Ее политика была так успешна, что она предотвратила совершенно завоевание моря Англией и укоротила войны сильным и настойчиво сопротивлявшимся фронтом, какой она всегда способна была показать.
Но мы видели, что обе нации желали перенести войну с моря на сушу, как только временное обладание им позволяло делать попытки к этому. В различное время обе нации сажали на суда войска, которые действительно высаживались Голландией на берег, когда ошибочная политика со стороны Англии давала ей обладание морем, достаточное для таких операций. Правда, что ни на том, ни на другом берегу Северного моря идея операций на суше не заходила далее усилий испуга и разорения страны в непосредственном соседстве с берегом. Но, предполагая, что обладание морем было абсолютно в руках одной стороны и что одного его не было достаточно для достижения требовавшихся условий, можно думать, что та сторона, которая была «в силе», могла иметь целью более постоянное занятие территории, опираясь на море, как на базу для продовольствия. Если население одной нации значительно превышает население другой и если пропорционально этому береговые силы ее могущественнее, то конечной целью этой нации могла бы быть военно-сухопутная экспедиция. Завоевание территории могло бы быть целью войны, и на обладание морем можно было бы смотреть не как на конечную цель, а как на средство для достижения цели. Можно думать, что если бы военная сила была неизмеримо больше с одной стороны, чем с другой, то более могущественная нация могла бы окончить войну тем родом внезапного завоевания, которое, если оно предпринято в широком масштабе, называется вторжением или нашествием, причем без заботы о постоянном обладании морем. Могла бы даже явиться идея, что громадность силы и внезапность ее высадки способны позволить сделать завоевание и закончить войну с быстротой, достаточной для того, чтобы устранить дальнейшую необходимость в морских путях сообщения, а поэтому устранить и вопрос об обладании морем даже на время, осуществив вторжение неожиданно или путем какой-либо уловки.
Нет недостатка в примерах такого рода операций или попыток их. Испанская Армада, экспедиция Гоша в Бантри, вторжение Наполеона в Египет и итальянская атака острова Лисса — все это операции этого характера по их целям, хотя не поощряющие своими результатами к принятию этого особенного метода ведения войны. Я буду трактовать об этих и других операциях подобного рода в следующих главах, но я обращаюсь к ним здесь только для того, чтобы выяснить различие, существующее между их сущностью и сущностью операций, о которых я должен говорить теперь. Это есть тот случай, когда морская и сухопутная операции отдельны и когда морская война, как бы коротка она ни была, ведется просто для того, чтобы очистить дорогу для военной операции, за которой должна следовать.
Потребует исследования еще такая операция, в которой держава, уже имея обладание морем и намереваясь предпринять военную экспедицию, для успеха которой это обладание необходимо, выставляет отдельно свою морскую силу для того, чтобы занять морскую силу неприятеля и тем сделать вероятность успеха вдвойне обеспеченной.
Нет более совершенных иллюстраций тех операций, которые я имею в виду, чем несколько больших усилий Франции обеспечить за собой обладание морем для того, чтобы провести через Канал военно-сухопутную силу, достаточную для совершения завоевания страны скорее, чем течение времени может изменить условия их морского превосходства.
Но следует заметить, что во всех случаях вторжения как этого рода, так и того рода, о котором было сказано выше, вторгающаяся сила надеялась на поддержку в стране, в которую вторгалась. В одном случае, а именно при вторжении принца Оранского, уверенность в поддержке со стороны населения атакуемой страны была так велика и сомнение в возможности морской оппозиции так хорошо обосновано, что мы почти можем исключить эту экспедицию из числа морских операций какого бы то ни было рода. Баланс политического мнения гораздо более, чем сила, морская или сухопутная, определял ведение плана. Упомянутая экспедиция рассматривается как крайний тип вторжения, отличающийся от других вторжений более в степени, чем в роде. В каждом из «покушений» Франции на Англию первая полагала, что высадка ее войск будет сигналом для возмущения всей страны в ее пользу и большого стечения под ее знамя недовольного населения. В воинственных попытках Франции против Ирландии было то же самое. Филиппу было известно конфиденциально, что обширная толпа угнетенных католиков в Испании поддержит его сейчас же, как его войска высадятся там, и он надеялся только на то, что к нему придет в большом масштабе такая же помощь, какая оказала поддержку в малом масштабе его войскам при высадке их в Кинсале. В Египте и на Востоке фанатизм французов привел их к предположению, что их войска будут приняты как друзья и освободители и найдут дом и базу для дальнейших операций против английских владений на Востоке, даже при весьма вероятной случайности быть отрезанными от Франции.
Конечно, надежда на то, что французские войска, если бы они успели в высадке на английские берега, будут поддержаны народом достаточно сильно для достижения преследовавшейся цели возвращения Джеймсу трона, всецело управляла операциями, которые привели к неудачному сражению при Бичи-Хэд.
Значительная французская армия высадилась в Ирландии, и экс-король Джеймс был принят там так сочувственно, что со стороны Англии были снаряжены для борьбы с ним большие силы. Вильям отправился в Ирландию 11 июня 1690 г. для того, чтобы принять там начальство над своей армией. Англия была предоставлена правлению Марии как регентши и сухопутной обороне, главную силу которой составляла наскоро созванная милиция. Организация морской обороны так замедлилась, что лорд Торрингтон — тот адмирал Герберт, который эскортировал короля Вильяма в Торбей, — предпочел скорее отказаться от своей должности в Адмиралтействе, чем быть участником в неподготовленности флота, — политика, которой тогда большей частью держались . Ноттингем, государственный секретарь и враг Торрингтона, был способен отвергнуть благоразумные советы и, презирая французов как противников в море, действительно оставил страну открытой опасностям. Французы, без сомнения, были хорошо извещены через партизанов Джеймса о представлявшихся для них благоприятных обстоятельствах. Они имели полную веру в то, что за отбытием Вильяма и английской армии в Ирландию успешный переход через Канал с небольшой военной силой поднимет общее восстание и возвратит трон экс-королю. В самом деле, приготовления зашли так далеко, что 18 июня было назначено днем объявления восстания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Но мы видели, что обе нации желали перенести войну с моря на сушу, как только временное обладание им позволяло делать попытки к этому. В различное время обе нации сажали на суда войска, которые действительно высаживались Голландией на берег, когда ошибочная политика со стороны Англии давала ей обладание морем, достаточное для таких операций. Правда, что ни на том, ни на другом берегу Северного моря идея операций на суше не заходила далее усилий испуга и разорения страны в непосредственном соседстве с берегом. Но, предполагая, что обладание морем было абсолютно в руках одной стороны и что одного его не было достаточно для достижения требовавшихся условий, можно думать, что та сторона, которая была «в силе», могла иметь целью более постоянное занятие территории, опираясь на море, как на базу для продовольствия. Если население одной нации значительно превышает население другой и если пропорционально этому береговые силы ее могущественнее, то конечной целью этой нации могла бы быть военно-сухопутная экспедиция. Завоевание территории могло бы быть целью войны, и на обладание морем можно было бы смотреть не как на конечную цель, а как на средство для достижения цели. Можно думать, что если бы военная сила была неизмеримо больше с одной стороны, чем с другой, то более могущественная нация могла бы окончить войну тем родом внезапного завоевания, которое, если оно предпринято в широком масштабе, называется вторжением или нашествием, причем без заботы о постоянном обладании морем. Могла бы даже явиться идея, что громадность силы и внезапность ее высадки способны позволить сделать завоевание и закончить войну с быстротой, достаточной для того, чтобы устранить дальнейшую необходимость в морских путях сообщения, а поэтому устранить и вопрос об обладании морем даже на время, осуществив вторжение неожиданно или путем какой-либо уловки.
Нет недостатка в примерах такого рода операций или попыток их. Испанская Армада, экспедиция Гоша в Бантри, вторжение Наполеона в Египет и итальянская атака острова Лисса — все это операции этого характера по их целям, хотя не поощряющие своими результатами к принятию этого особенного метода ведения войны. Я буду трактовать об этих и других операциях подобного рода в следующих главах, но я обращаюсь к ним здесь только для того, чтобы выяснить различие, существующее между их сущностью и сущностью операций, о которых я должен говорить теперь. Это есть тот случай, когда морская и сухопутная операции отдельны и когда морская война, как бы коротка она ни была, ведется просто для того, чтобы очистить дорогу для военной операции, за которой должна следовать.
Потребует исследования еще такая операция, в которой держава, уже имея обладание морем и намереваясь предпринять военную экспедицию, для успеха которой это обладание необходимо, выставляет отдельно свою морскую силу для того, чтобы занять морскую силу неприятеля и тем сделать вероятность успеха вдвойне обеспеченной.
Нет более совершенных иллюстраций тех операций, которые я имею в виду, чем несколько больших усилий Франции обеспечить за собой обладание морем для того, чтобы провести через Канал военно-сухопутную силу, достаточную для совершения завоевания страны скорее, чем течение времени может изменить условия их морского превосходства.
Но следует заметить, что во всех случаях вторжения как этого рода, так и того рода, о котором было сказано выше, вторгающаяся сила надеялась на поддержку в стране, в которую вторгалась. В одном случае, а именно при вторжении принца Оранского, уверенность в поддержке со стороны населения атакуемой страны была так велика и сомнение в возможности морской оппозиции так хорошо обосновано, что мы почти можем исключить эту экспедицию из числа морских операций какого бы то ни было рода. Баланс политического мнения гораздо более, чем сила, морская или сухопутная, определял ведение плана. Упомянутая экспедиция рассматривается как крайний тип вторжения, отличающийся от других вторжений более в степени, чем в роде. В каждом из «покушений» Франции на Англию первая полагала, что высадка ее войск будет сигналом для возмущения всей страны в ее пользу и большого стечения под ее знамя недовольного населения. В воинственных попытках Франции против Ирландии было то же самое. Филиппу было известно конфиденциально, что обширная толпа угнетенных католиков в Испании поддержит его сейчас же, как его войска высадятся там, и он надеялся только на то, что к нему придет в большом масштабе такая же помощь, какая оказала поддержку в малом масштабе его войскам при высадке их в Кинсале. В Египте и на Востоке фанатизм французов привел их к предположению, что их войска будут приняты как друзья и освободители и найдут дом и базу для дальнейших операций против английских владений на Востоке, даже при весьма вероятной случайности быть отрезанными от Франции.
Конечно, надежда на то, что французские войска, если бы они успели в высадке на английские берега, будут поддержаны народом достаточно сильно для достижения преследовавшейся цели возвращения Джеймсу трона, всецело управляла операциями, которые привели к неудачному сражению при Бичи-Хэд.
Значительная французская армия высадилась в Ирландии, и экс-король Джеймс был принят там так сочувственно, что со стороны Англии были снаряжены для борьбы с ним большие силы. Вильям отправился в Ирландию 11 июня 1690 г. для того, чтобы принять там начальство над своей армией. Англия была предоставлена правлению Марии как регентши и сухопутной обороне, главную силу которой составляла наскоро созванная милиция. Организация морской обороны так замедлилась, что лорд Торрингтон — тот адмирал Герберт, который эскортировал короля Вильяма в Торбей, — предпочел скорее отказаться от своей должности в Адмиралтействе, чем быть участником в неподготовленности флота, — политика, которой тогда большей частью держались . Ноттингем, государственный секретарь и враг Торрингтона, был способен отвергнуть благоразумные советы и, презирая французов как противников в море, действительно оставил страну открытой опасностям. Французы, без сомнения, были хорошо извещены через партизанов Джеймса о представлявшихся для них благоприятных обстоятельствах. Они имели полную веру в то, что за отбытием Вильяма и английской армии в Ирландию успешный переход через Канал с небольшой военной силой поднимет общее восстание и возвратит трон экс-королю. В самом деле, приготовления зашли так далеко, что 18 июня было назначено днем объявления восстания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128