Внезапно Шеннон отчетливо и осязаемо вспомнились ласки Бича и вкус его поцелуев. И тут же ее обдало жаром. С надеждой она вдруг подумала о том, что, когда гнев у Бича поутихнет, он, возможно, снова поцелует и приласкает ее.
– Как ты считаешь, Красавчик? Утихнет у Бича злость раньше, чем изведет все бревна на дрова?
Красавчик зевнул.
– Ты прав… У него хватит злости, чтобы вырубить весь несчастный лес…
– Это точно.
Шеннон подпрыгнула, услышав рядом голос Бича, Она обернулась, вспыхнув оттого, что были подслушаны ее слова.
Бич стоял, уперевшись руками в подоконник, и улыбался. Ответная улыбка Шеннон была красива, словно солнечный восход в неведомой стране.
«Сладкая девочка, не улыбайся мне так! Иначе все мои благие намерения пойдут прахом!»
– Означает ли это, что ты простила меня? – тихо спросил Бич, зная, что этого не следует делать, но не в силах совладать с собой.
– Простила тебя? За что?
– За то, что обучал Красавчика хорошим манерам и забыл о своих.
– Я не сержусь из-за Красавчика.
– Ты меня не проведешь. Я видел, как ты наставила на меня заряженный дробовик со взведенным курком.
Вначале Шеннон решила, что Бич просто дразнит ее. Но его серебристые глаза смотрели вполне серьезно. Она вдруг рассердилась.
– Я собиралась пристрелить Красавчика, – резко сказала она.
– Что? – потрясение спросил Бич.
– Я думала, что он загрызет тебя. Ты не двигался, был в крови, и мне показалось, что он вонзил зубы тебе в горло.
Перед ее глазами вновь возникла та ужасная сцена. Шеннон отвернулась от Бича.
– Поэтому я схватила дробовик, – четко произнесла она.
– Чтобы спасти мне жизнь?
– Не стоит так удивляться, – сказала Шеннон сквозь зубы.
Но Бич все еще не мог оправиться от потрясения. Он знал, как любила Шеннон своего грозного пса. Он понимал также и то, что безопасность Шеннон в значительной мере зависит от Красавчика.
И тем не менее она готова была пристрелить собаку, чтобы спасти жизнь человеку, который ровным счетом ничего ей не обещал.
– Понимаю, – протянул Бич.
– Неужто? Это будет, пожалуй, с тобой впервые.
– Шеннон вдруг поймала себя на том, что говорит с раздражением.
– Прости, – пробормотала она. – Не знаю почему, но я стала страшно раздражительной в последнее время.
– А я знаю. Это оттого, что ты мечтаешь о ком-то, а спать тебе приходится одной.
– Тогда не понять, как любовные пары могут вы нести период ухаживания.
Бичу не удалось сдержать улыбки. Он не удержался также и еще от одного искушения. Не спеша пролез через открытое окно и провел руками по пышным волосам.
Шеннон вздрогнула.
– Мы все вынесем, сладкая девочка.
– По той причине, что неприкаянные странники не ухаживают за сверхнаивными вдовушками, – строптиво сказала Шеннон, освобождаясь от его рук. – Заходи, если готов. Бисквиты сейчас поспеют.
Пока Бич мыл руки, Шеннон заглянула в кладовку. Продукты, которых должно хватить на месяцы, таяли с поразительной быстротой.
«Господи, этот человек ест за троих. Правда, он и работает за шестерых».
Она закусила губу. Бич снабжал ее мясом и рыбой, она рвала в лесу зелень, но муку не добудешь в лесу. Как и на лугу. То же самое можно сказать о бобах, яблоках, рисе, соли и других не менее необходимых продуктах. Не говоря уж о такой роскоши, как кофе и корица.
– Нужно сходить в Холлер-Крик и купить еще, – пробормотала она, закрывая шкафчик.
«Конечно. Только чем я буду платить?»
Шеннон подумала о жалкой сумме в старом кошельке, спрятанном в пещере. Это был последний запас золота, оставшийся от Молчаливого Джона. Когда он кончится, Шеннон окажется в таком же положении, как оказалась в тринадцать лет, – без денег, совершенно одинокой, никому ненужной.
«Нет! Я не трону это золото. Уж не в таком я отчаянном положении сейчас».
Но Шеннон опасалась, что все-таки скоро окажется в безвыходном положении.
Когда она израсходует то, что осталось от Молчаливого Джона, ей придется рассчитывать лишь на собственные силы и научиться самой добывать золото. Хотя пока что ее успехи в этом деле были даже меньше, чем в охоте на дичь и оленя.
Решительно закрыв дверцы шкафчика, Шеннон повернулась спиной к пустым полкам. Она встретилась со взглядом Бича, стоявшего в нескольких футах от нее.
– Я завтра отправлюсь в Холлер-Крик, чтобы подкупить продуктов.
– Спасибо, но не стоит этого делать. Ты и без того много привез.
– Я почти все съел сам.
– А для кого ты колешь дрова? – спросила Шеннон. – Кому утеплил хижину? Чьего мула подковал? Мне в пору платить тебе за работу.
– Я пока не заработал.
– Ты заработал пищу, деньги. Ты работаешь без роздыха.
– Я люблю работать.
– Я найду способ заплатить тебе.
– Я не возьму от тебя денег.
– Но ты их заработал! – настаивала Шеннон.
– Нет.
Это слово было произнесено так, что Шеннон показалось, будто она натолкнулась на гранитную стену.
– Ты упрям как мул, которого подковал.
– Спасибо. То же самое я могу сказать и о тебе. Но я все же переупрямлю тебя, вдовушка! Можешь не сомневаться в этом!
Шеннон почувствовала раздражение:
– Нет, вечный странник. Я могу не сомневаться лишь в одном: однажды утром я проснусь, а ты будешь уже далеко отсюда. Разве что ты переупрямишь меня чуть раньше, но в этом я сомневаюсь.
Шеннон обошла Бича и начала накрывать на стол. Он молча наблюдал за ней серыми со стальным отливом глазами.
Они хранили молчание, пока не завершили завтрак.
– И где же ты работал, с тех пор как стал странником? – нарушила затянувшуюся паузу Шеннон, допив кофе.
При слове «странник» рот у Бича вытянулся. Он не мог понять, почему в устах Шеннон это слово приобретало какой-то обидный оттенок.
– Работал как погонщик, моряк, топограф, джакару, учитель, наездник, – сдержанно ответил Бич. – Ты можешь назвать и другие профессии – скорее всего я их тоже примерил к себе.
– Что такое «джакару»?
– Австралийский ковбой.
– Вот оно что. – Шеннон нахмурилась, затем спросила:
– А ты когда-нибудь искал золото?
– Было и такое.
– И находил?
– Бич пожал плечами:
– Случалось.
– Но не так много, чтобы застолбить участок?
– Участки как жены. Они привязывают тебя к месту.
– Ты хочешь сказать, что ты уходил и от золота, чтобы оно не удерживало тебя на одном месте?
– Да, – лаконично признал Бич.
Шеннон проглотила комок в горле:
– Понятно.
– Неужто? – Бич в точности повторил ироническую интонацию, с которой Шеннон произнесла это слово несколькими минутами раньше.
– Без сомнения! Ты бросаешь дом, семью, друзей, золото; страну и все прочее. И ради чего же, странник? Что может быть дороже того, что ты бросаешь?
– Восход солнца, который еще не видел, – не задумываясь, ответил Бич. – Для меня нет ничего более притягательного.
Как бы ни хотелось Шеннон поколебать Бича в его убеждениях, она понимала, что из этого ничего не получится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83