Калеб лежал, запрокинув руку за голову, все еще вздрагивая от всплесков утоленной страсти.
— Если ты еще когда-нибудь сделаешь так же, — шутливо пожаловался он, клянусь Господом, я брошу все и буду бегать за тобой на поводке, как комнатная собачка.
— Ваши слова приняты к сведению, сэр, — отвечала Лили, водя пальцем вокруг его соска.
— Мошенница, — рассмеялся Калеб.
— Око за око, говоря твоим языком, — съязвила она.
Он рассмеялся снова и погрузил пальцы в ее буйные, распушившиеся локоны. Одним сильным и даже болезненным движением он заставил ее улечься на себя, нос к носу. Повернув ее голову, Калеб поцеловал Лили в висок.
Через несколько секунд его поцелуи стали более требовательными, и Лили с удивлением почувствовала, что он сейчас снова овладеет ею.
— В этот раз, — сказал он, — я пленных не беру.
Лили почувствовала, как погружается в пучину чувственности, а он лишь дразнил ее, войдя в нее не более чем на дюйм. Она закинула руки за голову и сжала их в кулаки.
— Скажи это, Лили, — прошептал Калеб. — Я вижу это в твоих глазах, но хочу услышать, как ты это говоришь.
Лили замотала головой из стороны в сторону.
— Я хочу тебя, — прошептала она.
— И… — не унимался Калеб.
— Ты нужен мне, негодяй!
— И это все?
— Я люблю тебя, — простонала Лили.
Калеб удовлетворился этим и наградил ее сильным, глубоким ударом. Оттого, что Калеб так затянул эту игру, окончательная вспышка страсти превратилась у Лили в некий чудесный медленный взрыв, потрясший все ее тело. В горле у нее пересохло, и она испустила пронзительный, протяжный вопль, и казалось, что эти мгновения длятся целую вечность.
Когда она успокоилась и лежала в полном изнеможении, Калеб положил руку ей на живот и медленными, нежными движениями пальцев дал понять, что этот раз — не последний в нынешнюю ночь.
— Позволь мне заснуть, — взмолилась она.
— И прервать укрощение Лили Чалмерс на самом интересном месте? Да ни за что.
— Я укрощена, — настаивала Лили, в то время как движения его руки не прекращались, и вот уже что-то внутри нее начало просыпаться.
— До этого еще далеко.
— Калеб, уже поздно, я и так провела трудный вечер.
— Но ночь еще не начиналась, — возразил Калеб, ласкавший теперь ее грудь.
Лили предприняла героическую попытку подняться с кровати, и ее слабое сопротивление было сломлено серией быстрых поцелуев, покрывших ее грудь. Ее колено невольно согнулось, а правая рука запуталась в его волосах, словно в жесте протеста.
— Следует ли мне ожидать именно этого, если я выйду за тебя замуж? — осведомилась она.
— О, нет, — прервал на мгновение свои поцелуи Калеб. — Когда мы поженимся, я смогу не беспокоиться о том, где и когда смогу овладеть тобой.
Лили покраснела, хотя и так уже натворила много непристойного в объятиях этого мужчины.
— И где же, это, например? — спросила она, отчего Калеб расхохотался.
— На обеденном столе, — отвечал он. — Как и всякая послушная женушка, ты будешь встречать меня с накрытым ужином, но то, что предпочитаю я, обычно подают не на столе, а на перинах.
Лили покраснела еще сильнее. Ей показалось, покраснели даже ее волосы.
— Ты совершенно невозможен!
— И непристоен! — подхватил Калеб.
В зеркале она видела, как по его молчаливому приказу раздвигаются ее колени, как его пальцы скользят по ее бедрам в тот момент, когда она чувствует это.
— Ох, — тихо простонала она в изнеможении, — Калеб, я больше не перенесу… я правда не перенесу…
Он проигнорировал ее мольбы и сумел добиться от нее чувственной музыки, симфонии, состоявшей из вздохов, стонов и страстного шепота. Он заставлял ее снова и снова содрогаться у него на кровати, пока в окнах не забрезжил рассвет.
Лили проснулась намного позже полудня, с трудом освободившись из тенет сна, словно пьяница, пытающийся протрезветь. Калеб уже ушел, хотя его сильный запах исходил и от постели, и от ее кожи и волос.
Она попыталась было усесться, но тут же повалилась обратно на кровать. Все мышцы ее тела были мягкими, как топленое масло, и радость существования переполнила ее, уничтожая всякое желание двигаться.
Однако одну настоятельную потребность она не смогла проигнорировать, и ей пришлось снова подняться и кое-как доковылять до ближней двери. К своему великому облегчению, она обнаружила за ней ночную вазу, но у нее по-прежнему не было сил, чтобы одеться.
Лили умылась в стоявшем напротив кровати тазике, а потом доползла обратно до кровати и забралась под одеяло. Она была голодна, но не в состоянии была выйти из спальни.
Словно в ответ на ее немой призыв двери распахнулись, и в комнату вошел Калеб. Он был облачен в форменные брюки и рубашку, а прилизанные волосы у него на голове блистали свежестью. В руках у него был поднос.
— Садись, вертихвостка, — приказал он, широко улыбаясь.
Лили фыркнула на него, но постаралась соорудить себе из подушек подпорку и уселась, прикрыв одеялом грудь.
Калеб поставил поднос ей на колени, и аромат пищи вызвал в желудке у Лили настоящую бурю. Она нашла цыпленка с клецками в глубокой фарфоровой тарелке и чашку горячего чая.
Калебу не пришлось уговаривать Лили поесть: она умирала от голода.
— Ты совсем замучил меня этой ночью, — пожаловалась она, съев все до последней крошки и снова откинувшись на подушках. — У меня такое чувство, что я могла бы проспать целую неделю.
— Ты можешь поспать до той минуты, пока я не приду к тебе в постель, — улыбаясь, поправил он ее. Затем, достав из кармана часы на цепочке, внимательно сверился с ними и объявил: — Примерно часам к шести.
— Я уйду гораздо раньше, Калеб Холидей, — возразила Лили, награждая его неприязненным взглядом и скрестив руки на том месте, где одеяло прикрывало ее грудь. — Ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что сможешь пользоваться мною, когда тебе взбредет в голову, словно наложницей из гарема.
— Вставай и уходи, Лили, — со смехом он взмахнул рукой в сторону двери. — Никто не собирается держать тебя в плену.
Лили зевнула. Она все еще не набралась достаточно сил, чтобы двигаться, а еда вызвала лишь во всем теле тяжесть. И хотя Лили ни за что бы не призналась, она не была готова к тому, чтобы среди бела дня покинуть этот дом на глазах у всего форта Деверо.
— Я уйду немного позже, — заявила она, пока Калеб забирал у нее поднос с посудой и ставил его в мойку.
— Будь моей гостьей, — хрипло произнес он, не сводя с нее глаз и с трудом переводя дыхание.
Лили пискнула что-то невнятное, постаравшись глубже вдавиться в подушки и перины. На лицо ее набежала тень беспокойства. Неловко повернувшись, она почувствовала, как одеяло соскользнуло, обнажая ее грудь..
Прежде чем она успела закрыться, Калеб склонился над ней. Она попыталась закрыть груди ладонями, но тут же почувствовала, как кожа под ее руками покрылась испариной и соски напряглись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100