– Господин Атос – ваш друг, сударь. А всякому доброму христианину надлежит заботиться о своих ближних. Вот поэтому-то, сударь, вам надо увещевать его.
– В чем же, мадам?
– Чтобы он не пил так много этого самого бургундского.
Несмотря на свою слабость, д’Артаньян чудом сдерживался, чтобы не расхохотаться.
– Ах, мадам! Боюсь, что не мне убеждать Атоса во вреде винопития, я ведь и сам иногда…
– Вот-вот, сударь. Именно поэтому он вас и послушается!
– Вот так штука! Тогда, мадам, я, признаться, ничего не понимаю. Наверное, это все оттого, что меня ранили в голову.
– Скажите лучше – и в голову тоже, господин д’Артаньян. Однако я-то прекрасно вижу, что голова у вас работает получше, чем у многих здоровых. Так вот, сударь, вам не удастся сбить меня с толку. Я ведь имею самые лучшие намерения. Вам надо предостеречь господина Атоса. Больно смотреть на него – столько он пьет. И делается таким мрачным, что просто страшно становится. Меня-то он все равно не послушает: кто я ему – чужой человек, – продолжала хозяйка с тяжелым вздохом. – А вы, сударь, совсем другое дело: вы и сами мушкетер, да еще и начальник над господином Атосом, и бургундское пьете, верно, не хуже господина Атоса. Поэтому, если вы ему намекнете, что не годится пить так много, может быть, он и прислушается. Обидно ведь смотреть, как такой человек, сударь, такой человек – в пьяницу превращается. Вы-то знаете, какой человек господин Атос!
Хозяйка еще долго вздыхала и ахала. Потом она утихала и удалялась готовить ужин, предоставляя д’Артаньяну предаваться размышлениям о только что услышанном наедине с самим собой.
Справедливости ради стоит упомянуть о том, что гасконец обычно засыпал, не дослушав хозяйкиной тирады до конца. Он еще был очень слаб.
Глава тридцать шестая
Рошфор получает задание
Время, как известно, лучший целитель. Постепенно природа взяла свое, и д’Артаньян, сначала начав вставать с постели и прогуливаться по комнате, добрался и до седла, почувствовал себя в нем почти так же уверенно, как и прежде, и пришел к выводу, что ему пора отправляться к армии.
Тем временем неутомимый кардинал, находясь во главе французских войск и укрепляя своим примером волю короля, перешел через Мон-Женевр и разбил пьемонтцев при Сузе.
Выздоровевший Рошфор неотступно следовал за своим господином. Мелкие итальянские княжества видели во французах своих освободителей от испанского ига и радостно приветствовали знамя с лилиями Бурбонов.
Однажды вечером, сидя за походным столом, кардинал диктовал секретарю списки награжденных по армии. Рошфор, выполнявший также обязанности штабного офицера, сидел поодаль, готовя какие-то бумаги.
– …Суб-лейтенанты д’Эр и Левиллэн, капитан артиллерии Тейсье, шевалье Денель, сержанты Гюссон, Лемуан, Мерье и Брар… – диктовал кардинал ровным голосом.
Лицо его иногда искривляла гримаса, свидетельствовавшая о том, что подагра, рано начавшая беспокоить его высокопреосвященство, не покидала его и на итальянской земле.
– Кстати, Рошфор. Говорят, у вас в Париже что-то вышло с этим гасконским дворянином…
Рошфор помедлил с ответом.
– О каком дворянине ваше высокопреосвященство спрашиваете меня? – спросил он наконец.
– Я говорю об этом мушкетере… – досадливо морщась, продолжал кардинал, разыгрывая забывчивость.
Рошфор понял, что первый шаг придется сделать ему.
– Самый знаменитый гасконец среди мушкетеров – это их лейтенант, господин д’Артаньян, исключая, конечно, господина де Тревиля.
– Ах да! Спасибо, что напомнили, Рошфор. Это имя совсем вылетело у меня из головы. Поговаривают, что вы снова взялись за старое. Ведь я помирил вас, Рошфор?!
– В лагере под Ла-Рошелью. Я отлично помню это, ваше высокопреосвященство.
– И что же? С тех пор вы ладите?
Рошфор молчал, не зная, что отвечать.
– Что же вы молчите, Рошфор?
– Нельзя сказать, ваше высокопреосвященство, что наши отношения хорошие, они – никакие. Мы избегаем встреч.
– Однако встречались же вы с тех пор?
– Боюсь, что не припомню точно, ваше высокопреосвященство.
– Что за вздор! По крайней мере дважды. Так ведь?
Кавалер молча кивнул.
– Простая логика. Первый раз для того, чтобы повздорить и условиться о месте и времени дуэли, а второй раз для самое дуэли, а следовательно, для того, чтобы нарушить эдикты.
Секретарь постарался незаметно покинуть палату кардинала, но Ришелье остановил его властным жестом.
– …Гвардейцы роты господина Дюалье – шевалье де Юмбер, шевалье Фужерон и суб-лейтенант Бонфийон, – бесстрастно продолжил Ришелье, принудив секретаря снова взяться за перо.
– Отвечайте: так или нет, сударь? – обернулся к Рошфору кардинал.
– Вы прекрасно осведомлены, ваше высокопреосвященство, – мрачно отвечал Рошфор.
– Отлично, сударь. Значит, вы признаете, что вместе с господином д’Артаньяном нарушили указ о запрете дуэлей?
– К несчастью, это так.
– А в итоге?
– Я был ранен в руку, но не слишком серьезно.
– Так, что не отказались бы продолжить снова, чтобы рассчитаться за первую неудачу с лейтенантом мушкетеров?
– Ваше высокопреосвященство вынуждаете меня…
– Ну же, Рошфор?
– Мне приходится свидетельствовать против самого себя. Я дворянин, и наш спор с господином д’Артаньяном не закончен.
– Теперь вы высказались достаточно определенно, Рошфор.
Кардинал склонил голову набок.
– Можете идти, сегодня вы мне больше не понадобитесь, – сказал он секретарю. – И когда же вы… э… нарушили эдикты вместе с господином д’Артаньяном?
– Это случилось незадолго до того, как лейтенант получил отпуск, ваше высокопреосвященство.
– Вот как! А вам известно, что через несколько дней по возвращении из отпуска лейтенант был тяжело ранен? На него напали всемером.
– Да, ваше высокопреосвященство. Об этом говорили.
– Вот именно! Говорили, – нахмурился кардинал, вспомнив неприятную беседу с королем. – Я хочу, Рошфор, чтобы вы ответили мне – нет ли здесь связи?
– Ваше высокопреосвященство! Как вы можете так говорить?!
– Важно, как я думаю, Рошфор.
– В таком случае – как вы можете полагать…
– Успокойтесь, любезный, я вам верю. Но во всей этой истории мне не ясна одна вещь.
Рошфор хранил молчание, понимая, что его высокопоставленный собеседник и не ждет никаких вопросов.
– Мне необходимо узнать точно, где был гасконец во время своего отсутствия в Париже. Это во-первых. И виделся ли он перед отъездом с небезызвестным вам Арамисом. Это во-вторых. Молчите, сударь, сейчас говорю я. Есть люди, которые уже занялись этим вопросом, и, признаюсь, он меня занимает в большей степени, чем пьемонтцы, с которыми покончено и дорога в Ломбардию нам открыта, и почти в такой же степени, как испанцы, которых еще предстоит выкурить из Монферра и заставить снять осаду Казале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121