Англия, со своей стороны, была более восприимчива к урокам, которые должна была изучать. В марте 1602 г. Льюсон и Монсон вышли в море с тем, чтобы при посредстве флота вредить Испании в ее собственных водах, и с некоторыми перерывами (во время возвращения флота к своим берегам) исполнение этой задачи продолжалось до глубокой осени: Монсон не покинул испанских вод до 21 октября. Подвиг этот показывает не только энергию флотоводца, но и его знания в искусстве ведения морской войны, а также достоинства орудий для этого ведения. Его военные действия ограничивались всецело нападением на суда и были вполне успешны. Надо заметить при этом, что испанский флот значительно превосходил его силами; он даже был в море, но никогда не успевал прийти в столкновение с этим искушенным моряком, который умел думать и действовать.
Как будто бы контур верной картины морской войны уже достаточно ясно вырисовывался в представлениях руководителей английской политики к тому времени, когда умерла королева (1603 г.). Ее флот был приготовлен к отправлению к берегам Испании еще в феврале с тем, чтобы он оставался там до ноября. Такая политика нанесла бы морским силам Испании безусловный ущерб, за исключением лишь такого оборота дела, при котором испанский флот встретился бы лицом к лицу с английскими морскими силами и разбил их; без этого условия Англия имела бы за собой свободное море и, следовательно, могла бы вести мирно свою собственную торговлю и уничтожить торговлю неприятеля.
Понадобилось, однако, еще восемнадцать лет для того, чтобы из ряда уроков поняли ясно, что в морской войне нельзя сделать ничего существенного без обеспечения за одной стороной контроля или обладания водной поверхностью. Но даже и тогда не сознавалось отчетливо, что пока этот контроль не признан стороной, которая его не имела, до тех пор за обладание им надо продолжать борьбу всеми морскими силами, какие только обе стороны способны были выставить.
За всем тем главные принципы морской войны частью провозглашены двумя авторитетами — В. Монсоном и В. Ралейгом. Оба настаивали на существенной важности морских операций. Только, по мнению Монсона, выгоды от нападения могли бы быть достигнуты перенесением войны к берегам Испании, тогда как Ралейг доказывал, что морская война неизбежно должна разрешаться сражениями в открытом море. Ни один из них не одобряет устарелой идеи о том, что набег одной державы на территорию другой должен быть встречен контрнабегом того же характера. По мнению их обоих следует, что век морских набегов на побережье неприятеля прошел и что место его занял век морской войны как таковой, морской войны абсолютно на море. В глазах их обоих политика Испании должна была считаться ошибочной, если только она не была вынуждена ясным сознанием своей слабости в море. Но затем, если она была действительно слабейшей в море, то оба авторитета полагают, что все ее попытки нападения на территорию неприятеля с моря были в действительности бесполезны. Если же она не была абсолютно слабейшей в море — а Монсон твердо держится именно того мнения, что она не была таковой за время с 1591 по 1595 г., — то направление политики ее, как показывает сам Монсон, было ложно, исключая лишь то основание, что ее торговля безгранично превосходила нашу. «Король отправил свои корабли к островам для защиты своих торговых судов, шедших из Индии, что не оставляло ему возможности думать о набеге на Англию». Именно так. Но раз торговля Англии представляла такое же серьезное поле атаки, как торговля Испании, если смотреть на нее с точки зрения национального значения, то опасение нападения испанцев на английскую торговлю «не оставляло бы Англии возможности думать о набеге на Испанию».
Во всяком случае, появление испанских флотов в Канале должно бы было, по мнению Монсона, иметь такое же парализующее влияние на английские флоты (поскольку это касалось нападения на Испанию), какое присутствие английских флотов в испанских водах, по общему признанию, имело на Испанию. Монсон должен был очень ясно представлять себе это абстрактное предположение, иначе он не мог бы настаивать, как он делал это, на возможности ухода английского флота из Испании в такое раннее время, как в феврале. Прибыть первым на поле действий было целью. И силы, которые были первыми на этом поле, должны были сохранить все превосходство этого положения до тех пор, пока оно не отнято у них поражением их в море.
Контроль в море или то, что я назову теперь и буду называть впредь термином «господство в море» или «обладание морем», с этих пор было признано целью морской войны. Государство, добивавшееся чего-либо другого, как, например, вторжения в неприятельскую страну, захвата портов или территории или единственно оборонительной охраны торговли, становилось в положение слабейшей и побежденной морской державы и не могло рассчитывать нанести серьезный вред своему противнику до тех пор, пока держалось этого порядка действий.
Глава II
Борьба за обладание морем
В предыдущей главе я старался показать, как вследствие наличия двух факторов — обширной морской торговли и судов, обладающих хорошими мореходными качествами, — морская война получила определенный облик в конце царствования Елизаветы. Требования этой войны и определенные правила, вытекающие из этих требований, начали выясняться для английских моряков, которые путем опыта знакомились с данными, сопровождающими и определяющими ее. Но, хотя знание предмета значительно подвинулось вперед, вероятно, еще немногие могли усвоить сущность настоящего метода в морской войне.
Морская торговля была, главным образом, на одной стороне в испанской войне, и сторона, которая обладала ею, имела наименее ясное представление о целесообразном способе сохранения и защиты этой торговли. Военные корабли ее все еще не были вполне мореходного характера, и вопрос об их снабжении был одним из тех вопросов, которые почти всегда определяли их движения и их способность держаться на море.
В мирные годы, последовавшие в царствования Джеймса I и Карла I, два фактора государственной жизни шли рука об руку: более широкое распространение морской торговли и постоянное усовершенствование в качествах военных, так же как и других кораблей. И это именно те факторы, которые определяют сущность (природу) морской войны, и так как они приближались к образцу совершенства, то тем самым стремились определить и утвердить правила ведения морской войны в будущем. Может быть, наилучшее понятие об этом росте дает нижеследующая почти дословная цитата из последней части труда Ралейга, «Discourse of the First Invention of Ships and the several parts thereof».
«Кто бы ни были изобретатели, мы находим, что каждый век прибавил что-нибудь к кораблям и ко всем его принадлежностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128