Холмик с тремя березками над излучиной речки, пологая ровная вершина, поросшая ровной травой и испещренная кострищами, крутой сбег к реке, поросшая густым камышом пойма. Елена остановилась возле березок, дыша полной грудью, заставляя себя проникнуться неяркой красотой этих мест. Проникнуться не получалось — однако хорошо уже то, что она хотя бы осознает, что здесь красиво.
С ее помощью Воронов и Света подготовили площадку примерно к половине первого. Был разложен костер, возле которого лежала внушительная куча хворосту про запас. Рядом пристроился небольшой чугунный мангал, который месте с шампурами хранился в подвале сельсовета специально для таких случаев, и закопченный чайник. Воронов принес кассетный магнитофон на батарейках. На самом ровном месте был выстелен большой прямоугольный кусок полиэтилена, прижатый по краям камнями. На нем расставили и разложили миски, ложки, кружки, хлеб-соль и всякие припасы из тех, что имелись на месте, — колбаса, шпроты, сушки, полкруга сулугуни, банка варенья к чаю. Из своих запасов Елена выложила полукилограммовый кусок копченой лососины, прямо на фабрике нарезанный на тончайшие кусочки и герметически закатанный в пластикат, и баночку французской спаржи. Подготовительная работа плюс свежий воздух пробудили у всех, даже у Елены, неплохой аппетит, а Кузин с напарницами, как назло, запаздывал.
Первой не выдержала Света. Она робко нагнулась к расстеленной пленке, подцепила кусок докторской колбасы, положила его на хлеб и стала жевать, с томлением поглядывая на распечатанную лососину, испускавшую одуряющий запах.
— Приятного аппетита! — не без язвительности сказал Воронов. — Впрочем, мысль неплохая. Уж полночь близится, а Кузина все нету.
Он по-хозяйски сел возле «стола», взял кусок хлеба, положил на него ломтик лососины, посмотрел, что получилось, и добавил второй, украсив бутерброд палочкой спаржи.
— М-м, божественно, — промурлыкал он, дожевав первый кусок. — Елена Дмитриевна, что же вы, присоединяйтесь.
— Спасибо, я подожду, — сказала она, стараясь не глядеть в его сторону.
Вскоре появились Кузин и Галя с Тамарой, сгибаясь под тяжестью сумок и рюкзаков.
—Затарка по полной! — радостно возвестил Кузин, скидывая с плеч рюкзак, в котором что-то звякнуло. — Жидкая фаза в норме. — Он принялся вытаскивать и выстраивать в рядок бутылки водки, портвейна. — Специально для аристократов «Мурфатляр». — Он покосился на Елену. Та и бровью не повела.
Галя с Тамарой извлекали из сумок огурцы, помидоры лук, банки с килькой и кабачковой икрой.
— Всякая разная овощь закуплена или... позаимствована у местного населения, — продолжал Кузин. — а вот с шашлыками вышла накладка. Пришлось даже сгонять на центральную, но и там только свинина второй категории. — Он плюхнул прямо на траву два здоровенных шмата сала с узенькими красными прожилками и торчащей во все стороны жесткой щетиной. — Ну да ничего, под водочку все пойдет, особенно если еще аджикой сверху прикрыть. — Он с гордостью вытащил из рюкзака баночку и поставил рядом с салом. — Это меня в здешнем сельпо порадовали. Настоящая, грузинская. С этим делом и собачатина пойдет за милую душу. Ну-с, по первой, по второй, а потом мужчины займутся мясом, а женщины — увеселением мужчин.
Он плюхнулся рядом с Вороновым, сорвал крышку с первой бутылки водки и принялся поспешно разливать.
— Нам с Галей определенно водочки, Томочке тоже. Светочке — портвешочку, понятное дело. Петрович, ты — нет?
— Я — нет, — сказал Воронов. — Ты же знаешь. Сухонького грамм сто выпью.
— Тогда сам и обслуживайся... Елена Дмитриевна, вам что налить? — совсем другим тоном обратился он к Елене, которая одна оставалась стоять.
— Мне тоже «Мурфатляра», только немного, — сказала она и присела с краешку клеенки.
— Петрович, даму обслужи... Ну что ж, как говорится, за все хорошее на десять лет вперед!
Не дожидаясь остальных. Кузин судорожно влил в себя кружку водки, задыхаясь, схватил огурец и громко зажевал. Галя последовала его примеру, но не столь решительно. Тамара, мелкими глоточками выпив до дна, взялась за помидор и с какой-то грустью оглядела остальных. Света выпила портвейну, хихикнула и потянулась к колбасе.
Воронов пригубил вино, поставил кружку и не спеша сделал себе второй бутерброд с лососиной и спаржой.
Елена отхлебнула немного, потом допила — ей и налили всего чуть-чуть, — пополам разрезала огурец, положила между половинками прозрачный пласт лососины и откусила.
— Так принято в лучших домах? — осведомился Воронов.
— Не знаю. Мне так нравится, — ответила Елена.
— Перва рюмка колом, а втора соколом! — продекламировал Кузин. — Программа та же?
— А как же! — хором отреагировали Галя и Света.
— Мне поменьше, — со слезой в голосе сказала Тамара.
— Я пас, — сказал Воронов. — И эту-то не осилить.
Елена промолчала.
Компания быстро вошла в «фазу обезьяны». Начались какие-то двусмысленные речи, анекдоты, байки о всяких казусах на работе и в семье. Трезвый Воронов в разговоре участвовал активно, смеялся вместе со всеми, только в каждой следующей его реплике Елена все явственнее улавливала недобрую, презрительную иронию.
Ей было интересно наблюдать за Вороновым. Но чтобы этот интерес был не слишком заметен, она иногда переводила взгляд то на медленно текущую речку, то на других присутствующих.
— Кузин! — нетрезво смеясь, крикнула Галя. — Наливай по третьей, что ли? Кузин погрозил ей пальцем.
— Галюнчик, не гони лошадей. Щас дядя Кузин делом займется, а вы пока спойте, что ли, чего-нибудь, или вон музыку врубите, если сами еще не дозрели.
Воронов зевнул и не спеша поднялся.
— Пойду пройдусь, — сказал он, потягиваясь, и добавил вполголоса, ни к кому вроде конкретно не обращаясь, но так, чтобы слышала его одна Елена. — А то начинаю выпадать из коллективных ритмов.
— Ты куда, Петрович? — вскинулся Кузин, и тут же подхватили бабы:
— Виктор Петрович, не уходите!
— Девочки, я ненадолго, — с легким кивком заявил оронов. — До правления и обратно. У меня на три разговор с городом заказан.
Кузин нетвердо встал, перетоптываясь, размял затекшие ноги и подошел к Воронову.
— Петрович, погодь-ка. На пару слов... Воронов пожал плечами и зашагал прочь, позволяя Кузину семенить следом.
За березками Кузин догнал Воронова, взял его за отворот куртки и жарко зашептал:
— Слушай, Петрович, выручай! На тебя одна надежда...
— Конкретнее, Санек, — сказал Воронов, стряхивая с куртки пальцы Кузина.
— Ну ты же знаешь, как у нас всегда... По полной программе, по-русски... Гуляй, душа! Ну там, всяко-разно, вино рекой, игры в бутылочку, песни хором, танцы под луной...
— Групповичок на лоне природы, — ухмыльнувшись, продолжил Воронов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
С ее помощью Воронов и Света подготовили площадку примерно к половине первого. Был разложен костер, возле которого лежала внушительная куча хворосту про запас. Рядом пристроился небольшой чугунный мангал, который месте с шампурами хранился в подвале сельсовета специально для таких случаев, и закопченный чайник. Воронов принес кассетный магнитофон на батарейках. На самом ровном месте был выстелен большой прямоугольный кусок полиэтилена, прижатый по краям камнями. На нем расставили и разложили миски, ложки, кружки, хлеб-соль и всякие припасы из тех, что имелись на месте, — колбаса, шпроты, сушки, полкруга сулугуни, банка варенья к чаю. Из своих запасов Елена выложила полукилограммовый кусок копченой лососины, прямо на фабрике нарезанный на тончайшие кусочки и герметически закатанный в пластикат, и баночку французской спаржи. Подготовительная работа плюс свежий воздух пробудили у всех, даже у Елены, неплохой аппетит, а Кузин с напарницами, как назло, запаздывал.
Первой не выдержала Света. Она робко нагнулась к расстеленной пленке, подцепила кусок докторской колбасы, положила его на хлеб и стала жевать, с томлением поглядывая на распечатанную лососину, испускавшую одуряющий запах.
— Приятного аппетита! — не без язвительности сказал Воронов. — Впрочем, мысль неплохая. Уж полночь близится, а Кузина все нету.
Он по-хозяйски сел возле «стола», взял кусок хлеба, положил на него ломтик лососины, посмотрел, что получилось, и добавил второй, украсив бутерброд палочкой спаржи.
— М-м, божественно, — промурлыкал он, дожевав первый кусок. — Елена Дмитриевна, что же вы, присоединяйтесь.
— Спасибо, я подожду, — сказала она, стараясь не глядеть в его сторону.
Вскоре появились Кузин и Галя с Тамарой, сгибаясь под тяжестью сумок и рюкзаков.
—Затарка по полной! — радостно возвестил Кузин, скидывая с плеч рюкзак, в котором что-то звякнуло. — Жидкая фаза в норме. — Он принялся вытаскивать и выстраивать в рядок бутылки водки, портвейна. — Специально для аристократов «Мурфатляр». — Он покосился на Елену. Та и бровью не повела.
Галя с Тамарой извлекали из сумок огурцы, помидоры лук, банки с килькой и кабачковой икрой.
— Всякая разная овощь закуплена или... позаимствована у местного населения, — продолжал Кузин. — а вот с шашлыками вышла накладка. Пришлось даже сгонять на центральную, но и там только свинина второй категории. — Он плюхнул прямо на траву два здоровенных шмата сала с узенькими красными прожилками и торчащей во все стороны жесткой щетиной. — Ну да ничего, под водочку все пойдет, особенно если еще аджикой сверху прикрыть. — Он с гордостью вытащил из рюкзака баночку и поставил рядом с салом. — Это меня в здешнем сельпо порадовали. Настоящая, грузинская. С этим делом и собачатина пойдет за милую душу. Ну-с, по первой, по второй, а потом мужчины займутся мясом, а женщины — увеселением мужчин.
Он плюхнулся рядом с Вороновым, сорвал крышку с первой бутылки водки и принялся поспешно разливать.
— Нам с Галей определенно водочки, Томочке тоже. Светочке — портвешочку, понятное дело. Петрович, ты — нет?
— Я — нет, — сказал Воронов. — Ты же знаешь. Сухонького грамм сто выпью.
— Тогда сам и обслуживайся... Елена Дмитриевна, вам что налить? — совсем другим тоном обратился он к Елене, которая одна оставалась стоять.
— Мне тоже «Мурфатляра», только немного, — сказала она и присела с краешку клеенки.
— Петрович, даму обслужи... Ну что ж, как говорится, за все хорошее на десять лет вперед!
Не дожидаясь остальных. Кузин судорожно влил в себя кружку водки, задыхаясь, схватил огурец и громко зажевал. Галя последовала его примеру, но не столь решительно. Тамара, мелкими глоточками выпив до дна, взялась за помидор и с какой-то грустью оглядела остальных. Света выпила портвейну, хихикнула и потянулась к колбасе.
Воронов пригубил вино, поставил кружку и не спеша сделал себе второй бутерброд с лососиной и спаржой.
Елена отхлебнула немного, потом допила — ей и налили всего чуть-чуть, — пополам разрезала огурец, положила между половинками прозрачный пласт лососины и откусила.
— Так принято в лучших домах? — осведомился Воронов.
— Не знаю. Мне так нравится, — ответила Елена.
— Перва рюмка колом, а втора соколом! — продекламировал Кузин. — Программа та же?
— А как же! — хором отреагировали Галя и Света.
— Мне поменьше, — со слезой в голосе сказала Тамара.
— Я пас, — сказал Воронов. — И эту-то не осилить.
Елена промолчала.
Компания быстро вошла в «фазу обезьяны». Начались какие-то двусмысленные речи, анекдоты, байки о всяких казусах на работе и в семье. Трезвый Воронов в разговоре участвовал активно, смеялся вместе со всеми, только в каждой следующей его реплике Елена все явственнее улавливала недобрую, презрительную иронию.
Ей было интересно наблюдать за Вороновым. Но чтобы этот интерес был не слишком заметен, она иногда переводила взгляд то на медленно текущую речку, то на других присутствующих.
— Кузин! — нетрезво смеясь, крикнула Галя. — Наливай по третьей, что ли? Кузин погрозил ей пальцем.
— Галюнчик, не гони лошадей. Щас дядя Кузин делом займется, а вы пока спойте, что ли, чего-нибудь, или вон музыку врубите, если сами еще не дозрели.
Воронов зевнул и не спеша поднялся.
— Пойду пройдусь, — сказал он, потягиваясь, и добавил вполголоса, ни к кому вроде конкретно не обращаясь, но так, чтобы слышала его одна Елена. — А то начинаю выпадать из коллективных ритмов.
— Ты куда, Петрович? — вскинулся Кузин, и тут же подхватили бабы:
— Виктор Петрович, не уходите!
— Девочки, я ненадолго, — с легким кивком заявил оронов. — До правления и обратно. У меня на три разговор с городом заказан.
Кузин нетвердо встал, перетоптываясь, размял затекшие ноги и подошел к Воронову.
— Петрович, погодь-ка. На пару слов... Воронов пожал плечами и зашагал прочь, позволяя Кузину семенить следом.
За березками Кузин догнал Воронова, взял его за отворот куртки и жарко зашептал:
— Слушай, Петрович, выручай! На тебя одна надежда...
— Конкретнее, Санек, — сказал Воронов, стряхивая с куртки пальцы Кузина.
— Ну ты же знаешь, как у нас всегда... По полной программе, по-русски... Гуляй, душа! Ну там, всяко-разно, вино рекой, игры в бутылочку, песни хором, танцы под луной...
— Групповичок на лоне природы, — ухмыльнувшись, продолжил Воронов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131