Конституция? Свобода собраний и демонстраций? Свободы не должны касаться этих выродков и подонков. Ни одного полицейского поблизости. Брент ощутил, как заколотилось сердце, как напряглись мышцы и все чувства обострились до предела. Первобытная ярость горячим туманом стала заволакивать рассудок. Он был готов убивать — он хотел убивать.
— Янки — убийцы! — выкрикнул ему в лицо главарь, угрожающе поводя своим транспарантом из стороны в сторону.
Брент стиснул зубы, сдержал бешенство и ответил на удивление ровным и спокойным тоном:
— С дороги. Два раза повторять не буду. С дороги.
Пикетчики стояли неподвижно, чуть покачивая над головой свои плакаты, и ответили, словно пещерные люди, оглушительным воем и ревом:
— Смерть «Йонаге»!
— Бей янки!
— Уматывайте из Японии, сволочи!
Грузный верзила замахнулся на Дэйл древком плаката:
— А-а, шлюха американская, такого тебе еще не засаживали?! Проберет до костей!
Для Брента это было уже чересчур. Кровь ударила ему в голову, смывая последние остатки цивилизованности и благоразумия. Он шагнул к вожаку, который торчком выставил свой плакат, собираясь ткнуть им Брента в лицо. Однако его опередил Куросу, одним молниеносным движением «Арисаки» переломивший и древко, и лучевую кость. Плакат закувыркался в воздухе, а пикетчик взвыл от боли и, схватившись за сломанную руку, рухнул на колени.
Но остальные ринулись вперед, вскинув кулаки и транспаранты. Брент с матросами по бокам и Дэйл за спиной врезался в толпу оборванцев, вопивших как грешные души в аду. Куросу и Накаяма, ухватив винтовки одной рукой за цевье, другой — за шейку приклада, действовали ими как палицами, нанося сокрушительные и очень болезненные удары в челюсти и уши. Двое пикетчиков свалились почти сразу же, но третий — смуглый и коренастый — оказался перед американцем.
Он был широк в плечах и словно налит силой — темноволосый, большеносый, с густо обросшими щетиной впалыми щеками и квадратным подбородком. Бусинки птичьих глаз сверкали безумным огнем, словно он накурился гашиша. Араб? Брент понял, что угадал, когда нападавший выкрикнул, брызгая слюной:
— Я — Назик Абдул Хабаш! Аллах Акбар! — с такой яростной силой, что все на миг оцепенели, как по команде «замри».
Первым опомнился старый Накаяма, развернувшийся в сторону нападавшего. Однако Брент удержал его. Ледяная улыбка раздвинула ему губы:
— Нет, это мой клиент.
Оттащив двоих покалеченных в сторону, пикетчики образовали полукруг, а моряки и Дэйл отодвинулись за спину Брента. Гулко затопали тяжелые ботинки: Брент увидел, что к ним приближаются, на бегу стаскивая с плеча винтовки, пятеро караульных во главе со старшиной Йоситоми. Теперь превосходящими силами они могли рассеять пикетчиков и пройти к автомобилю. Однако Брент, словно подчиняясь чьей-то непреклонной могучей воле, не мог оторвать глаз от ухмыляющегося смуглого лица.
— Сейчас-сейчас, мистер Росс, мы расчистим вам путь! — сказал Йоситоми.
— А вы бы лучше перестреляли нас! — елейным голосом, в котором, однако, клокотала ненависть, произнес араб. — Вы же привыкли беззащитных людей убивать, свиньи трусливые!
— Мы? К твоему сведению, «народный герой», мы пассажирские самолеты не сбиваем, автобусы со школьниками не взрываем, — ответил Брент. — Нет! — крикнул он, увидев, что Йоситоми сделал знак своим матросам. Похабная брань, брошенная в лицо Дэйл, до сих пор звучала у него в ушах. — Сначала я с ним выясню отношения.
Йоситоми, как истый японец, не мог ослушаться приказа офицера и отступил назад, опершись на винтовку.
Глаза Хабаша забегали из стороны в сторону, как у приготовившейся к броску змеи: он понял, что будет драться с заклятым врагом один на один. Брент пригнулся, сжал кулаки, но руки не поднял. Он еще не полностью оправился после аварии, но надпочечники уже выбросили в кровь адреналин, и древнее страстное желание уничтожить врага, напрягая мышцы, захлестнуло все его существо. Жгучая ненависть к противнику не мешала ему с холодным профессиональным интересом оценивать его данные. Могучие толстые руки со вздувшимися бицепсами и тяжелыми волосатыми кулаками, напоминавшими оковалки ветчины, говорили о том, что это человек, привычный к тяжкому физическому труду, или хорошо тренированный спортсмен. Брент угадывал, что ему предстоит схватиться с опытным бойцом, а может быть, с профессиональным убийцей. Как всегда, он глянул вниз и увидел, что араб переносит тяжесть тела на выдвинутую вперед ногу.
Мелькнувший снизу, откуда-то с уровня колен, кулак, вскользь задев кожу на виске, просвистел у самой щеки — удар был так стремителен, что Брент едва успел инстинктивно уйти вниз и влево. Его правая рука, как паровой молот, ударила араба в грудь с такой силой, что от сотрясения у того лязгнули зубы и с губ одновременно с глухим стоном вылетел фонтанчик слюны. Брент почувствовал, как упруго прогнулись под кулаком ребра. Моряки приветствовали первую удачу дружным восторженным криком.
Но противник был мускулист, как цирковой атлет, и двигался при этом с легкостью балетного танцовщика. Удар левой пришелся в плечо и снова по касательной задел висок. Для Брента, еще не вошедшего в прежнюю форму, достаточно было и этого скользящего сотрясения — перед глазами сразу повисла мутная пелена, запрыгали огненные сполохи. Он откачнулся назад, потряс головой, прогоняя муть. Назик с ухмылкой стал наступать, нанося удары с обеих рук.
Кулаки его двигались по широкой дуге, с замахом, и было очень соблазнительно подобраться к нему поближе. Американец снова сделал нырок, оказался внутри этой свистящей дуги, получил два мощных удара по плечам и один — в голову. Лязгнувшие зубы прикусили кончик языка, Брент ощутил во рту привкус крови, но успел нанести встречный удар, пришедшийся в щеку. Раздался хруст, как будто рядом кто-то откусил незрелое яблоко, — Брент понял, что сломал противнику скулу. Но в следующее мгновение его по-медвежьи обхватили могучие руки. Совсем рядом он увидел полускрытые волосами шрамы на лбу врага.
Араб, как нападающая змея, чуть отклонился назад и сейчас же двинул голову вперед. Удар, достигни он цели, сломал бы Бренту хрупкие хрящи носа и выбил передние зубы. Каким-то шестым чувством лейтенант предугадал его и с силой, удесятеренной страхом и яростью, оттолкнул араба, вырвавшись из стального кольца его рук. Назик на мгновение пошатнулся, потеряв равновесие, и Брент, выставив сплетенные пальцы обеих рук, коротко ткнул его в живот, — единственное слабое место в этом гранитном теле: араб согнулся вдвое, ловя ртом воздух.
Американец, нависнув над ним, опустил сцепленные кулаки на склоненный затылок, и араб рухнул наземь, как падает бык на бойне под обухом топора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Янки — убийцы! — выкрикнул ему в лицо главарь, угрожающе поводя своим транспарантом из стороны в сторону.
Брент стиснул зубы, сдержал бешенство и ответил на удивление ровным и спокойным тоном:
— С дороги. Два раза повторять не буду. С дороги.
Пикетчики стояли неподвижно, чуть покачивая над головой свои плакаты, и ответили, словно пещерные люди, оглушительным воем и ревом:
— Смерть «Йонаге»!
— Бей янки!
— Уматывайте из Японии, сволочи!
Грузный верзила замахнулся на Дэйл древком плаката:
— А-а, шлюха американская, такого тебе еще не засаживали?! Проберет до костей!
Для Брента это было уже чересчур. Кровь ударила ему в голову, смывая последние остатки цивилизованности и благоразумия. Он шагнул к вожаку, который торчком выставил свой плакат, собираясь ткнуть им Брента в лицо. Однако его опередил Куросу, одним молниеносным движением «Арисаки» переломивший и древко, и лучевую кость. Плакат закувыркался в воздухе, а пикетчик взвыл от боли и, схватившись за сломанную руку, рухнул на колени.
Но остальные ринулись вперед, вскинув кулаки и транспаранты. Брент с матросами по бокам и Дэйл за спиной врезался в толпу оборванцев, вопивших как грешные души в аду. Куросу и Накаяма, ухватив винтовки одной рукой за цевье, другой — за шейку приклада, действовали ими как палицами, нанося сокрушительные и очень болезненные удары в челюсти и уши. Двое пикетчиков свалились почти сразу же, но третий — смуглый и коренастый — оказался перед американцем.
Он был широк в плечах и словно налит силой — темноволосый, большеносый, с густо обросшими щетиной впалыми щеками и квадратным подбородком. Бусинки птичьих глаз сверкали безумным огнем, словно он накурился гашиша. Араб? Брент понял, что угадал, когда нападавший выкрикнул, брызгая слюной:
— Я — Назик Абдул Хабаш! Аллах Акбар! — с такой яростной силой, что все на миг оцепенели, как по команде «замри».
Первым опомнился старый Накаяма, развернувшийся в сторону нападавшего. Однако Брент удержал его. Ледяная улыбка раздвинула ему губы:
— Нет, это мой клиент.
Оттащив двоих покалеченных в сторону, пикетчики образовали полукруг, а моряки и Дэйл отодвинулись за спину Брента. Гулко затопали тяжелые ботинки: Брент увидел, что к ним приближаются, на бегу стаскивая с плеча винтовки, пятеро караульных во главе со старшиной Йоситоми. Теперь превосходящими силами они могли рассеять пикетчиков и пройти к автомобилю. Однако Брент, словно подчиняясь чьей-то непреклонной могучей воле, не мог оторвать глаз от ухмыляющегося смуглого лица.
— Сейчас-сейчас, мистер Росс, мы расчистим вам путь! — сказал Йоситоми.
— А вы бы лучше перестреляли нас! — елейным голосом, в котором, однако, клокотала ненависть, произнес араб. — Вы же привыкли беззащитных людей убивать, свиньи трусливые!
— Мы? К твоему сведению, «народный герой», мы пассажирские самолеты не сбиваем, автобусы со школьниками не взрываем, — ответил Брент. — Нет! — крикнул он, увидев, что Йоситоми сделал знак своим матросам. Похабная брань, брошенная в лицо Дэйл, до сих пор звучала у него в ушах. — Сначала я с ним выясню отношения.
Йоситоми, как истый японец, не мог ослушаться приказа офицера и отступил назад, опершись на винтовку.
Глаза Хабаша забегали из стороны в сторону, как у приготовившейся к броску змеи: он понял, что будет драться с заклятым врагом один на один. Брент пригнулся, сжал кулаки, но руки не поднял. Он еще не полностью оправился после аварии, но надпочечники уже выбросили в кровь адреналин, и древнее страстное желание уничтожить врага, напрягая мышцы, захлестнуло все его существо. Жгучая ненависть к противнику не мешала ему с холодным профессиональным интересом оценивать его данные. Могучие толстые руки со вздувшимися бицепсами и тяжелыми волосатыми кулаками, напоминавшими оковалки ветчины, говорили о том, что это человек, привычный к тяжкому физическому труду, или хорошо тренированный спортсмен. Брент угадывал, что ему предстоит схватиться с опытным бойцом, а может быть, с профессиональным убийцей. Как всегда, он глянул вниз и увидел, что араб переносит тяжесть тела на выдвинутую вперед ногу.
Мелькнувший снизу, откуда-то с уровня колен, кулак, вскользь задев кожу на виске, просвистел у самой щеки — удар был так стремителен, что Брент едва успел инстинктивно уйти вниз и влево. Его правая рука, как паровой молот, ударила араба в грудь с такой силой, что от сотрясения у того лязгнули зубы и с губ одновременно с глухим стоном вылетел фонтанчик слюны. Брент почувствовал, как упруго прогнулись под кулаком ребра. Моряки приветствовали первую удачу дружным восторженным криком.
Но противник был мускулист, как цирковой атлет, и двигался при этом с легкостью балетного танцовщика. Удар левой пришелся в плечо и снова по касательной задел висок. Для Брента, еще не вошедшего в прежнюю форму, достаточно было и этого скользящего сотрясения — перед глазами сразу повисла мутная пелена, запрыгали огненные сполохи. Он откачнулся назад, потряс головой, прогоняя муть. Назик с ухмылкой стал наступать, нанося удары с обеих рук.
Кулаки его двигались по широкой дуге, с замахом, и было очень соблазнительно подобраться к нему поближе. Американец снова сделал нырок, оказался внутри этой свистящей дуги, получил два мощных удара по плечам и один — в голову. Лязгнувшие зубы прикусили кончик языка, Брент ощутил во рту привкус крови, но успел нанести встречный удар, пришедшийся в щеку. Раздался хруст, как будто рядом кто-то откусил незрелое яблоко, — Брент понял, что сломал противнику скулу. Но в следующее мгновение его по-медвежьи обхватили могучие руки. Совсем рядом он увидел полускрытые волосами шрамы на лбу врага.
Араб, как нападающая змея, чуть отклонился назад и сейчас же двинул голову вперед. Удар, достигни он цели, сломал бы Бренту хрупкие хрящи носа и выбил передние зубы. Каким-то шестым чувством лейтенант предугадал его и с силой, удесятеренной страхом и яростью, оттолкнул араба, вырвавшись из стального кольца его рук. Назик на мгновение пошатнулся, потеряв равновесие, и Брент, выставив сплетенные пальцы обеих рук, коротко ткнул его в живот, — единственное слабое место в этом гранитном теле: араб согнулся вдвое, ловя ртом воздух.
Американец, нависнув над ним, опустил сцепленные кулаки на склоненный затылок, и араб рухнул наземь, как падает бык на бойне под обухом топора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91