Эти известия необходимо должны были побудить адмирала вернуться на его главную квартиру, в Порт-Рояль, где он занялся приготовлениями к обороне в ожидании, пока прибытие адмирала Огля позволит ему перейти к наступательным действиям.
Так как, по всем данным, неприятельские силы были в бухте, то ни с одной стороны не было предпринято никаких наступательных действий, и Огль прибыл 19 декабря на нейтральный тогда остров Доминику, где лорд Каткарт скончался. Огль пошел затем к острову Сент-Кристофера, а оттуда отплыл 28 декабря к Ямайке, куда и прибыл 9 января 1741 г. Собран был военный совет для обсуждения положения дела и определения дальнейшего образа действий. Резолюция его была: «Весь флот должен выйти на ветер для того, чтобы наблюдать за движениями эскадры маркиза д'Антеня, стоявшей уже некоторое время у берегов Испаньолы; капитана же Дандриджа откомандировать на шлюпе „Уолф“ для разведочной службы».
«Резолюция, — пишет историк Гервей, — принятая командующими лицами, весьма удивительна, и мотивы ее совершенно необъяснимы». Все обстоятельства дела указывали, кажется, на целесообразность немедленной атаки Гаваны, с потерей которой Испания была бы поставлена в положение унизительного подчинения; и так как Гавана лежала под ветром от Ямайки, то для перехода до нее потребовалось бы максимум два-три дня. Вместо того чтобы идти туда попутным ветром, решено было лавировать против ветра к берегам Испаньолы и Сан-Доминго для наблюдения за движениями французской эскадры. Три недели прошло со времени прибытия сэра Калонера Огля до отплытия флота под начальством вице-адмирала Вернона; после еще двух бесплодных недель крейсерства получено было известие, что французский флот отплыл в Европу, находясь в весьма бедственном положении, вследствие недостатка в людях и провизии, которых одинаково нельзя было достать в Вест-Индии.
Вышеизложенное еще раз иллюстрирует в высшей степени поучительно, как легко может быть потеряна из вида цель военно-морских операций. Историк в трех с половиной томах распространяется об этих событиях, которые я сгруппировал в сжатый очерк. При изучении их он перемешал массу разнообразных случайностей с существенно важным, не подозревая, что каждым шагам действующих лиц управлял закон морской войны. Таким образом, он не замечает, что позднейшие действия адмирала Вернона и последовавшая резолюция военного совета составляют как бы одно целое с предшествовавшими морскими успехами. Он не дал себе отчета в том, что сдача Порто-Белло и Чагреса была главным образом обязана отсутствию вмешательства неприязненных морских сил в водах Вест-Индии и что при 12 линейных испанских кораблях в Картахене, кроме Кадисской эскадры, состоявшей из 5 испанских и 14 французских линейных кораблей в Сан-Доминго, силы Вернона, заключавшиеся в 29 линейных кораблях, не позволяли напасть на каждую эскадру в отдельности и оперировать в то же время против Гаваны. Ничто не может быть вернее того соображения, что всякая попытка Вернона сделать в то время нападение на территорию была бы непростительной опрометчивостью и заслуживала бы беспощадного осуждения, если бы Франция и Испания надлежащим образом воспользовались ею. Более чем необдуманно было бы устремиться к Гаване под ветер и тем отдать в распоряжение французам Ямайку на ветре.
Но получение известий об отбытии французского флота из Вест-Индии совершенно изменило положение дела, и 16 февраля военный совет решил сделать нападение на Картахену. В распоряжении Вернона теперь было 29 линейных кораблей, С 22 фрегатами, с брандерами, бомбовыми судами и транспортами. На этих судах, число которых достигало 124, было до 15 000 человек экипажа и до 12 000 войск… Экспедиция колоссальная! И если бы была найдена возможность уничтожить Порто-Белло с одной пятой упомянутого числа судов, при экипаже в двенадцать раз меньшем, то участь Картахены, казалось бы, должна была решиться в тот момент, когда громадный флот снялся с якоря и взял курс на юг. 4 марта вся армада стала на якорь в открытом море, севернее города Картахены, и тотчас же было приступлено к приготовлениям высадить десант на намеченную часть берега, что дало возможность неприятельскому гарнизону, в свою очередь, приготовиться к обороне в этом месте. Для Картахены не были новостью военные действия с результатом сдачи ее неприятелю: сэр Фрэнсис Дрэйк разорил ее в 1585 г.; немного спустя она вновь была разграблена и разрушена несколькими приватирами. В 1697 г. она была взята французами, под начальством де Пуэнтиса, который, как говорят, награбил добычу, стоимостью около 9 000 000 фунтов стерлингов. Теперь же она считалась главным, наиболее населенным и наилучше укрепленным городом в испанской Америке. Гарнизон ее состоял из 4000 испанцев, помимо негров и индейцев, и к тому же был усилен испанской эскадрой под начальством дона Бласа де Лезо. Подходы к городу со стороны моря имели естественную защиту в виде отмелей, простиравшихся от города почти на три мили, что, при недостатке какой-либо защиты от северных и западных ветров, делало правильную атаку с этой стороны почти немыслимой. Главным предметом нападения на Картахену являлся порт, которого опять-таки можно было достичь только через узкий проход Бока-Чика, в восьми милях к югу от города. Вход этот был защищен на северном берегу, называемом Тьерра-Бомба, правильным квадратным фортом (Сен-Луи), с четырьмя бастионами, сильными, хорошо построенными и вооруженными 82 орудиями и 3 мортирами.
Центральное укрепление было усилено несколькими редутами св. Филиппа, с 7 орудиями; Сант-Яго, с 15-ю орудиями, и малым фортом, называвшимся батареей де-Чамба, — с 4 орудиями. По южную сторону входа находилась фашинная батарея, в 15 орудий, называвшаяся Баррадера, а позади ее, в небольшой бухте, была расположена другая четырехпушечная батарея; против же входа, на низменном острове, стоял форт св. Иосифа, с 21 орудием. От него, к северному берегу, был протянут цепной бон, позади которого стояли четыре судна: одно 70-пушечное, а другие три 66-пушечные, — таким образом, что могли обстреливать всем бортом вход в порт.
Позади этого входа лежит большое озеро, или гавань Картахены, запертое, на всем его протяжении, с юга берегом и могущее укрыть многочисленный флот. Почти на самой середине озеро суживается, а далее, около трех миль от города, образует вторую узкость сближением двух полуостровов; западный из них был увенчан фортом Касталло-Гранде, в 59 орудий, и на восточном стояла подковообразная батарея, в 12 орудий, называвшаяся Манцинилла. Между этими полуостровами простиралась мель, где были к тому же затоплены суда для заграждения доступа в бухту англичанам. Сам город Картахена, раскинувшийся на двух низменных песчаных островах, был окружен природной защитой, в виде топей и мелей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Так как, по всем данным, неприятельские силы были в бухте, то ни с одной стороны не было предпринято никаких наступательных действий, и Огль прибыл 19 декабря на нейтральный тогда остров Доминику, где лорд Каткарт скончался. Огль пошел затем к острову Сент-Кристофера, а оттуда отплыл 28 декабря к Ямайке, куда и прибыл 9 января 1741 г. Собран был военный совет для обсуждения положения дела и определения дальнейшего образа действий. Резолюция его была: «Весь флот должен выйти на ветер для того, чтобы наблюдать за движениями эскадры маркиза д'Антеня, стоявшей уже некоторое время у берегов Испаньолы; капитана же Дандриджа откомандировать на шлюпе „Уолф“ для разведочной службы».
«Резолюция, — пишет историк Гервей, — принятая командующими лицами, весьма удивительна, и мотивы ее совершенно необъяснимы». Все обстоятельства дела указывали, кажется, на целесообразность немедленной атаки Гаваны, с потерей которой Испания была бы поставлена в положение унизительного подчинения; и так как Гавана лежала под ветром от Ямайки, то для перехода до нее потребовалось бы максимум два-три дня. Вместо того чтобы идти туда попутным ветром, решено было лавировать против ветра к берегам Испаньолы и Сан-Доминго для наблюдения за движениями французской эскадры. Три недели прошло со времени прибытия сэра Калонера Огля до отплытия флота под начальством вице-адмирала Вернона; после еще двух бесплодных недель крейсерства получено было известие, что французский флот отплыл в Европу, находясь в весьма бедственном положении, вследствие недостатка в людях и провизии, которых одинаково нельзя было достать в Вест-Индии.
Вышеизложенное еще раз иллюстрирует в высшей степени поучительно, как легко может быть потеряна из вида цель военно-морских операций. Историк в трех с половиной томах распространяется об этих событиях, которые я сгруппировал в сжатый очерк. При изучении их он перемешал массу разнообразных случайностей с существенно важным, не подозревая, что каждым шагам действующих лиц управлял закон морской войны. Таким образом, он не замечает, что позднейшие действия адмирала Вернона и последовавшая резолюция военного совета составляют как бы одно целое с предшествовавшими морскими успехами. Он не дал себе отчета в том, что сдача Порто-Белло и Чагреса была главным образом обязана отсутствию вмешательства неприязненных морских сил в водах Вест-Индии и что при 12 линейных испанских кораблях в Картахене, кроме Кадисской эскадры, состоявшей из 5 испанских и 14 французских линейных кораблей в Сан-Доминго, силы Вернона, заключавшиеся в 29 линейных кораблях, не позволяли напасть на каждую эскадру в отдельности и оперировать в то же время против Гаваны. Ничто не может быть вернее того соображения, что всякая попытка Вернона сделать в то время нападение на территорию была бы непростительной опрометчивостью и заслуживала бы беспощадного осуждения, если бы Франция и Испания надлежащим образом воспользовались ею. Более чем необдуманно было бы устремиться к Гаване под ветер и тем отдать в распоряжение французам Ямайку на ветре.
Но получение известий об отбытии французского флота из Вест-Индии совершенно изменило положение дела, и 16 февраля военный совет решил сделать нападение на Картахену. В распоряжении Вернона теперь было 29 линейных кораблей, С 22 фрегатами, с брандерами, бомбовыми судами и транспортами. На этих судах, число которых достигало 124, было до 15 000 человек экипажа и до 12 000 войск… Экспедиция колоссальная! И если бы была найдена возможность уничтожить Порто-Белло с одной пятой упомянутого числа судов, при экипаже в двенадцать раз меньшем, то участь Картахены, казалось бы, должна была решиться в тот момент, когда громадный флот снялся с якоря и взял курс на юг. 4 марта вся армада стала на якорь в открытом море, севернее города Картахены, и тотчас же было приступлено к приготовлениям высадить десант на намеченную часть берега, что дало возможность неприятельскому гарнизону, в свою очередь, приготовиться к обороне в этом месте. Для Картахены не были новостью военные действия с результатом сдачи ее неприятелю: сэр Фрэнсис Дрэйк разорил ее в 1585 г.; немного спустя она вновь была разграблена и разрушена несколькими приватирами. В 1697 г. она была взята французами, под начальством де Пуэнтиса, который, как говорят, награбил добычу, стоимостью около 9 000 000 фунтов стерлингов. Теперь же она считалась главным, наиболее населенным и наилучше укрепленным городом в испанской Америке. Гарнизон ее состоял из 4000 испанцев, помимо негров и индейцев, и к тому же был усилен испанской эскадрой под начальством дона Бласа де Лезо. Подходы к городу со стороны моря имели естественную защиту в виде отмелей, простиравшихся от города почти на три мили, что, при недостатке какой-либо защиты от северных и западных ветров, делало правильную атаку с этой стороны почти немыслимой. Главным предметом нападения на Картахену являлся порт, которого опять-таки можно было достичь только через узкий проход Бока-Чика, в восьми милях к югу от города. Вход этот был защищен на северном берегу, называемом Тьерра-Бомба, правильным квадратным фортом (Сен-Луи), с четырьмя бастионами, сильными, хорошо построенными и вооруженными 82 орудиями и 3 мортирами.
Центральное укрепление было усилено несколькими редутами св. Филиппа, с 7 орудиями; Сант-Яго, с 15-ю орудиями, и малым фортом, называвшимся батареей де-Чамба, — с 4 орудиями. По южную сторону входа находилась фашинная батарея, в 15 орудий, называвшаяся Баррадера, а позади ее, в небольшой бухте, была расположена другая четырехпушечная батарея; против же входа, на низменном острове, стоял форт св. Иосифа, с 21 орудием. От него, к северному берегу, был протянут цепной бон, позади которого стояли четыре судна: одно 70-пушечное, а другие три 66-пушечные, — таким образом, что могли обстреливать всем бортом вход в порт.
Позади этого входа лежит большое озеро, или гавань Картахены, запертое, на всем его протяжении, с юга берегом и могущее укрыть многочисленный флот. Почти на самой середине озеро суживается, а далее, около трех миль от города, образует вторую узкость сближением двух полуостровов; западный из них был увенчан фортом Касталло-Гранде, в 59 орудий, и на восточном стояла подковообразная батарея, в 12 орудий, называвшаяся Манцинилла. Между этими полуостровами простиралась мель, где были к тому же затоплены суда для заграждения доступа в бухту англичанам. Сам город Картахена, раскинувшийся на двух низменных песчаных островах, был окружен природной защитой, в виде топей и мелей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128