, хитер, изворотлив и кровожаден. Возможно, одним из первых в мире он осознал огромные возможности тайной войны против своих врагов, где хороши любые средства — в особенности, политические убийства высших сановников. Это его убийцы-фидаины, одурманенные наркотическим зельем, уничтожили персидского султана Мелик-шаха и его визиря, умертвили князей Дамаска, Гимса, Мосула, Мераша, калифа Аамира и графа Триполийского. Старец Горы не пощадил и двух собственных сыновей, осмелившихся ослушаться его. Наемные убийцы-ассасины проникли и в Европу, доказательством чему служило и покушение на короля Франции Людовика IV. Этих безумных смертников боялись все: от укрытого за стенами Ватикана Пасхалия II до Алексея Комнина, искавшего пути к сотрудничеству с ними; от бедного рыцаря, заброшенного волею судьбы в Палестину, до странствующего монаха-паломника. Никто не мог быть спокоен, встав на дороге Старца Горы — Дан Хасана ибн Саббаха.
С юга Иерусалимскому королевству каждый год угрожал арабский Египет, находящийся под властью династии Фатимидов. Он располагал отлично организованной армией мамлюков, созданной из тюркских, черкесских и грузинских воинов-невольников. Кроме того, Египет в своей борьбе с европейскими рыцарями пользовался полной поддержкой стран Магриба, расположенных в Северной Африке, где правил Юсуф ибн Ташфин из династии Аль-Мурабитов. Пройдет некоторое время, и самым странным образом дороги, не ведающих друг о друге, Гуго де Пейна и Юсуфа ибн Ташфина пересекутся… С востока нападения на государство Бодуэна I постоянно совершал из месопотамского Мардина султан Наджм ад-Дин Иль-Газм ибн Артук, с которым вел тайные переговоры о союзе византийский император Алексей Комнин. Этому яростному врагу крестоносцев, основателю династии Артукидов в Месопотамии, часто помогал Сивасский эмир Данишменд Мелик-Газм, которому, еще во время первого нашествия рыцарей в Палестину, удалось захватить в плен самого Боэмунда Тарентского, выкупленного его друзьями за огромную сумму. Вносили свою лепту и многочисленные банды мусульманских и христианских разбойников, которым было все равно кого грабить на плохо обустроенных и никем не охраняемых дорогах Палестины — своих ли братьев по вере или инородцев. К услугам этих разрозненных, опустившихся бродяг не брезговал прибегать в своей войне с Бодуэном моссульский султан Малдук, поклявшийся на Коране пронзить сердце иерусалимского короля копьем.
Бодуэн I, владевший княжеством Тивериада, графством Яффа, сеньориями Сайды, Цесарии, Бейсана, Крака, Монреаля и Сен-Абрахама, в отличие от своего необычайно популярного, но бесхитростного и неприхотливого в быту брата, Годфруа Буйонского, которого долго пришлось уговаривать принять Иерусалимский престол, любил власть и богатство, и не всегда следовал нравственным принципам, если они мешали тому и другому. Он был высоченного роста, статен, красив, имел черные, как смоль волосы и бороду, в контрасте с необычной белизной лица, которое, казалось бы, не трогает загаром жаркое солнце Палестины. Величественной осанкой, суровой речью, тоном, поступью он привлекал внимание окружающих, — и так было бы даже в том случае, если бы он был простым рыцарем. До своей военной карьеры, он являлся духовным лицом, собирая подати с бедных церквей Реймса, Камбрея и Льежа. И это могло продолжаться до самой смерти, ели бы не сумел ухватиться за колесо истории, катящееся в сторону Иерусалима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186