Если я его вырою, это вернет блеск твоим глазам?
Бич что-то невразумительно буркнул, приподнял шляпу, на манер граблей провел пальцами по волосам и энергично водрузил шляпу на место.
Не говоря ни слова и не глядя на брата, Бич повернулся к Шугарфуту и стал отпускать подпругу. Одной рукой он поднял тяжеленное седло и зашвырнул его на самую верхнюю полку; другой рукой снял со спины мерина чепрак, перевернул и бросил на седло сушиться.
Нагнувшись, Бич стреножил Шугарфута и отпустил пастись. Мерин радостно рванулся вперед – близ реки, что протекала в ста футах от дома Рено и Евы, трава была буйная и аппетитная.
Рено внимательно следил за братом, не упуская ни малейшей детали. Легкость и энергичность движений Бича несколько успокоили Рено – стало быть, со здоровьем у брата было все в полном порядке.
– Кэл, Вилли и Этан живы и здоровы, – нарушил паузу Рено.
Это не было вопросом в полном смысле слова, тем не менее Бич кивнул.
– Ты мечешься прямо как пантера, хотя дорога, похоже, выжала все силы даже из твоего мерина, – заметил Рено.
Бич пожал плечами.
– Может, у тебя плохие вести о ком-либо из братьев? – не унимался Рено.
– Нет.
Рено выдержал паузу.
Бич больше ничего не добавил.
– Тогда ясно, – усмехнулся Рено. – Все дело в женщине.
– О чем ты толкуешь, черт возьми? – раздражен но спросил Бич.
– Твой мрачный взгляд говорит о том, что сейчас ты способен даже кого-нибудь прихлопнуть.
Бич пошевелил пальцами, словно собирался сжать их в кулак. Он приехал сюда, чтобы поговорить о золоте, а не о женщине, на которой не может жениться и которую не может оставить одну.
– Ты намерен поговорить, – мягко спросил Рено, – или сперва ты хочешь подраться?
– Черт возьми! – возмущенно произнес Бич. – Я приехал сюда просить об услуге, а не для того, чтобы драться!
– Иногда драка и может быть такой услугой.
Вырвавшийся из груди Бича звук напоминал нечто
Среднее между руганью и смехом. Он выпрямился, посмотрел вверх. Небо было чистым и голубым, как глаза Шеннон.
– Ты когда-нибудь хотел иметь сразу две вещи, – медленно произнес Бич. – Но при этом если ты получаешь одну, то теряешь другую. А ты никак не желаешь ее терять. Поэтому ты крутишься-вертишься, словно собака, которая гоняется за собственным хвостом.
Для столь сурового человека, как Рено, его улыбка могла показаться удивительно деликатной.
– Ну конечно, у меня было такое, – мягко проговорил он. – Это и означает быть человеком. Глупым, но человеком.
– И как же ты поступил? – с любопытством спросил Бич.
– Когда ты кончил истязать меня, я задумался о том, что все-таки важнее. И… женился на ней.
Уголки рта у Бича опустились вниз.
– Из меня получится никудышный муж!.. Я всегда, как мустанг, смотрю на забор, чтобы перемахнуть через него и вырваться на волю.
– Все гоняешься за солнечными восходами?
– Я не могу переделать себя, так же, как ты не можешь из левши стать правшой, – прямо ответил Бич.
– Возможно… Но с другой стороны, кто знает?
– Что ты хочешь сказать?
– Когда ты начинал странствовать, – медленно заговорил Рено, тщательно взвешивая слова, – ты был почти ребенком. Как и я, ты ушел из дома по примеру наших неугомонных старших братьев. И еще потому, что у отца была тяжелая рука, наших задниц он не жалел.
– Ну и что из того? – пожал плечами Бич. – Прошло столько времени с тех пор, я столько повидал и сделал, что сейчас и не вспомнить, с чего началось мое бродяжничество.
– Ты и сейчас не хочешь порвать с этим.
– Разве можно отдать собственную душу? – проговорил он.
Рено лишь коротко и крепко обнял брата.
– Пошли, – сказал Рено после паузы. – Ева уже наверняка волнуется и гадает, что тут происходит между нами. Конечно, тут ей вкус изменил, но что поделаешь: она беспокоится о тебе почти так же, как и обо мне.
Губы Бича тронула еле заметная улыбка.
– Вряд ли… А вот я питаю к ней очень теплые чувства. Она веселая и мужественная. Эти качества я ценю в каждом, а особенно в женщине… Ева – настоящий клад. Вот не знаю только, что она нашла в тебе.
Рено рассмеялся и хлопнул Бича по плечу. Широким шагом, бок о бок братья зашагали к дому. Подойдя к
Задней двери, Бич с сомнением посмотрел сначала на свои ботинки, затем на ботинки Рено.
– Что смущает? – поинтересовался Рено.
– В некоторых странах ты оскорбишь хозяина и хозяйку, если в своей обуви переступишь порог их дома, – объяснил Бич. – Особенно если эта обувь грязная, а дом чистый.
– Видно, Ева бывала в подобных странах, – усмехнулся Рено. – Она держит для меня возле двери пару мокасин на смену.
В улыбке Рено можно было одновременно заметить иронию и удивление. Он испытывал явное удовлетворение от сознания того, что Ева с удовольствием ведет хозяйство.
– А как же быть с моими ботинками? – спросил Бич.
– Ева что-нибудь придумает. Она охраняет этот дом, как тигрица единственного детеныша.
– Ее можно понять… Сирота, она всегда мечтала о собственном доме.
Рено и Бич вымыли руки в умывальнике, который Рено соорудил за домом. Приготовленная для них вода была теплой и пахла сиренью.
Бич тут же вспомнил запах мяты, который у него ассоциировался с Шеннон, и установившийся ритуал, когда она протягивала ему полотенце и внимательно осматривала лицо, ища остатки пены.
«Перестань думать о бесподобных голубых глазах и неподражаемой улыбке этой женщины, – приказал себе Бич. – Делай то, что ты должен делать. Потолкуй с Рено. Добудь золото. И побыстрее убирайся вон».
Впрочем, Бич туг же усомнился в правильности этих мыслей.
– Вы что-то замешкались! – В дверях появилась улыбающаяся Ева. – Дайте же мне наконец обнять вас, да я поспешу к бисквитам, пока они не успели сгореть.
Улыбаясь, Рено вытер руки о чистое полотенце и раскрыл объятия. Ева шагнула в кольцо его рук и прижалась к мужу.
– Все в порядке? – шепнула она ему в самое ухо.
– Нам, во всяком случае, беспокоиться не о чем.
– Он почувствовал, что Ева с облегчением вздохнула.
– Я уже чую, что бисквиты горят, – вкрадчивым голосом произнес Бич.
Рено отпустил Еву, которая тут же повернулась к Бичу и протянула к нему руки.
– С бисквитами все в порядке, я горю желанием обнять самого любимого после мужа мужчину.
Бич нагнулся, сгреб ее огромными ручищами и притянул к себе.
Рено смотрел на них со снисходительной улыбкой. Он знал, что между его женой и братом сложились своеобразные и доверительные отношения, когда они оба рисковали жизнью, чтобы вызволить его, Рено, из завала в старинном испанском руднике.
Дружески похлопав Еву по спине, Бич опустил ее на пол.
– Проходите и садитесь за стол, – широко улыбаясь, распорядилась Ева. – Я слышу, как урчит у вас в желудках. Я накрою на стол, пока вы смените обувь. Если хочешь, можешь повесить свой кнут на одну из этих вешалок… А можешь с ним и обедать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Бич что-то невразумительно буркнул, приподнял шляпу, на манер граблей провел пальцами по волосам и энергично водрузил шляпу на место.
Не говоря ни слова и не глядя на брата, Бич повернулся к Шугарфуту и стал отпускать подпругу. Одной рукой он поднял тяжеленное седло и зашвырнул его на самую верхнюю полку; другой рукой снял со спины мерина чепрак, перевернул и бросил на седло сушиться.
Нагнувшись, Бич стреножил Шугарфута и отпустил пастись. Мерин радостно рванулся вперед – близ реки, что протекала в ста футах от дома Рено и Евы, трава была буйная и аппетитная.
Рено внимательно следил за братом, не упуская ни малейшей детали. Легкость и энергичность движений Бича несколько успокоили Рено – стало быть, со здоровьем у брата было все в полном порядке.
– Кэл, Вилли и Этан живы и здоровы, – нарушил паузу Рено.
Это не было вопросом в полном смысле слова, тем не менее Бич кивнул.
– Ты мечешься прямо как пантера, хотя дорога, похоже, выжала все силы даже из твоего мерина, – заметил Рено.
Бич пожал плечами.
– Может, у тебя плохие вести о ком-либо из братьев? – не унимался Рено.
– Нет.
Рено выдержал паузу.
Бич больше ничего не добавил.
– Тогда ясно, – усмехнулся Рено. – Все дело в женщине.
– О чем ты толкуешь, черт возьми? – раздражен но спросил Бич.
– Твой мрачный взгляд говорит о том, что сейчас ты способен даже кого-нибудь прихлопнуть.
Бич пошевелил пальцами, словно собирался сжать их в кулак. Он приехал сюда, чтобы поговорить о золоте, а не о женщине, на которой не может жениться и которую не может оставить одну.
– Ты намерен поговорить, – мягко спросил Рено, – или сперва ты хочешь подраться?
– Черт возьми! – возмущенно произнес Бич. – Я приехал сюда просить об услуге, а не для того, чтобы драться!
– Иногда драка и может быть такой услугой.
Вырвавшийся из груди Бича звук напоминал нечто
Среднее между руганью и смехом. Он выпрямился, посмотрел вверх. Небо было чистым и голубым, как глаза Шеннон.
– Ты когда-нибудь хотел иметь сразу две вещи, – медленно произнес Бич. – Но при этом если ты получаешь одну, то теряешь другую. А ты никак не желаешь ее терять. Поэтому ты крутишься-вертишься, словно собака, которая гоняется за собственным хвостом.
Для столь сурового человека, как Рено, его улыбка могла показаться удивительно деликатной.
– Ну конечно, у меня было такое, – мягко проговорил он. – Это и означает быть человеком. Глупым, но человеком.
– И как же ты поступил? – с любопытством спросил Бич.
– Когда ты кончил истязать меня, я задумался о том, что все-таки важнее. И… женился на ней.
Уголки рта у Бича опустились вниз.
– Из меня получится никудышный муж!.. Я всегда, как мустанг, смотрю на забор, чтобы перемахнуть через него и вырваться на волю.
– Все гоняешься за солнечными восходами?
– Я не могу переделать себя, так же, как ты не можешь из левши стать правшой, – прямо ответил Бич.
– Возможно… Но с другой стороны, кто знает?
– Что ты хочешь сказать?
– Когда ты начинал странствовать, – медленно заговорил Рено, тщательно взвешивая слова, – ты был почти ребенком. Как и я, ты ушел из дома по примеру наших неугомонных старших братьев. И еще потому, что у отца была тяжелая рука, наших задниц он не жалел.
– Ну и что из того? – пожал плечами Бич. – Прошло столько времени с тех пор, я столько повидал и сделал, что сейчас и не вспомнить, с чего началось мое бродяжничество.
– Ты и сейчас не хочешь порвать с этим.
– Разве можно отдать собственную душу? – проговорил он.
Рено лишь коротко и крепко обнял брата.
– Пошли, – сказал Рено после паузы. – Ева уже наверняка волнуется и гадает, что тут происходит между нами. Конечно, тут ей вкус изменил, но что поделаешь: она беспокоится о тебе почти так же, как и обо мне.
Губы Бича тронула еле заметная улыбка.
– Вряд ли… А вот я питаю к ней очень теплые чувства. Она веселая и мужественная. Эти качества я ценю в каждом, а особенно в женщине… Ева – настоящий клад. Вот не знаю только, что она нашла в тебе.
Рено рассмеялся и хлопнул Бича по плечу. Широким шагом, бок о бок братья зашагали к дому. Подойдя к
Задней двери, Бич с сомнением посмотрел сначала на свои ботинки, затем на ботинки Рено.
– Что смущает? – поинтересовался Рено.
– В некоторых странах ты оскорбишь хозяина и хозяйку, если в своей обуви переступишь порог их дома, – объяснил Бич. – Особенно если эта обувь грязная, а дом чистый.
– Видно, Ева бывала в подобных странах, – усмехнулся Рено. – Она держит для меня возле двери пару мокасин на смену.
В улыбке Рено можно было одновременно заметить иронию и удивление. Он испытывал явное удовлетворение от сознания того, что Ева с удовольствием ведет хозяйство.
– А как же быть с моими ботинками? – спросил Бич.
– Ева что-нибудь придумает. Она охраняет этот дом, как тигрица единственного детеныша.
– Ее можно понять… Сирота, она всегда мечтала о собственном доме.
Рено и Бич вымыли руки в умывальнике, который Рено соорудил за домом. Приготовленная для них вода была теплой и пахла сиренью.
Бич тут же вспомнил запах мяты, который у него ассоциировался с Шеннон, и установившийся ритуал, когда она протягивала ему полотенце и внимательно осматривала лицо, ища остатки пены.
«Перестань думать о бесподобных голубых глазах и неподражаемой улыбке этой женщины, – приказал себе Бич. – Делай то, что ты должен делать. Потолкуй с Рено. Добудь золото. И побыстрее убирайся вон».
Впрочем, Бич туг же усомнился в правильности этих мыслей.
– Вы что-то замешкались! – В дверях появилась улыбающаяся Ева. – Дайте же мне наконец обнять вас, да я поспешу к бисквитам, пока они не успели сгореть.
Улыбаясь, Рено вытер руки о чистое полотенце и раскрыл объятия. Ева шагнула в кольцо его рук и прижалась к мужу.
– Все в порядке? – шепнула она ему в самое ухо.
– Нам, во всяком случае, беспокоиться не о чем.
– Он почувствовал, что Ева с облегчением вздохнула.
– Я уже чую, что бисквиты горят, – вкрадчивым голосом произнес Бич.
Рено отпустил Еву, которая тут же повернулась к Бичу и протянула к нему руки.
– С бисквитами все в порядке, я горю желанием обнять самого любимого после мужа мужчину.
Бич нагнулся, сгреб ее огромными ручищами и притянул к себе.
Рено смотрел на них со снисходительной улыбкой. Он знал, что между его женой и братом сложились своеобразные и доверительные отношения, когда они оба рисковали жизнью, чтобы вызволить его, Рено, из завала в старинном испанском руднике.
Дружески похлопав Еву по спине, Бич опустил ее на пол.
– Проходите и садитесь за стол, – широко улыбаясь, распорядилась Ева. – Я слышу, как урчит у вас в желудках. Я накрою на стол, пока вы смените обувь. Если хочешь, можешь повесить свой кнут на одну из этих вешалок… А можешь с ним и обедать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83