— Ты предостерегала меня насчет того, чтобы я не питал к тебе чересчур нежных чувств.
Она кивнула, благодарная, что не придется объяснять все еще раз.
— Это относится и к моему отцу. Я стала для него большим разочарованием, Норт. Ты сказал, что он не любит меня так, как я бы этого хотела, и я благодарю за это судьбу. Иначе он возненавидел бы меня так сильно, что навсегда вычеркнул из своей жизни. Я никогда больше не увидела бы Изабел… и Адама. Наверное, я бы умерла, если бы он держал меня вдали от них. Они — моя опора. — Она улыбнулась сквозь слезы и быстро смахнула их рукой. — Извини. Кажется, я становлюсь слишком сентиментальной. Разумеется, я бы не умерла.
Но горевала бы, понял Нортхэм. Что она и делает теперь, страдая из-за неизбежного расставания, которое наступит утром. И не только с Изабел и братом, как она хотела бы думать, но и с отцом. Отношения Роузмонта с дочерью были слишком сложными, чтобы воспринимать их исключительно В черно-белых тонах.
Норт положил руку на ее плечо.
— Кто был твоим любовником, Элизабет? — Он почувствовал, что она напряглась, однако не отстранилась. — Ведь был только один, верно? — Элизабет едва заметно кивнула. — И твой отец все узнал. — На сей раз кивок был более выразительным. — Вот почему ты считаешь, что причинила ему боль. Должно быть, он очень рассердился.
— Он был в ярости, — проговорила она безжизненным тоном.
Теперь кивнул Нортхэм. Реакция Роузмонта была вполне понятной. Независимо от того, насколько напряженными были его отношения с дочерью, он все еще оставался ее защитником.
— Что он сделал, Элизабет? Отослал твоего любовника прочь? Вызвал его на дуэль? Потребовал, чтобы он женился?
Она покачала головой:
— Ничего. Он ничего не сделал.
Это никак не вписывалось в характер Роузмонта. Он производил впечатление гордого и властного человека, который потребовал бы удовлетворения в той или иной форме. Норт бросил взгляд на решительную линию рта Элизабет, на упрямый наклон ее подбородка. Необузданная. Граф должен был что-нибудь сделать. Если только…
— Ты не сказала ему, кто это был, — задумчиво произнес он, когда истина дошла до его сознания. — Несмотря на все давление, которое он обрушил на тебя, ты ничего ему не сказала.
— И не скажу, — заявила она с непоколебимым упрямством, повернувшись к нему лицом. — В том числе и тебе.
Норт обхватил ладонью ее щеку и погладил пальцем ее нижнюю губу.
— Представляю, как нелегко тебе пришлось.
— Не больше чем моей семье. — Она схватила его за запястья, удерживая движение его руки. — Не надо меня жалеть. У меня был выбор. Возможно, я поступила не слишком мудро, но я приняла решение и отвечаю за последствия.
Кивнув, он убрал руку.
— Неужели ты ни с кем не поделилась? Ни с Изабел? Ни с полковником?
— Нет! — в отчаянии замотала она головой, потом спокойно повторила: — Нет. Они рассказали бы отцу.
— Понятно.
Элизабет промолчала, защищая своего любовника, не задумываясь о том, достоин ли он подобной жертвы.
— Ты была влюблена?
— Да.
Норт, хотя и ожидал подобного ответа, не был готов к боли, которую этот ответ ему причинил. Набрав полную грудь воздуха, он очень медленно выдохнул и неожиданно для себя спросил:
— Он доставлял тебе такое же наслаждение, как я?
Из горла Элизабет вырвался сдавленный вскрик. Она отвернулась и снова уставилась на полог кровати. Попытка сморгнуть навернувшиеся слезы привела к тому, что они пролились из уголков ее глаз и скатились к вискам.
— Ты, наверное, думаешь, что у меня внутри установлен фонтан, — прошептала она прерывающимся голосом, с трудом выдавив из себя смешок.
Нортхэм никак не отреагировал на эту попытку отшутиться. Он теперь слишком зависел от Элизабет и заслуживал честного ответа, даже если это противоречило ее желаниям.
— Так что, дорогая? Тебе было с ним так же хорошо, как и со мной?
Она зажмурилась, сдерживая слезы.
— Нет, — еле слышно прошептала она. — Нет, не так. Невидимые тиски, сжимавшие сердце Нортхэма, разжались.
— Да, кажется, я тоже не чужд эгоизма, — облегченно выдохнул он. — Мне просто хотелось убедиться, что я занимаю в твоей жизни особое место.
Едва ли он сомневался в этом, просто ему этого было мало. Они оба знали, что он надеется занять самое большое место в ее сердце.
Элизабет повернулась к Норту и согрела его нежным сиянием глаз.
— Давай займемся любовью, согласен?
Норт улыбнулся. Она никогда еще не просила его об этом. Ему показалось, что ее голос слегка дрогнул на слове, которое он произносил так легко, а она избегала его употреблять. Он привлек ее к себе и осушил поцелуями ее слезы. Она задрожала в его объятиях. Он гладил ее волосы, ожидая, пока она успокоится, а потом занялся с ней любовью.
И проделал это очень хорошо.
Утром, когда Элизабет заканчивала завтрак, ей принесли письмо. Она воспользовалась ножом для масла, чтобы вскрыть знакомую печать барона.
— Это от Баттенберна, — сообщила она Изабел и Норту.
Она пробежала глазами написанное четким почерком послание, потом перечитала его снова, чтобы убедиться, что ничего не упустила. Закончив, она аккуратно сложила письмо и положила его себе на колени, накрыв ладонями, но не потому, что опасалась, будто оно упадет, а чтобы спрятать от всех свои задрожавшие руки.
— Он пишет из Лондона, — небрежно бросила она. — У Луизы случился сердечный приступ. Она показалась врачу, и он порекомендовал ей как следует отдохнуть. — Взгляд Элизабет остановился на муже. — Она просит меня приехать.
Нортхэм молча кивнул и постарался придать своему лицу бесстрастное выражение.
— Мы можем поехать в Лондон? — спросила Элизабет извиняющимся тоном. — Мне и самой обидно, Норт. Я так хотела увидеть Хэмптон-Кросс.
Он поднял руку, не дожидаясь, пока она упадет перед ним на колени.
— Конечно, нужно ехать. Ведь Луиза твоя подруга, разве не так?
Горло Элизабет перехватило, и она молча кивнула.
— Отлично. В таком случае мы едем.
Изабел подошла к Нортхэму и легко коснулась его локтя.
— Вы очень добры к Элизабет. Роузмонт поделился со мной таким же наблюдением. Конечно, мне не следует говорить за него, но я хочу, чтобы вы это знали.
Поскольку Изабел действовала из самых добрых побуждений, Норт не стал охлаждать ее благой порыв. Но если бы Роузмонт присутствовал за столом — вместо того чтобы посещать арендаторов за два часа до отъезда дочери, — Норт не удержался бы от замечания, что Элизабет заслуживает большего. Так что, возможно, даже к лучшему, что его светлость отсутствует. Вряд ли это замечание было бы встречено благосклонно.
Нортхэм добавил сливки в свой кофе и размешал их.
— Баттенберн не сообщил, почему он написал сюда?
— Он также послал письмо в Хэмптон-Кросс на тот случай, если мы уже уехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Она кивнула, благодарная, что не придется объяснять все еще раз.
— Это относится и к моему отцу. Я стала для него большим разочарованием, Норт. Ты сказал, что он не любит меня так, как я бы этого хотела, и я благодарю за это судьбу. Иначе он возненавидел бы меня так сильно, что навсегда вычеркнул из своей жизни. Я никогда больше не увидела бы Изабел… и Адама. Наверное, я бы умерла, если бы он держал меня вдали от них. Они — моя опора. — Она улыбнулась сквозь слезы и быстро смахнула их рукой. — Извини. Кажется, я становлюсь слишком сентиментальной. Разумеется, я бы не умерла.
Но горевала бы, понял Нортхэм. Что она и делает теперь, страдая из-за неизбежного расставания, которое наступит утром. И не только с Изабел и братом, как она хотела бы думать, но и с отцом. Отношения Роузмонта с дочерью были слишком сложными, чтобы воспринимать их исключительно В черно-белых тонах.
Норт положил руку на ее плечо.
— Кто был твоим любовником, Элизабет? — Он почувствовал, что она напряглась, однако не отстранилась. — Ведь был только один, верно? — Элизабет едва заметно кивнула. — И твой отец все узнал. — На сей раз кивок был более выразительным. — Вот почему ты считаешь, что причинила ему боль. Должно быть, он очень рассердился.
— Он был в ярости, — проговорила она безжизненным тоном.
Теперь кивнул Нортхэм. Реакция Роузмонта была вполне понятной. Независимо от того, насколько напряженными были его отношения с дочерью, он все еще оставался ее защитником.
— Что он сделал, Элизабет? Отослал твоего любовника прочь? Вызвал его на дуэль? Потребовал, чтобы он женился?
Она покачала головой:
— Ничего. Он ничего не сделал.
Это никак не вписывалось в характер Роузмонта. Он производил впечатление гордого и властного человека, который потребовал бы удовлетворения в той или иной форме. Норт бросил взгляд на решительную линию рта Элизабет, на упрямый наклон ее подбородка. Необузданная. Граф должен был что-нибудь сделать. Если только…
— Ты не сказала ему, кто это был, — задумчиво произнес он, когда истина дошла до его сознания. — Несмотря на все давление, которое он обрушил на тебя, ты ничего ему не сказала.
— И не скажу, — заявила она с непоколебимым упрямством, повернувшись к нему лицом. — В том числе и тебе.
Норт обхватил ладонью ее щеку и погладил пальцем ее нижнюю губу.
— Представляю, как нелегко тебе пришлось.
— Не больше чем моей семье. — Она схватила его за запястья, удерживая движение его руки. — Не надо меня жалеть. У меня был выбор. Возможно, я поступила не слишком мудро, но я приняла решение и отвечаю за последствия.
Кивнув, он убрал руку.
— Неужели ты ни с кем не поделилась? Ни с Изабел? Ни с полковником?
— Нет! — в отчаянии замотала она головой, потом спокойно повторила: — Нет. Они рассказали бы отцу.
— Понятно.
Элизабет промолчала, защищая своего любовника, не задумываясь о том, достоин ли он подобной жертвы.
— Ты была влюблена?
— Да.
Норт, хотя и ожидал подобного ответа, не был готов к боли, которую этот ответ ему причинил. Набрав полную грудь воздуха, он очень медленно выдохнул и неожиданно для себя спросил:
— Он доставлял тебе такое же наслаждение, как я?
Из горла Элизабет вырвался сдавленный вскрик. Она отвернулась и снова уставилась на полог кровати. Попытка сморгнуть навернувшиеся слезы привела к тому, что они пролились из уголков ее глаз и скатились к вискам.
— Ты, наверное, думаешь, что у меня внутри установлен фонтан, — прошептала она прерывающимся голосом, с трудом выдавив из себя смешок.
Нортхэм никак не отреагировал на эту попытку отшутиться. Он теперь слишком зависел от Элизабет и заслуживал честного ответа, даже если это противоречило ее желаниям.
— Так что, дорогая? Тебе было с ним так же хорошо, как и со мной?
Она зажмурилась, сдерживая слезы.
— Нет, — еле слышно прошептала она. — Нет, не так. Невидимые тиски, сжимавшие сердце Нортхэма, разжались.
— Да, кажется, я тоже не чужд эгоизма, — облегченно выдохнул он. — Мне просто хотелось убедиться, что я занимаю в твоей жизни особое место.
Едва ли он сомневался в этом, просто ему этого было мало. Они оба знали, что он надеется занять самое большое место в ее сердце.
Элизабет повернулась к Норту и согрела его нежным сиянием глаз.
— Давай займемся любовью, согласен?
Норт улыбнулся. Она никогда еще не просила его об этом. Ему показалось, что ее голос слегка дрогнул на слове, которое он произносил так легко, а она избегала его употреблять. Он привлек ее к себе и осушил поцелуями ее слезы. Она задрожала в его объятиях. Он гладил ее волосы, ожидая, пока она успокоится, а потом занялся с ней любовью.
И проделал это очень хорошо.
Утром, когда Элизабет заканчивала завтрак, ей принесли письмо. Она воспользовалась ножом для масла, чтобы вскрыть знакомую печать барона.
— Это от Баттенберна, — сообщила она Изабел и Норту.
Она пробежала глазами написанное четким почерком послание, потом перечитала его снова, чтобы убедиться, что ничего не упустила. Закончив, она аккуратно сложила письмо и положила его себе на колени, накрыв ладонями, но не потому, что опасалась, будто оно упадет, а чтобы спрятать от всех свои задрожавшие руки.
— Он пишет из Лондона, — небрежно бросила она. — У Луизы случился сердечный приступ. Она показалась врачу, и он порекомендовал ей как следует отдохнуть. — Взгляд Элизабет остановился на муже. — Она просит меня приехать.
Нортхэм молча кивнул и постарался придать своему лицу бесстрастное выражение.
— Мы можем поехать в Лондон? — спросила Элизабет извиняющимся тоном. — Мне и самой обидно, Норт. Я так хотела увидеть Хэмптон-Кросс.
Он поднял руку, не дожидаясь, пока она упадет перед ним на колени.
— Конечно, нужно ехать. Ведь Луиза твоя подруга, разве не так?
Горло Элизабет перехватило, и она молча кивнула.
— Отлично. В таком случае мы едем.
Изабел подошла к Нортхэму и легко коснулась его локтя.
— Вы очень добры к Элизабет. Роузмонт поделился со мной таким же наблюдением. Конечно, мне не следует говорить за него, но я хочу, чтобы вы это знали.
Поскольку Изабел действовала из самых добрых побуждений, Норт не стал охлаждать ее благой порыв. Но если бы Роузмонт присутствовал за столом — вместо того чтобы посещать арендаторов за два часа до отъезда дочери, — Норт не удержался бы от замечания, что Элизабет заслуживает большего. Так что, возможно, даже к лучшему, что его светлость отсутствует. Вряд ли это замечание было бы встречено благосклонно.
Нортхэм добавил сливки в свой кофе и размешал их.
— Баттенберн не сообщил, почему он написал сюда?
— Он также послал письмо в Хэмптон-Кросс на тот случай, если мы уже уехали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99