Потеря французского флота в Нильском сражении прежде всего обязана ложной стратегии, и если французы не были достаточно сильны для маскирования английского флота, то можно сказать, что они напросились на поражение, затеяв рассматриваемую экспедицию.
Таким образом, экспедиция в Египте была «авантюрой», предпринятой не в спокойном обсуждении всех за и против, которое обещает успех и достигает его, а во взрыве республиканского энтузиазма, неспособного взвесить шансы. Она не удалась или потому, что была ненадлежащим образом организована, или потому, что она не должна была быть предпринимаема.
Есть некоторая аналогия между французской экспедицией в Египет и англо-французской экспедицией в Крым. Кинглэк заклеймил ее названием «авантюры», и, без сомнения, нарушение точных правил морской войны подвергало экспедицию риску без всякой надобности. Главное нарушение правил состояло в отсутствии маскировки, а через это набитые людьми транспорты были поставлены в опасное положение, открытое для смелого нападения. Нет никакого сомнения, что эта опасность сознавалась и чувствовалась в то время; но общее непонимание того, что для таких случаев всегда существовали и будут существовать правила, было причиной, что вся морская сила была назначена для защиты транспортов , вместо того чтобы назначить ее наблюдать за единственной силой, при помощи которой неприятель мог вредить последним. Оправданием такому нарушению правил служило большое несоответствие между оборонявшей транспорты силой английского флота и возможной атакующей силой в Севастополе; кроме того, в этой уступке правилам английский флот был совершенно не стеснен войсками и готов к бою .
Потом, в самом вторжении было много ненужного риска. Мы видели из предшествующих глав, что, присваивая обладание морем, необходимо занять и удержать на неприятельском берегу удобные порты, из которых всякого рода военные экспедиции могли бы направляться внутрь страны, опираясь на совершенно обеспеченную базу, представляемую морем, находящимся в обладании. Надежный способ действий, согласный с правилами, когда было решено вторгнуться в Крым, состоял бы сначала в упрочении за собой Казачьей бухты или Балаклавы и затем в действиях от базы внутрь страны. Хотя впоследствии это и было признано необходимым, но следовало это сделать предварительно, по указаниям исторического опыта.
Вероятно, никогда не было такой блистательной операции, как высадка английских войск на берег у Старого форта 14 сентября 1854 г. Однако условия были таковы:
«В 7 час. пополуночи, когда операция началась, море было гладко, как зеркало; никакого неприятеля не показывалось для воспрепятствования высадке. Когда суда заняли свои места, один русский офицер с конным ординарцем показался на берегу и оставался подле своей лошади довольно значительное время, казалось, срисовывая все происходившее, конечно, и не помышляя о десанте на его берега. Вдруг он понял как будто наши намерения и стал весьма поспешно ретироваться, едва избежав взятия в плен, так как высадка французских войск далее к востоку не была им ранее замечена.
В 6 час. пополудни 304 000 пехоты и 24 орудия или 4 полных батареи были высажены, но закат солнца сопровождался кучевыми облаками, а угрожающая зыбь у берега, верное указание приближающегося ветра, делала выгрузку артиллерии все более и более медленною и затруднительной. При наступлении ночи погода была настолько плоха и море так взволновано, что эта трудная операция была прекращена. Войска были высажены с трехдневной провизиею в сумках, но без палаток и какого бы то ни было лагерного снабжения. Таким образом, эта храбрая армия была оставлена на неприятельском берегу на два дня и две ночи без запаса воды, за исключением падавшей с неба, только с половиной ее артиллерии, без укрытия и в соседстве сильного неприятеля» .
Страшно подумать, каков бы мог быть результат, если бы вся русская сила от Альмы двинулась на англичан ночью, когда защита их огнем с судов не могла бы оказаться действительной. Оглядываясь назад, ясно видим, как велик был тогда риск и как он был напрасен; если бы начальство имело какие-либо понятия об основаниях искусства ведения морской войны, то вряд ли возможно допустить, что английская армия была когда-нибудь поставлена в такое опасное положение.
За месяц до этой «авантюры» все принципы, так сказать, руководившие успешными нападениями на территорию в течение предшествовавших полутора столетий, были призваны во всей их силе к участию в деле взятия Бомарзунда — русской цитадели в Аландских шхерах Балтийского моря.
Во-первых, тогда англо-французские флоты имели Балтийское море в полном своем обладании и поэтому могли контролировать все, что происходило в водах, окружающих Бомарзунд. Фортов было четыре. Главный, обращенный к узкому каналу между островами, был каменный, полукруглого очертания, вооруженный 80 орудиями, в два яруса на морских фасах, и считался таким же сильным и в обороте фасов со стороны суши.
За тысячу ярдов к северу от главного форта и на таком же расстоянии к западу от него были круглые форты, способные каждый поместить от 36 до 40 орудий, но, конечно, неспособные сосредоточить огонь большого числа их на одну площадь. Затем был еще один круглый форт на другой стороне пролива, на расстоянии тысячи ярдов от главного форта, и, наконец, за 1700 ярдов от последнего к SW — 5-орудийная батарея, которая охраняла подход с моря с юго-западной стороны. Хотя утверждали, что главный форт был одинаково силен как с морского, так и с берегового фасов, но несомненно, что укрепления эти были построены на старых принципах фортификации, и, кажется, здесь не было главной цитадели, так снабженной боевыми и продовольственными запасами, чтобы гарнизон, хотя и осажденный, мог держаться там значительное время. Начертания верков носили до некоторой степени китайский характер и как бы имели в виду считаться с нападением только с моря.
С того момента, как союзники решились атаковать Бомарзунд, флоту была назначена второстепенная роль, и для действий против гарнизона, в котором числилось около 3000 человек, решено было высадить отряд в 10 000 человек сухопутных войск.
Следующим пунктом организации была забота об обеспечении обладания морем. Тревога союзников по этому поводу довольно значительна, имея в виду то огромное преимущество, какое давал им пар .
Вот что пишет сэр Чарльз Нэпир сэру Джэмсу Грахаму 10 июля 1854 г. по поводу предложенной атаки:
«Я должен озаботиться о том, чтобы быть на страже русских в Кронштадте. Если они выйдут оттуда, тем лучше».
Морская сила, назначенная, как было сказано, для поддержки нападения на Бомарзунд, состояла только из 4 линейных кораблей с несколькими паровыми фрегатами и малыми судами, тогда как коммодор Мартин наблюдал за русским флотом с эскадрой из 9 линейных судов, большей частью паровых;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Таким образом, экспедиция в Египте была «авантюрой», предпринятой не в спокойном обсуждении всех за и против, которое обещает успех и достигает его, а во взрыве республиканского энтузиазма, неспособного взвесить шансы. Она не удалась или потому, что была ненадлежащим образом организована, или потому, что она не должна была быть предпринимаема.
Есть некоторая аналогия между французской экспедицией в Египет и англо-французской экспедицией в Крым. Кинглэк заклеймил ее названием «авантюры», и, без сомнения, нарушение точных правил морской войны подвергало экспедицию риску без всякой надобности. Главное нарушение правил состояло в отсутствии маскировки, а через это набитые людьми транспорты были поставлены в опасное положение, открытое для смелого нападения. Нет никакого сомнения, что эта опасность сознавалась и чувствовалась в то время; но общее непонимание того, что для таких случаев всегда существовали и будут существовать правила, было причиной, что вся морская сила была назначена для защиты транспортов , вместо того чтобы назначить ее наблюдать за единственной силой, при помощи которой неприятель мог вредить последним. Оправданием такому нарушению правил служило большое несоответствие между оборонявшей транспорты силой английского флота и возможной атакующей силой в Севастополе; кроме того, в этой уступке правилам английский флот был совершенно не стеснен войсками и готов к бою .
Потом, в самом вторжении было много ненужного риска. Мы видели из предшествующих глав, что, присваивая обладание морем, необходимо занять и удержать на неприятельском берегу удобные порты, из которых всякого рода военные экспедиции могли бы направляться внутрь страны, опираясь на совершенно обеспеченную базу, представляемую морем, находящимся в обладании. Надежный способ действий, согласный с правилами, когда было решено вторгнуться в Крым, состоял бы сначала в упрочении за собой Казачьей бухты или Балаклавы и затем в действиях от базы внутрь страны. Хотя впоследствии это и было признано необходимым, но следовало это сделать предварительно, по указаниям исторического опыта.
Вероятно, никогда не было такой блистательной операции, как высадка английских войск на берег у Старого форта 14 сентября 1854 г. Однако условия были таковы:
«В 7 час. пополуночи, когда операция началась, море было гладко, как зеркало; никакого неприятеля не показывалось для воспрепятствования высадке. Когда суда заняли свои места, один русский офицер с конным ординарцем показался на берегу и оставался подле своей лошади довольно значительное время, казалось, срисовывая все происходившее, конечно, и не помышляя о десанте на его берега. Вдруг он понял как будто наши намерения и стал весьма поспешно ретироваться, едва избежав взятия в плен, так как высадка французских войск далее к востоку не была им ранее замечена.
В 6 час. пополудни 304 000 пехоты и 24 орудия или 4 полных батареи были высажены, но закат солнца сопровождался кучевыми облаками, а угрожающая зыбь у берега, верное указание приближающегося ветра, делала выгрузку артиллерии все более и более медленною и затруднительной. При наступлении ночи погода была настолько плоха и море так взволновано, что эта трудная операция была прекращена. Войска были высажены с трехдневной провизиею в сумках, но без палаток и какого бы то ни было лагерного снабжения. Таким образом, эта храбрая армия была оставлена на неприятельском берегу на два дня и две ночи без запаса воды, за исключением падавшей с неба, только с половиной ее артиллерии, без укрытия и в соседстве сильного неприятеля» .
Страшно подумать, каков бы мог быть результат, если бы вся русская сила от Альмы двинулась на англичан ночью, когда защита их огнем с судов не могла бы оказаться действительной. Оглядываясь назад, ясно видим, как велик был тогда риск и как он был напрасен; если бы начальство имело какие-либо понятия об основаниях искусства ведения морской войны, то вряд ли возможно допустить, что английская армия была когда-нибудь поставлена в такое опасное положение.
За месяц до этой «авантюры» все принципы, так сказать, руководившие успешными нападениями на территорию в течение предшествовавших полутора столетий, были призваны во всей их силе к участию в деле взятия Бомарзунда — русской цитадели в Аландских шхерах Балтийского моря.
Во-первых, тогда англо-французские флоты имели Балтийское море в полном своем обладании и поэтому могли контролировать все, что происходило в водах, окружающих Бомарзунд. Фортов было четыре. Главный, обращенный к узкому каналу между островами, был каменный, полукруглого очертания, вооруженный 80 орудиями, в два яруса на морских фасах, и считался таким же сильным и в обороте фасов со стороны суши.
За тысячу ярдов к северу от главного форта и на таком же расстоянии к западу от него были круглые форты, способные каждый поместить от 36 до 40 орудий, но, конечно, неспособные сосредоточить огонь большого числа их на одну площадь. Затем был еще один круглый форт на другой стороне пролива, на расстоянии тысячи ярдов от главного форта, и, наконец, за 1700 ярдов от последнего к SW — 5-орудийная батарея, которая охраняла подход с моря с юго-западной стороны. Хотя утверждали, что главный форт был одинаково силен как с морского, так и с берегового фасов, но несомненно, что укрепления эти были построены на старых принципах фортификации, и, кажется, здесь не было главной цитадели, так снабженной боевыми и продовольственными запасами, чтобы гарнизон, хотя и осажденный, мог держаться там значительное время. Начертания верков носили до некоторой степени китайский характер и как бы имели в виду считаться с нападением только с моря.
С того момента, как союзники решились атаковать Бомарзунд, флоту была назначена второстепенная роль, и для действий против гарнизона, в котором числилось около 3000 человек, решено было высадить отряд в 10 000 человек сухопутных войск.
Следующим пунктом организации была забота об обеспечении обладания морем. Тревога союзников по этому поводу довольно значительна, имея в виду то огромное преимущество, какое давал им пар .
Вот что пишет сэр Чарльз Нэпир сэру Джэмсу Грахаму 10 июля 1854 г. по поводу предложенной атаки:
«Я должен озаботиться о том, чтобы быть на страже русских в Кронштадте. Если они выйдут оттуда, тем лучше».
Морская сила, назначенная, как было сказано, для поддержки нападения на Бомарзунд, состояла только из 4 линейных кораблей с несколькими паровыми фрегатами и малыми судами, тогда как коммодор Мартин наблюдал за русским флотом с эскадрой из 9 линейных судов, большей частью паровых;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128