— Учти, что ни один джентльмен не станет покупать корову, если сможет получать молоко даром.
Лили постаралась не опустить глаза под проницательным взглядом миссис Макаллистер, пока не повернулась к ней спиной и не вышла в коридор. Калеб ясно дал понять, что вовсе не намерен «покупать корову» и собирается лишь на время арендовать ее.
Лили мрачно улыбнулась. Конечно, он не добьется своего. Она твердо решила: один вечер счастья — в бальном платье и хрустальных башмачках, и наутро она позабудет о том, что на свете существует Калеб Холидей.
Терпеливо поджидавшая девушку миссис Тиббет с ласковым смехом сказала вернувшейся Лили:
— Вам не нужно тратить слова, моя милая. За вас говорит ваше лицо. — Она легонько приобняла девушку за плечи. — В субботу утром в форт Деверо отъезжает дилижанс, — продолжила она, вложив в ладонь Лили немного мелочи. — Вот вам на проезд.
— Благодарю вас, — ответила Лили уходившей миссис Тиббет. Девушке казалось, что к ней приходила ее крестная фея.
У себя в комнате Лили встала на колени, извлекла из-под кровати свои праздничные туфли и сунула монетки в носок одной из них. Тут же, не поднимаясь с колен, она вознесла к Богу короткую молитву о том, чтобы поскорее нашлись ее дорогие Эмма и Каролина, а потом поблагодарила Всевышнего за ниспосланное ей приглашение на бал.
По дороге на работу Лили увидела кавалеристов, ряд за рядом двигавшихся но узкой улице. И хотя многие из молодых солдат награждали ее весьма выразительными взглядами, она не услышала ни одного непристойного замечания.
Бросив взгляд в сторону головы колонны, она сразу поняла причину их столь примерного поведения: Калеб, верхом на иссиня-черном жеребце, который возил их на пикник, подал строю какую-то команду.
Завороженная картиной слаженных действий множества людей, Лили замерла на ступеньках отеля. Ей ужасно захотелось, чтобы майор хотя бы мельком взглянул в ее сторону, и она при этом смогла пренебрежительно отвернуться. Но он ни разу не посмотрел на Лили.
— Сержант Хейвуд, — раздался его повелительный голос. На улице было тихо, лишь фыркали да переступали копытами кони.
— Я, сэр. — Из рядов выдвинулся один из солдат и отдал майору честь.
— Приказываю принять команду, — сказал Калеб, козыряя в ответ. — Я присоединюсь к вам через несколько минут.
— Слушаюсь, сэр, — отвечал сержант Хейвуд, плотно сложенный мужчина с рыжими усами и бородой. Он выехал в начало колонны, взмахнул рукой и крикнул: — Вперед марш!
Когда кавалеристы двинулись по улице, Калеб подъехал к отелю, спешился, привязал поводья к коновязи и, держа шляпу в руке, взбежал по деревянным ступеням крыльца, оказавшись лицом к лицу с Лили.
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем последние отзвуки стука копыт замерли вдалеке. В воздухе еще стояла поднятая кавалеристами пыль, и Лили невольно отмахнулась от нее рукой.
— Извините, — улыбнувшись, сказал девушке Калеб.
Хотя этот мужчина возил ее на пикник, хотя он даже целовал ее, Лили все равно чувствовала себя в его присутствии неловкой и неуклюжей.
— Ничего страшного, — отвечала она.
Рукой, затянутой в мягкую лайку, он взял ее руку и осторожно погладил ей ладонь.
— В субботу буду смотреть на дорогу, по которой прибудет ваша карета, — сказал, он.
Лили затаила дыхание, не сводя с него глаз. Еще ни один мужчина не говорил ей ничего подобного, она почувствовала, что Калеб приобретает странную власть над ней, и ее прежние мечты могут рассыпаться в прах, смениться новыми грезами. И это страшило ее.
— Лили?
Только тут она сообразила, что так ничего и не ответила.
— Я тоже буду думать о субботе, — сказала она, но это была лишь половина правды. На самом деле Лили будет со страхом ждать субботы, как грешник пришествия Судного дня.
На какое-то мгновение ей показалось, что майор хочет на прощание поцеловать ее прямо здесь, на глазах у всей улицы. Однако Холидей лишь улыбнулся, надел шляпу и направился к коновязи. Вскочив на жеребца, Калеб послал Лили долгий прощальный взгляд, а затем поскакал вдогонку за своим отрядом.
Лили чувствовала себя крайне подавленно и растерянно. Ей совершенно не нравится Калеб Холидей. Он наглый, самовлюбленный, невоспитанный солдафон. И ведет себя по отношению к Лили абсолютно не по-джентльменски.
И как только у нее хватило ума вообще согласиться продолжать с ним знакомство?
Лили вздохнула. Просто в ее жизни так не хватает чуда — ну хотя бы самого маленького. Ведь одна волшебная ночь на балу — не такая уж большая награда за ту полную тяжкого труда жизнь на ферме, которую Лили себе уготовила. Она распахнула двери столовой и вошла внутрь, едва не столкнувшись у входа с одним из посетителей.
Лили улыбнулась своим мыслям и проследовала на кухню. Зал был практически пуст, но минут через пятнадцать должен был прибыть дилижанс из Спокана. А это означало, что в столовую вот-вот ввалится толпа голодных пассажиров и рабочих с пилорамы. Поздоровавшись с Чарли, Лили извлекла из закутка за кухонной дверью свой передник и наколку и надела их.
— Все пироги сгорели! — вскричал Чарли, распахивая дверцу духовки.
В подтверждение его слов кухня в ту же секунду наполнилась клубами черного дыма. Задыхаясь и кашляя, Лили поскорее распахнула окно.
Чарли оглашал кухню градом ругательств, как будто Лили была виновата в том, что он позабыл вовремя вынуть пироги из духовки. Девушка набрала полный поднос вилок и ложек и поспешила в зал сервировать стол.
Она уже почти управилась с этим, когда напротив отеля остановился дилижанс, из которого против ожидания вышли всего два пассажира. Вначале показалась миловидная дама с роскошными темными волосами, одетая в светло-фиолетовый дорожный костюм. А следом за нею вышел сводный брат Лили, Руперт.
Девушка замерла на месте, завороженно глядя, как Руперт со своей обычной вежливостью распахнул перед дамой дверь отеля, и следом вошел сам. Его темно-синие глаза вспыхнули недобрым огоньком, как только он заметил Лили.
— Так вот ты где скрываешься, — запальчиво произнес Руперт.
В памяти Лили пронеслась картина ее поспешного бегства из маленького домика, который они снимали с Рупертом: она бежала налегке, все ее пожитки уместились в одном саквояже.
Руперт мог хотя бы поздороваться с нею для начала, но Лили понимала, что он имеет право злиться. Ей в глаза бросился его утомленный вид и поношенный учительский сюртук, весь в пыли после долгой дороги. Его темные вьющиеся волосы, обычно такие пышные, сейчас свалялись и свисали неровными прядями.
Приехавшая в одном дилижансе с Рупертом дама с любопытством взглянула на Лили, устроилась за одним из столиков и произнесла мелодичным голоском, напомнившим Лили звуки музыкальной шкатулки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Лили постаралась не опустить глаза под проницательным взглядом миссис Макаллистер, пока не повернулась к ней спиной и не вышла в коридор. Калеб ясно дал понять, что вовсе не намерен «покупать корову» и собирается лишь на время арендовать ее.
Лили мрачно улыбнулась. Конечно, он не добьется своего. Она твердо решила: один вечер счастья — в бальном платье и хрустальных башмачках, и наутро она позабудет о том, что на свете существует Калеб Холидей.
Терпеливо поджидавшая девушку миссис Тиббет с ласковым смехом сказала вернувшейся Лили:
— Вам не нужно тратить слова, моя милая. За вас говорит ваше лицо. — Она легонько приобняла девушку за плечи. — В субботу утром в форт Деверо отъезжает дилижанс, — продолжила она, вложив в ладонь Лили немного мелочи. — Вот вам на проезд.
— Благодарю вас, — ответила Лили уходившей миссис Тиббет. Девушке казалось, что к ней приходила ее крестная фея.
У себя в комнате Лили встала на колени, извлекла из-под кровати свои праздничные туфли и сунула монетки в носок одной из них. Тут же, не поднимаясь с колен, она вознесла к Богу короткую молитву о том, чтобы поскорее нашлись ее дорогие Эмма и Каролина, а потом поблагодарила Всевышнего за ниспосланное ей приглашение на бал.
По дороге на работу Лили увидела кавалеристов, ряд за рядом двигавшихся но узкой улице. И хотя многие из молодых солдат награждали ее весьма выразительными взглядами, она не услышала ни одного непристойного замечания.
Бросив взгляд в сторону головы колонны, она сразу поняла причину их столь примерного поведения: Калеб, верхом на иссиня-черном жеребце, который возил их на пикник, подал строю какую-то команду.
Завороженная картиной слаженных действий множества людей, Лили замерла на ступеньках отеля. Ей ужасно захотелось, чтобы майор хотя бы мельком взглянул в ее сторону, и она при этом смогла пренебрежительно отвернуться. Но он ни разу не посмотрел на Лили.
— Сержант Хейвуд, — раздался его повелительный голос. На улице было тихо, лишь фыркали да переступали копытами кони.
— Я, сэр. — Из рядов выдвинулся один из солдат и отдал майору честь.
— Приказываю принять команду, — сказал Калеб, козыряя в ответ. — Я присоединюсь к вам через несколько минут.
— Слушаюсь, сэр, — отвечал сержант Хейвуд, плотно сложенный мужчина с рыжими усами и бородой. Он выехал в начало колонны, взмахнул рукой и крикнул: — Вперед марш!
Когда кавалеристы двинулись по улице, Калеб подъехал к отелю, спешился, привязал поводья к коновязи и, держа шляпу в руке, взбежал по деревянным ступеням крыльца, оказавшись лицом к лицу с Лили.
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем последние отзвуки стука копыт замерли вдалеке. В воздухе еще стояла поднятая кавалеристами пыль, и Лили невольно отмахнулась от нее рукой.
— Извините, — улыбнувшись, сказал девушке Калеб.
Хотя этот мужчина возил ее на пикник, хотя он даже целовал ее, Лили все равно чувствовала себя в его присутствии неловкой и неуклюжей.
— Ничего страшного, — отвечала она.
Рукой, затянутой в мягкую лайку, он взял ее руку и осторожно погладил ей ладонь.
— В субботу буду смотреть на дорогу, по которой прибудет ваша карета, — сказал, он.
Лили затаила дыхание, не сводя с него глаз. Еще ни один мужчина не говорил ей ничего подобного, она почувствовала, что Калеб приобретает странную власть над ней, и ее прежние мечты могут рассыпаться в прах, смениться новыми грезами. И это страшило ее.
— Лили?
Только тут она сообразила, что так ничего и не ответила.
— Я тоже буду думать о субботе, — сказала она, но это была лишь половина правды. На самом деле Лили будет со страхом ждать субботы, как грешник пришествия Судного дня.
На какое-то мгновение ей показалось, что майор хочет на прощание поцеловать ее прямо здесь, на глазах у всей улицы. Однако Холидей лишь улыбнулся, надел шляпу и направился к коновязи. Вскочив на жеребца, Калеб послал Лили долгий прощальный взгляд, а затем поскакал вдогонку за своим отрядом.
Лили чувствовала себя крайне подавленно и растерянно. Ей совершенно не нравится Калеб Холидей. Он наглый, самовлюбленный, невоспитанный солдафон. И ведет себя по отношению к Лили абсолютно не по-джентльменски.
И как только у нее хватило ума вообще согласиться продолжать с ним знакомство?
Лили вздохнула. Просто в ее жизни так не хватает чуда — ну хотя бы самого маленького. Ведь одна волшебная ночь на балу — не такая уж большая награда за ту полную тяжкого труда жизнь на ферме, которую Лили себе уготовила. Она распахнула двери столовой и вошла внутрь, едва не столкнувшись у входа с одним из посетителей.
Лили улыбнулась своим мыслям и проследовала на кухню. Зал был практически пуст, но минут через пятнадцать должен был прибыть дилижанс из Спокана. А это означало, что в столовую вот-вот ввалится толпа голодных пассажиров и рабочих с пилорамы. Поздоровавшись с Чарли, Лили извлекла из закутка за кухонной дверью свой передник и наколку и надела их.
— Все пироги сгорели! — вскричал Чарли, распахивая дверцу духовки.
В подтверждение его слов кухня в ту же секунду наполнилась клубами черного дыма. Задыхаясь и кашляя, Лили поскорее распахнула окно.
Чарли оглашал кухню градом ругательств, как будто Лили была виновата в том, что он позабыл вовремя вынуть пироги из духовки. Девушка набрала полный поднос вилок и ложек и поспешила в зал сервировать стол.
Она уже почти управилась с этим, когда напротив отеля остановился дилижанс, из которого против ожидания вышли всего два пассажира. Вначале показалась миловидная дама с роскошными темными волосами, одетая в светло-фиолетовый дорожный костюм. А следом за нею вышел сводный брат Лили, Руперт.
Девушка замерла на месте, завороженно глядя, как Руперт со своей обычной вежливостью распахнул перед дамой дверь отеля, и следом вошел сам. Его темно-синие глаза вспыхнули недобрым огоньком, как только он заметил Лили.
— Так вот ты где скрываешься, — запальчиво произнес Руперт.
В памяти Лили пронеслась картина ее поспешного бегства из маленького домика, который они снимали с Рупертом: она бежала налегке, все ее пожитки уместились в одном саквояже.
Руперт мог хотя бы поздороваться с нею для начала, но Лили понимала, что он имеет право злиться. Ей в глаза бросился его утомленный вид и поношенный учительский сюртук, весь в пыли после долгой дороги. Его темные вьющиеся волосы, обычно такие пышные, сейчас свалялись и свисали неровными прядями.
Приехавшая в одном дилижансе с Рупертом дама с любопытством взглянула на Лили, устроилась за одним из столиков и произнесла мелодичным голоском, напомнившим Лили звуки музыкальной шкатулки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100