Помнится, я задал вам вопрос…
– Вопрос, сударь?
– Тысяча чертей!
– Ах, ну да, конечно, теперь я вспомнил, сударь. Относительно конечного пункта следования «Морской звезды».
– Так ваша фелука называется «Морская звезда»?
– Да, сударь.
– Звучит весьма романтично. Но я не хочу отвлекать вас…
– Я отвечу, что «Морская звезда» вышла из Остенде и направляется в Сантандер, предварительно зайдя в Портсмутскую гавань.
– А…
– А вы, сударь, путешествующий гасконский дворянин, и больше мне ничего не известно.
– Ну что же, – сказал д’Артаньян, видя, что из помощника капитана больше ничего не вытянешь. – Теперь я ничего не имею против вашего поучительного рассказа, господин Эвелин.
– Право же, это намного лучше, чем говорить о политике, сударь, – откликнулся помощник капитана со вздохом облегчения.
– Итак, любезный господин Эвелин..
– Итак, сударь! Как я уже имел честь сообщить вам, в юности я попал на один из кораблей Голландской Вест-Индской компании.
– Да, и вы также упомянули, что, благодаря этому, выучились испанскому языку.
– Совершенно верно, сударь. Хотя, на первый взгляд, может быть, трудно усмотреть связь. Дело, однако, заключается в том, что Голландская Вест-Индская компания торгует за океаном – в тех землях, которые испанцы называют Западными Индиями и где они хозяйничают почти как у себя дома.
– Так вот почему вам пришлось заговорить по-испански!
– Не только по этой причине, сударь.
– Какова же другая?
– Я был продан в рабство!
– Проданы в рабство?! Черт побери!
– Сколько раз я повторял то же самое, сударь, когда сделался рабом богатого плантатора. Но в Западных Индиях порядки не такие, как в Европе. Там идет такая же торговля людьми, как в Турции, сударь. Слуг покупают и продают, как у нас лошадей.
– Ах, черт возьми! – воскликнул д’Артаньян, припомнив, как, по наущению Атоса, он чуть было не сыграл в кости на Планше.
– Да, да, сударь, – продолжал между тем помощник капитана, не будучи в состоянии верно оценить чувства собеседника. – Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, – сулят им всякие блага, но на островах мгновенно продают их, и у своих хозяев эти люди работают как ломовые лошади. Больше того, сударь, – этим беднягам достается больше, чем неграм. Плантаторы объясняют это тем, что негры работают всю жизнь и, следовательно, их необходимо беречь, а белых покупают лишь на какой-то срок и поэтому эксплуатируют их безо всякого зазрения совести.
– Возможно ли, чтобы христиане так относились друг к другу перед лицом язычников! В таком случае это отпетые негодяи.
– Не все из них таковы, сударь. Жизнь там суровая и вынуждает людей поступать таким образом. Однако встречаются сущие изверги – они заставляют работать на плантациях своих слуг с утра до ночи прямо под палящим солнцем, здоровых или больных. Случается, что в те места попадают и дети обеспеченных родителей, которые не выдерживают этих условий. Иногда они умирают во время работы – хозяева говорят в таких случаях: «Шельма готова подохнуть, лишь бы только не работать». Я сам видел такое в бытность рабом у одного богатого плантатора.
– Поистине много чудес на свете, и не все из них приятного свойства, – заметил мушкетер. – Однако как же вас угораздило попасть в рабство к плантатору, любезный Эвелин?
– Дело было на острове Эспаньола, – отвечал помощник капитана. – Должен заметить – славное вино, сударь.
– Согласен с вами, – незамедлительно откликнулся д’Артаньян. – Ваше здоровье.
– И за ваш успех, господин де Кастельмор. Итак, я сказал, что случилось это неприятное для меня событие на острове Эспаньола. Его открыл в 1492 году шевалье Колумб, посланный доном Фернандо, королем Испании. С тех пор он и остается испанским, а столица острова называется Санто-Доминго. И этот, и другие города и селения построены испанцами, и поскольку климат там удивительно теплый и ровный, то они занимаются плантаторством и возделывают какао, или попросту – шоколад, сударь, а также имбирь и табак.
– Шоколадные плантации! – заметил д’Артаньян. – Звучит недурно.
– Не могу с вами не согласиться, сударь. Однако должен заметить, что именно из-за этих проклятых плантаций мне и пришлось гнуть спину с неграми и прочими, прости Господи, алькатрасами!
– Я вам от души сочувствую, мой друг, но кого вы называете этим странным словом?
– Каким, сударь?
– Эль… Аль… Черт побери, любезный Эвелин, боюсь, что добрый рейнвейн, содержащийся в бочонках вашего корабля, лишает меня возможности выговорить его внятно.
– Я, кажется, начинаю понимать, сударь. Вы имеете в виду алькатрасов?
– Да-да, именно это я и хотел сказать. Кто же они – эти загадочные…
– Алькатрасы? Нет ничего проще, сударь. Видите ли, в тех отдаленных местах мало европейских женщин. Сказать по правде, их нет вообще. Поэтому испанцы часто берут себе в жены индианок и от них производят потомство – вот эти-то полукровки и зовутся алькатрасами .
– Вот как! Теперь я понял, что вы имеете в виду. Продолжайте, любезный Эвелин, продолжайте. Мне не терпится понять, как могло получиться, что вы попали в эту милую компанию.
– Ах, сударь! В эту милую компанию с неграми и прочими людьми разнообразного цвета кожи я попал по вине моей собственной Компании – то есть Вест-Индской, простите меня за этот невольный каламбур.
Компания решила заняться прибыльной торговлей с испанцами и высадила на Эспаньоле целую армию своих слуг и уполномоченных, среди которых оказался и я. Однако Компании не повезло. Она надеялась вступить в сделку с враждебной нацией, а такого быть не могло. Каждый из испанцев, будь то солдат, охотник или плантатор, вначале покупал все в долг, но, когда дело дошло до оплаты, никто платить не стал. Тогда Компания была вынуждена отозвать своих агентов и приказала им продать все, что у нее было, а торговлю свернуть. Все слуги Компании, в том числе и ваш покорный слуга, сударь, – снова прошу прощения за неудачный каламбур, – были проданы кто за двадцать, кто за тридцать реалов.
Как назло, я имел несчастье угодить к самой отменной шельме на всем острове. Это был вице-губернатор, или помощник коменданта. Он издевался надо мной как мог и морил меня голодом, чтобы вынудить откупиться за триста реалов, которых, как вы, конечно, понимаете, я не имел, иначе я расстался бы с ними, не колеблясь ни минуты, чтобы только вырваться из этого ада. В конце концов из-за всех этих невзгод я тяжко захворал, и мой хозяин, опасаясь, что я умру, продал меня за семьдесят реалов одному французскому хирургу.
Надо вам сказать, что часть острова все же занимают наши соотечественники, которые враждуют с испанцами, но не настолько, чтобы не вести с ними меновую торговлю по мере надобности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Вопрос, сударь?
– Тысяча чертей!
– Ах, ну да, конечно, теперь я вспомнил, сударь. Относительно конечного пункта следования «Морской звезды».
– Так ваша фелука называется «Морская звезда»?
– Да, сударь.
– Звучит весьма романтично. Но я не хочу отвлекать вас…
– Я отвечу, что «Морская звезда» вышла из Остенде и направляется в Сантандер, предварительно зайдя в Портсмутскую гавань.
– А…
– А вы, сударь, путешествующий гасконский дворянин, и больше мне ничего не известно.
– Ну что же, – сказал д’Артаньян, видя, что из помощника капитана больше ничего не вытянешь. – Теперь я ничего не имею против вашего поучительного рассказа, господин Эвелин.
– Право же, это намного лучше, чем говорить о политике, сударь, – откликнулся помощник капитана со вздохом облегчения.
– Итак, любезный господин Эвелин..
– Итак, сударь! Как я уже имел честь сообщить вам, в юности я попал на один из кораблей Голландской Вест-Индской компании.
– Да, и вы также упомянули, что, благодаря этому, выучились испанскому языку.
– Совершенно верно, сударь. Хотя, на первый взгляд, может быть, трудно усмотреть связь. Дело, однако, заключается в том, что Голландская Вест-Индская компания торгует за океаном – в тех землях, которые испанцы называют Западными Индиями и где они хозяйничают почти как у себя дома.
– Так вот почему вам пришлось заговорить по-испански!
– Не только по этой причине, сударь.
– Какова же другая?
– Я был продан в рабство!
– Проданы в рабство?! Черт побери!
– Сколько раз я повторял то же самое, сударь, когда сделался рабом богатого плантатора. Но в Западных Индиях порядки не такие, как в Европе. Там идет такая же торговля людьми, как в Турции, сударь. Слуг покупают и продают, как у нас лошадей.
– Ах, черт возьми! – воскликнул д’Артаньян, припомнив, как, по наущению Атоса, он чуть было не сыграл в кости на Планше.
– Да, да, сударь, – продолжал между тем помощник капитана, не будучи в состоянии верно оценить чувства собеседника. – Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, – сулят им всякие блага, но на островах мгновенно продают их, и у своих хозяев эти люди работают как ломовые лошади. Больше того, сударь, – этим беднягам достается больше, чем неграм. Плантаторы объясняют это тем, что негры работают всю жизнь и, следовательно, их необходимо беречь, а белых покупают лишь на какой-то срок и поэтому эксплуатируют их безо всякого зазрения совести.
– Возможно ли, чтобы христиане так относились друг к другу перед лицом язычников! В таком случае это отпетые негодяи.
– Не все из них таковы, сударь. Жизнь там суровая и вынуждает людей поступать таким образом. Однако встречаются сущие изверги – они заставляют работать на плантациях своих слуг с утра до ночи прямо под палящим солнцем, здоровых или больных. Случается, что в те места попадают и дети обеспеченных родителей, которые не выдерживают этих условий. Иногда они умирают во время работы – хозяева говорят в таких случаях: «Шельма готова подохнуть, лишь бы только не работать». Я сам видел такое в бытность рабом у одного богатого плантатора.
– Поистине много чудес на свете, и не все из них приятного свойства, – заметил мушкетер. – Однако как же вас угораздило попасть в рабство к плантатору, любезный Эвелин?
– Дело было на острове Эспаньола, – отвечал помощник капитана. – Должен заметить – славное вино, сударь.
– Согласен с вами, – незамедлительно откликнулся д’Артаньян. – Ваше здоровье.
– И за ваш успех, господин де Кастельмор. Итак, я сказал, что случилось это неприятное для меня событие на острове Эспаньола. Его открыл в 1492 году шевалье Колумб, посланный доном Фернандо, королем Испании. С тех пор он и остается испанским, а столица острова называется Санто-Доминго. И этот, и другие города и селения построены испанцами, и поскольку климат там удивительно теплый и ровный, то они занимаются плантаторством и возделывают какао, или попросту – шоколад, сударь, а также имбирь и табак.
– Шоколадные плантации! – заметил д’Артаньян. – Звучит недурно.
– Не могу с вами не согласиться, сударь. Однако должен заметить, что именно из-за этих проклятых плантаций мне и пришлось гнуть спину с неграми и прочими, прости Господи, алькатрасами!
– Я вам от души сочувствую, мой друг, но кого вы называете этим странным словом?
– Каким, сударь?
– Эль… Аль… Черт побери, любезный Эвелин, боюсь, что добрый рейнвейн, содержащийся в бочонках вашего корабля, лишает меня возможности выговорить его внятно.
– Я, кажется, начинаю понимать, сударь. Вы имеете в виду алькатрасов?
– Да-да, именно это я и хотел сказать. Кто же они – эти загадочные…
– Алькатрасы? Нет ничего проще, сударь. Видите ли, в тех отдаленных местах мало европейских женщин. Сказать по правде, их нет вообще. Поэтому испанцы часто берут себе в жены индианок и от них производят потомство – вот эти-то полукровки и зовутся алькатрасами .
– Вот как! Теперь я понял, что вы имеете в виду. Продолжайте, любезный Эвелин, продолжайте. Мне не терпится понять, как могло получиться, что вы попали в эту милую компанию.
– Ах, сударь! В эту милую компанию с неграми и прочими людьми разнообразного цвета кожи я попал по вине моей собственной Компании – то есть Вест-Индской, простите меня за этот невольный каламбур.
Компания решила заняться прибыльной торговлей с испанцами и высадила на Эспаньоле целую армию своих слуг и уполномоченных, среди которых оказался и я. Однако Компании не повезло. Она надеялась вступить в сделку с враждебной нацией, а такого быть не могло. Каждый из испанцев, будь то солдат, охотник или плантатор, вначале покупал все в долг, но, когда дело дошло до оплаты, никто платить не стал. Тогда Компания была вынуждена отозвать своих агентов и приказала им продать все, что у нее было, а торговлю свернуть. Все слуги Компании, в том числе и ваш покорный слуга, сударь, – снова прошу прощения за неудачный каламбур, – были проданы кто за двадцать, кто за тридцать реалов.
Как назло, я имел несчастье угодить к самой отменной шельме на всем острове. Это был вице-губернатор, или помощник коменданта. Он издевался надо мной как мог и морил меня голодом, чтобы вынудить откупиться за триста реалов, которых, как вы, конечно, понимаете, я не имел, иначе я расстался бы с ними, не колеблясь ни минуты, чтобы только вырваться из этого ада. В конце концов из-за всех этих невзгод я тяжко захворал, и мой хозяин, опасаясь, что я умру, продал меня за семьдесят реалов одному французскому хирургу.
Надо вам сказать, что часть острова все же занимают наши соотечественники, которые враждуют с испанцами, но не настолько, чтобы не вести с ними меновую торговлю по мере надобности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121