За этим последовало триумфальное возвращение в Токио и ошеломительное открытие. Произошло немыслимое: Япония капитулировала. Сутки спустя адмирал Фудзита узнал, что его жена и двое сыновей стали жертвами атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму. Справиться с этим горем ему помогли начавшаяся война с Каддафи и личный приказ императора, вдохнувший в него новые силы и давший ему новую цель в жизни. Потом было самоубийство Теда Росса в тот самый день, когда его сын Брент, командированный на «Йонагу» разведуправлением ВМС США, ступил на борт авианосца.
…Брент, глядя вверх, собрал все свои силы, сфокусировал зрачки — и из тумана выплыло лицо адмирала, точно выгравированное на меди: его каменная непроницаемость смягчалась в эту минуту проступившим на нем выражением тревоги. Лейтенант попытался было что-то сказать, но губы не слушались его, и он почувствовал себя еще более беспомощным и жалким.
— Как по-вашему, Хорикоси, он оправится? — донесся до него такой знакомый, скрипучий и чуть приглушенный голос адмирала.
— Он контужен, к счастью, не слишком сильно. Пулевые и осколочные ранения лица и головы… Ожоги первой и второй степени для жизни угрозы не представляют. Из шока мы его вывели, но, чтобы снять боли, довольно сильно «накачали» седативными средствами… Крови потерял столько, что обыкновенный человек давно был бы на том свете. Но Брента Росса к обыкновенным никак нельзя отнести. Мы вовремя сделали переливание, и он ожил как по волшебству.
— Так что там у него с лицом?
— Я штопал его весь вечер. Грудь была словно дырявая циновка, истыканная ножом безумца. Чтобы собрать его по кусочкам, понадобилось наложить сто двадцать швов.
«Шалтай Болтай сидел на стене… — мелькнуло в голове у Брента. — Шалтай Болтай свалился во сне…» Ему хотелось рассмеяться, но вместо смеха раздалось только какое-то горловое бульканье.
— Стонет? — услышал он низкий бас Мацухары.
— Возможно, он пытается что-то сказать, — предположил Хорикоси.
— Не… пытаюсь, а… говорю… болван… — сумел наконец произнести Брент.
— Смотри-ка, очнулся! — обрадовался старый Хорикоси, и все вокруг с облегчением рассмеялись.
Потом раздался негромкий голос с характерными интеллигентными интонациями:
— Скоро поправишься, Брент, ты пошел в отца, а он был на диво крепок.
Высокий человек лет шестидесяти с серо-зелеными глазами и удивительно густыми седыми волосами, челкой падавшими на лоб, склонил над кроватью бледное лицо, казавшееся особенно белым рядом с желто-смуглыми лицами японцев. Это был адмирал Марк Аллен, начальник военно-морской разведки в зоне Тихого океана, вместе с Брентом прикомандированный к «Йонаге». Он вырос и получил образование в Японии, где его отец был военно-морским атташе, а потому свободно говорил по-японски (как и на многих других языках) и был крупным специалистом по истории и культуре Востока.
Окончив Военно-морскую академию в Аннаполисе, он служил на торпедном катере, а потом был командиром одной из первых субмарин класса «Гато». Однако страсть к авиации возобладала, и Аллен, получив «крылышки» в Пенсаколе, стал пилотом пикирующего бомбардировщика «Дуглас-SBD», приписанного к палубной авиации «Лексингтона». Там он познакомился и подружился с Тедом Россом, отцом Брента, летавшим на его самолете стрелком. Именно он за необузданную вспыльчивость прозвал его Порох Росс.
Марк Аллен сделал двадцать три боевых вылета и был сбит над Коралловым морем, где затонул тогда и его авианосец. Потом он служил на «Йорктауне» и «Уэспе» помощником руководителя полетов и сумел выплыть после того, как оба корабля один за другим были пущены японцами на дно. К нему крепко прилипло шуточное прозвище «глубоководная непотопляемая торпеда „Марк-1“, и многие отказывались служить с ним, считая, что он родился под несчастливой звездой.
Однако Аллен сумел переломить свое невезение и был с повышением назначен руководителем полетов на один из новых авианосцев класса «эссекс». Именно он направлял самолеты, потопившие японский линкор «Ямато» во время его злосчастной атаки на Окинаву 7 апреля 1945 года, а всего он принимал участие в двенадцати морских сражениях, заработав Военно-морской крест и медаль «За выдающиеся заслуги». После уничтожения «Ямато» его представили к медали Почета, которую он, правда, так и не получил. Зато его несколько раз упоминали в приказах, а президент Трумен направил ему личную благодарность.
После войны они вместе с Россом попали в число сотрудников Сэмюэла Моррисона, писавшего капитальный труд «ВМС США во Второй мировой войне». Совместная работа сблизила их еще больше, и, когда в 1953 году Тед женился на Кэтлин Игэн, в свидетели он позвал Аллена, а тот, годом позже венчаясь с Кейко Моримото, разумеется, захотел, чтобы шафером на бракосочетании стал Порох. И когда у него родился Брент, в роли восприемника он видел только своего старого друга.
И вот теперь, увидев полные жалости и тревоги глаза Аллена, Брент попытался успокаивающе улыбнуться:
— Я… уже ничего…
— Конечно! Конечно! У тебя же, как у Тибальта, девять жизней!
Оба американца рассмеялись, а японцы, очевидно, не читавшие «Ромео и Джульетту», недоуменно переглянулись.
— Ты молодчина, Брент, — пробасил Йоси Мацухара. — Одного «мессера» сбил, второй еле уполз. — Он отстегнул от пояса меч. — Я принес его тебе. Офицеры «Йонаги» имеют право не расставаться со своими мечами даже в лазарете. Вот здесь, над койкой, мы его и повесим. — Он приладил меч к изголовью госпитальной кровати.
Брент внимательно следил за его движениями: у этого закаленного клинка в инкрустированных драгоценными камнями ножнах, украшенных искуснейшей резьбой, которая запечатлела важнейшие события рода Коноэ, была своя история. Последний в роду, лейтенант Нобутаке Коноэ вручил его Бренту перед ритуальным самоубийством, выбрав американца своим кайсяку, хотя терпеть его не мог и даже пытался убить. Однако Брент был храбр, обладал огромной физической силой и оправдал возложенную на него честь. На глазах адмирала Фудзиты и сотни его офицеров он одним отчетливым ударом обезглавил лейтенанта. Правда, потом у него начался приступ рвоты, которая мучила его еще двое суток.
Воспоминания Брента были прерваны Эйити Хорикоси.
— Молодцом, молодцом, мистер Росс. Скоро будем кушать как все люди, а не через трубочку, — он показал на введенную в вену Брента иглу, которая была присоединена к пластиковой трубке капельницы с физиологическим раствором. — Такеда, — обратился он к санитару в белом халате, — пока все-таки продолжай давать пятипроцентный раствор декстрозы с половинной солевой концентрацией из расчета тысяча пятьсот кубиков в час.
Такеда поклонился и торопливо записал назначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
…Брент, глядя вверх, собрал все свои силы, сфокусировал зрачки — и из тумана выплыло лицо адмирала, точно выгравированное на меди: его каменная непроницаемость смягчалась в эту минуту проступившим на нем выражением тревоги. Лейтенант попытался было что-то сказать, но губы не слушались его, и он почувствовал себя еще более беспомощным и жалким.
— Как по-вашему, Хорикоси, он оправится? — донесся до него такой знакомый, скрипучий и чуть приглушенный голос адмирала.
— Он контужен, к счастью, не слишком сильно. Пулевые и осколочные ранения лица и головы… Ожоги первой и второй степени для жизни угрозы не представляют. Из шока мы его вывели, но, чтобы снять боли, довольно сильно «накачали» седативными средствами… Крови потерял столько, что обыкновенный человек давно был бы на том свете. Но Брента Росса к обыкновенным никак нельзя отнести. Мы вовремя сделали переливание, и он ожил как по волшебству.
— Так что там у него с лицом?
— Я штопал его весь вечер. Грудь была словно дырявая циновка, истыканная ножом безумца. Чтобы собрать его по кусочкам, понадобилось наложить сто двадцать швов.
«Шалтай Болтай сидел на стене… — мелькнуло в голове у Брента. — Шалтай Болтай свалился во сне…» Ему хотелось рассмеяться, но вместо смеха раздалось только какое-то горловое бульканье.
— Стонет? — услышал он низкий бас Мацухары.
— Возможно, он пытается что-то сказать, — предположил Хорикоси.
— Не… пытаюсь, а… говорю… болван… — сумел наконец произнести Брент.
— Смотри-ка, очнулся! — обрадовался старый Хорикоси, и все вокруг с облегчением рассмеялись.
Потом раздался негромкий голос с характерными интеллигентными интонациями:
— Скоро поправишься, Брент, ты пошел в отца, а он был на диво крепок.
Высокий человек лет шестидесяти с серо-зелеными глазами и удивительно густыми седыми волосами, челкой падавшими на лоб, склонил над кроватью бледное лицо, казавшееся особенно белым рядом с желто-смуглыми лицами японцев. Это был адмирал Марк Аллен, начальник военно-морской разведки в зоне Тихого океана, вместе с Брентом прикомандированный к «Йонаге». Он вырос и получил образование в Японии, где его отец был военно-морским атташе, а потому свободно говорил по-японски (как и на многих других языках) и был крупным специалистом по истории и культуре Востока.
Окончив Военно-морскую академию в Аннаполисе, он служил на торпедном катере, а потом был командиром одной из первых субмарин класса «Гато». Однако страсть к авиации возобладала, и Аллен, получив «крылышки» в Пенсаколе, стал пилотом пикирующего бомбардировщика «Дуглас-SBD», приписанного к палубной авиации «Лексингтона». Там он познакомился и подружился с Тедом Россом, отцом Брента, летавшим на его самолете стрелком. Именно он за необузданную вспыльчивость прозвал его Порох Росс.
Марк Аллен сделал двадцать три боевых вылета и был сбит над Коралловым морем, где затонул тогда и его авианосец. Потом он служил на «Йорктауне» и «Уэспе» помощником руководителя полетов и сумел выплыть после того, как оба корабля один за другим были пущены японцами на дно. К нему крепко прилипло шуточное прозвище «глубоководная непотопляемая торпеда „Марк-1“, и многие отказывались служить с ним, считая, что он родился под несчастливой звездой.
Однако Аллен сумел переломить свое невезение и был с повышением назначен руководителем полетов на один из новых авианосцев класса «эссекс». Именно он направлял самолеты, потопившие японский линкор «Ямато» во время его злосчастной атаки на Окинаву 7 апреля 1945 года, а всего он принимал участие в двенадцати морских сражениях, заработав Военно-морской крест и медаль «За выдающиеся заслуги». После уничтожения «Ямато» его представили к медали Почета, которую он, правда, так и не получил. Зато его несколько раз упоминали в приказах, а президент Трумен направил ему личную благодарность.
После войны они вместе с Россом попали в число сотрудников Сэмюэла Моррисона, писавшего капитальный труд «ВМС США во Второй мировой войне». Совместная работа сблизила их еще больше, и, когда в 1953 году Тед женился на Кэтлин Игэн, в свидетели он позвал Аллена, а тот, годом позже венчаясь с Кейко Моримото, разумеется, захотел, чтобы шафером на бракосочетании стал Порох. И когда у него родился Брент, в роли восприемника он видел только своего старого друга.
И вот теперь, увидев полные жалости и тревоги глаза Аллена, Брент попытался успокаивающе улыбнуться:
— Я… уже ничего…
— Конечно! Конечно! У тебя же, как у Тибальта, девять жизней!
Оба американца рассмеялись, а японцы, очевидно, не читавшие «Ромео и Джульетту», недоуменно переглянулись.
— Ты молодчина, Брент, — пробасил Йоси Мацухара. — Одного «мессера» сбил, второй еле уполз. — Он отстегнул от пояса меч. — Я принес его тебе. Офицеры «Йонаги» имеют право не расставаться со своими мечами даже в лазарете. Вот здесь, над койкой, мы его и повесим. — Он приладил меч к изголовью госпитальной кровати.
Брент внимательно следил за его движениями: у этого закаленного клинка в инкрустированных драгоценными камнями ножнах, украшенных искуснейшей резьбой, которая запечатлела важнейшие события рода Коноэ, была своя история. Последний в роду, лейтенант Нобутаке Коноэ вручил его Бренту перед ритуальным самоубийством, выбрав американца своим кайсяку, хотя терпеть его не мог и даже пытался убить. Однако Брент был храбр, обладал огромной физической силой и оправдал возложенную на него честь. На глазах адмирала Фудзиты и сотни его офицеров он одним отчетливым ударом обезглавил лейтенанта. Правда, потом у него начался приступ рвоты, которая мучила его еще двое суток.
Воспоминания Брента были прерваны Эйити Хорикоси.
— Молодцом, молодцом, мистер Росс. Скоро будем кушать как все люди, а не через трубочку, — он показал на введенную в вену Брента иглу, которая была присоединена к пластиковой трубке капельницы с физиологическим раствором. — Такеда, — обратился он к санитару в белом халате, — пока все-таки продолжай давать пятипроцентный раствор декстрозы с половинной солевой концентрацией из расчета тысяча пятьсот кубиков в час.
Такеда поклонился и торопливо записал назначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91