Сообразив, что его рассказ может принести пользу хозяину, хотя еще и не понимая – какую, Планше не поленился расписать козни кардинала и миледи, направленные против его господина.
Однако хитрец Планше вполне обоснованно умолчал о несчастной г-же Бонасье, обнаружив себя знатоком женской натуры. Зато он в ярких красках описал путешествие в Лондон, не преминув отметить, что впоследствии ему одному пришлось совершить туда еще одну поездку исключительно с целью уберечь лорда Бэкингема от руки наемного убийцы и, следовательно, он, Планше, с полным основанием может считаться другом и соратником ларошельцев, что, собственно, и подтвердил комендант этого достойного города, отпустив его обратно на фелуку.
Рассказ Планше возымел свое действие. Щеки Камиллы порозовели, а сердце забилось гораздо чаще, чем это случается по обыкновению. План созрел в ее головке в считанные минуты.
– Хочешь помочь своему господину? – быстро спросила она, кинув взгляд на стражу и удостоверившись, что солдаты не могут слышать ее.
Планше утвердительно кивнул головой.
– Сейчас стражники отведут тебя обратно на фелуку. Есть ли на ней кто-либо, на кого ты можешь положиться?
Планше снова утвердительно кивнул головой, вспомнив, что Гримо не позволили сойти на берег и он остался на «Морской звезде».
– Отлично. Стража будет стеречь тебя и капитана, возможно, – помощника. За всеми матросами им не уследить – люди в Ла-Рошели очень устали. Пусть твой товарищ незаметно проберется в город и найдет кантора в церкви, расположенной неподалеку от ратуши, на городской площади. Если кантора там не окажется, церковный сторож объяснит ему, как отыскать его дом, – он живет всего лишь в нескольких минутах ходьбы оттуда. Пусть твой товарищ назовет мое имя – оно послужит пропуском – и попросит кантора быть у входа в церковь около…
Тут Камилла приблизилась к Планше и остальную часть своих указаний сообщила ему на ухо. После этого девушка, не прощаясь, повернулась спиной к удивленному Планше и подошла к сержанту.
– Можете увести этого человека. Он меня больше не интересует, – сказала она и удалилась с высоко поднятой головой.
– Красивая дочь у господина коменданта, – заметил один из стражников, глядя ей вслед, но взгляд сержанта тут же заставил его сделать вид, будто он и не думал что-либо говорить по этому поводу.
Сержант взял Планше за локоть, и маленькая процессия отправилась в гавань.
* * *
Когда комендант Ла-Рошели проснулся, уже вечерело. Не теряя времени, градоначальник приказал привести к нему капитана фелуки, до сих пор томившегося под стражей в полном неведении относительно своей дальнейшей участи, равно как и участи, постигшей д’Артаньяна.
– Ваше имя? – спросил комендант, как только капитан был приведен к нему и они остались наедине.
Впрочем, стражники находились за дверьми кабинета и могли явиться по первому зову коменданта.
– Якоб Ван Вейде, капитан фелуки «Морская звезда» к вашим услугам, сударь.
– Не могли бы вы подробнее рассказать мне о том, как ваш пассажир… кажется, его зовут шевалье де Кастельмор, не так ли?..
– Правильно, сударь.
– Как он оказался у вас на борту?
– Он сел на корабль в Портсмуте, как я уже объяснял вашему офицеру, чтобы я отвез его в Биарриц, а так как мы идем… виноват, сударь… так как мы шли в Сантандер – я согласился.
– Он, наверное, хорошо заплатил вам, любезный капитан Ван Вейде?
– Мы поладили на двадцати рейксдалдерах .
– Неплохо, если принять во внимание, что вам было по пути.
– Именно об этом я и подумал, сударь.
– Что же этот гасконец мог делать там, в Англии?
– Об этом мне ничего не известно, сударь.
На лице коменданта появилась насмешливая улыбка.
– В таком случае, господин Ван Вейде, мне известно гораздо больше, чем вам.
Так как фламандец продолжал молчать, комендант продолжал:
– Мне, например, известно, что гасконский дворянин, лейтенант мушкетеров короля, называющий себя де Кастельмором, заслан в Ла-Рошель по приказанию Ришелье. Что вы на это ответите, любезный капитан?
Фламандец по-прежнему невозмутимо пожал плечами.
– Поскольку ваша честь говорит, что это так, то, наверное, это так и есть.
– Вы хотите сказать, что вам об этом ничего не известно.
– Ничего, ваша честь.
Комендант подумал с минуту.
– Должен сказать, что вы превзошли благородством шевалье де Кастельмора, который, поняв, что его игра проиграна, признался мне во всем.
Произнося последние слова, комендант испытующе взглянул на моряка. Но тот по-прежнему с философским видом разглядывал предметы обстановки комендантского кабинета. Казалось, что единственной мыслью, занимающей в настоящий момент почтенного моряка, была мысль о его глиняной трубке, а единственным желанием – ее раскурить.
Молчание затягивалось. Комендант, раздраженный этим, решил нанести решающий удар.
– Гасконец все открыл нам. Знаете ли, капитан, перед смертью людям свойственно желание облегчить душу. Он сказал нам, что вы и ваши люди доставили его в Ла-Рошель по приказанию кардинала.
– Не открыл ли он также вам, из какого порта мы доставили его по приказанию кардинала, сударь?
Насмешливый тон, которым был задан этот вопрос, невозможно было не заметить, и это еще больше разозлило коменданта.
– Так вы признаете, что прибыли в Ла-Рошель вовсе не из Портсмута? – воскликнул он.
– Напротив. Кажется, это вы, ваша честь, все время стараетесь любым способом доказать обратное.
– Черт возьми! Да или нет?!
Капитан снова пожал плечами.
– Я говорю одно, вы утверждаете другое. Но, поскольку это я окружен вашими людьми, а не наоборот, то все равно будет по-вашему, если вы этого захотите, ваша честь.
– Я снова повторяю вам, что гасконец во всем признался!
– Очевидно, ему было в чем признаваться, ваша честь.
– Но он показал также, что вы и ваш экипаж – люди кардинала.
– Очевидно, он показал это под пытками. Дворянин не мог поступить так по доброй воле.
– Тысяча чертей!
– Вот именно.
Коменданту Ла-Рошели нельзя было отказать в здравом смысле. Он понял, что избранный им путь завел его в тупик.
– Капитан Якоб Ван Вейде, я хочу, чтобы вы отдавали себе отчет в том, что находитесь в плену у людей, доведенных до крайности. Для нас не так уж и важно – виновны вы на самом деле или нет. Я отправил гасконца в камеру, а на рассвете он будет повешен – его опознал один из моих офицеров. Тень подозрения закономерно падает и на вас. Вы молчите – это ваше право. У меня нет прямых доказательств вашей виновности в шпионаже – это правда. Но для того чтобы вздернуть вас завтра утром на одной перекладине с де Кастельмором, вполне хватит и моих подозрений.
Видя, что моряк по-прежнему молчит, комендант продолжал:
– Но я хочу предоставить вам шанс сохранить жизнь, скажу больше – вы сохраните корабль и экипаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Однако хитрец Планше вполне обоснованно умолчал о несчастной г-же Бонасье, обнаружив себя знатоком женской натуры. Зато он в ярких красках описал путешествие в Лондон, не преминув отметить, что впоследствии ему одному пришлось совершить туда еще одну поездку исключительно с целью уберечь лорда Бэкингема от руки наемного убийцы и, следовательно, он, Планше, с полным основанием может считаться другом и соратником ларошельцев, что, собственно, и подтвердил комендант этого достойного города, отпустив его обратно на фелуку.
Рассказ Планше возымел свое действие. Щеки Камиллы порозовели, а сердце забилось гораздо чаще, чем это случается по обыкновению. План созрел в ее головке в считанные минуты.
– Хочешь помочь своему господину? – быстро спросила она, кинув взгляд на стражу и удостоверившись, что солдаты не могут слышать ее.
Планше утвердительно кивнул головой.
– Сейчас стражники отведут тебя обратно на фелуку. Есть ли на ней кто-либо, на кого ты можешь положиться?
Планше снова утвердительно кивнул головой, вспомнив, что Гримо не позволили сойти на берег и он остался на «Морской звезде».
– Отлично. Стража будет стеречь тебя и капитана, возможно, – помощника. За всеми матросами им не уследить – люди в Ла-Рошели очень устали. Пусть твой товарищ незаметно проберется в город и найдет кантора в церкви, расположенной неподалеку от ратуши, на городской площади. Если кантора там не окажется, церковный сторож объяснит ему, как отыскать его дом, – он живет всего лишь в нескольких минутах ходьбы оттуда. Пусть твой товарищ назовет мое имя – оно послужит пропуском – и попросит кантора быть у входа в церковь около…
Тут Камилла приблизилась к Планше и остальную часть своих указаний сообщила ему на ухо. После этого девушка, не прощаясь, повернулась спиной к удивленному Планше и подошла к сержанту.
– Можете увести этого человека. Он меня больше не интересует, – сказала она и удалилась с высоко поднятой головой.
– Красивая дочь у господина коменданта, – заметил один из стражников, глядя ей вслед, но взгляд сержанта тут же заставил его сделать вид, будто он и не думал что-либо говорить по этому поводу.
Сержант взял Планше за локоть, и маленькая процессия отправилась в гавань.
* * *
Когда комендант Ла-Рошели проснулся, уже вечерело. Не теряя времени, градоначальник приказал привести к нему капитана фелуки, до сих пор томившегося под стражей в полном неведении относительно своей дальнейшей участи, равно как и участи, постигшей д’Артаньяна.
– Ваше имя? – спросил комендант, как только капитан был приведен к нему и они остались наедине.
Впрочем, стражники находились за дверьми кабинета и могли явиться по первому зову коменданта.
– Якоб Ван Вейде, капитан фелуки «Морская звезда» к вашим услугам, сударь.
– Не могли бы вы подробнее рассказать мне о том, как ваш пассажир… кажется, его зовут шевалье де Кастельмор, не так ли?..
– Правильно, сударь.
– Как он оказался у вас на борту?
– Он сел на корабль в Портсмуте, как я уже объяснял вашему офицеру, чтобы я отвез его в Биарриц, а так как мы идем… виноват, сударь… так как мы шли в Сантандер – я согласился.
– Он, наверное, хорошо заплатил вам, любезный капитан Ван Вейде?
– Мы поладили на двадцати рейксдалдерах .
– Неплохо, если принять во внимание, что вам было по пути.
– Именно об этом я и подумал, сударь.
– Что же этот гасконец мог делать там, в Англии?
– Об этом мне ничего не известно, сударь.
На лице коменданта появилась насмешливая улыбка.
– В таком случае, господин Ван Вейде, мне известно гораздо больше, чем вам.
Так как фламандец продолжал молчать, комендант продолжал:
– Мне, например, известно, что гасконский дворянин, лейтенант мушкетеров короля, называющий себя де Кастельмором, заслан в Ла-Рошель по приказанию Ришелье. Что вы на это ответите, любезный капитан?
Фламандец по-прежнему невозмутимо пожал плечами.
– Поскольку ваша честь говорит, что это так, то, наверное, это так и есть.
– Вы хотите сказать, что вам об этом ничего не известно.
– Ничего, ваша честь.
Комендант подумал с минуту.
– Должен сказать, что вы превзошли благородством шевалье де Кастельмора, который, поняв, что его игра проиграна, признался мне во всем.
Произнося последние слова, комендант испытующе взглянул на моряка. Но тот по-прежнему с философским видом разглядывал предметы обстановки комендантского кабинета. Казалось, что единственной мыслью, занимающей в настоящий момент почтенного моряка, была мысль о его глиняной трубке, а единственным желанием – ее раскурить.
Молчание затягивалось. Комендант, раздраженный этим, решил нанести решающий удар.
– Гасконец все открыл нам. Знаете ли, капитан, перед смертью людям свойственно желание облегчить душу. Он сказал нам, что вы и ваши люди доставили его в Ла-Рошель по приказанию кардинала.
– Не открыл ли он также вам, из какого порта мы доставили его по приказанию кардинала, сударь?
Насмешливый тон, которым был задан этот вопрос, невозможно было не заметить, и это еще больше разозлило коменданта.
– Так вы признаете, что прибыли в Ла-Рошель вовсе не из Портсмута? – воскликнул он.
– Напротив. Кажется, это вы, ваша честь, все время стараетесь любым способом доказать обратное.
– Черт возьми! Да или нет?!
Капитан снова пожал плечами.
– Я говорю одно, вы утверждаете другое. Но, поскольку это я окружен вашими людьми, а не наоборот, то все равно будет по-вашему, если вы этого захотите, ваша честь.
– Я снова повторяю вам, что гасконец во всем признался!
– Очевидно, ему было в чем признаваться, ваша честь.
– Но он показал также, что вы и ваш экипаж – люди кардинала.
– Очевидно, он показал это под пытками. Дворянин не мог поступить так по доброй воле.
– Тысяча чертей!
– Вот именно.
Коменданту Ла-Рошели нельзя было отказать в здравом смысле. Он понял, что избранный им путь завел его в тупик.
– Капитан Якоб Ван Вейде, я хочу, чтобы вы отдавали себе отчет в том, что находитесь в плену у людей, доведенных до крайности. Для нас не так уж и важно – виновны вы на самом деле или нет. Я отправил гасконца в камеру, а на рассвете он будет повешен – его опознал один из моих офицеров. Тень подозрения закономерно падает и на вас. Вы молчите – это ваше право. У меня нет прямых доказательств вашей виновности в шпионаже – это правда. Но для того чтобы вздернуть вас завтра утром на одной перекладине с де Кастельмором, вполне хватит и моих подозрений.
Видя, что моряк по-прежнему молчит, комендант продолжал:
– Но я хочу предоставить вам шанс сохранить жизнь, скажу больше – вы сохраните корабль и экипаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121