Послышался телефонный зуммер — в машину звонили по сотовой связи. Хозяйка вытащила трубку и приставила к уху.
— Да, это я, Лиззи. Открывай пещеру!
Дочь мадам мачехи звали Лиззи, то есть Элайза. Вдобавок она еще украла мое имя! Сомнения рассеивались все больше — совпадение двух имен не могло быть простой случайностью: мачеха назвала свою дочь, точно так же как моя мать меня. A Гepca — одно из моих имен.
Ворота раздвинулись, и я с бьющимся сердцем въехала за ограду. Особняк столь богатой женщины, наверняка, хорошо охраняется. В доме полно охраны… Что ж, тем хуже для них!
— Я скажу Лиззи, что ты — моя подруга Марион. Заметано?
— Мне нравится это имя. Меня зовут точно так же!
— Ха, ха, ха!
Машина мягко проехала по мостику через ров — ого! какие страсти-мордасти, — но повернула не к дому, а в сторону, и стала карабкаться по извилистому серпантину на макушку полого холма вглубь поместья.
— Мне бы хотелось порыться в той сумочке, — я кивнула на особняк среди деревьев.
— Туда нельзя. Я еду на пати к Лиззи. Она живет отдельно от матери. Вот там.
Впереди виден нагленький желтый домик с верандой, солярием, бассейном и теннисным кортом.
Я начинаю дергаться — а что если меня сразу узнают. У мачехи весь стол забит моими снимками… и я срочно рисую на щеке цветок губной помадой — для отвода глаз.
— Класс! И мне тоже, — девица подставляет щеку. Я вижу по глазам, что ей смертельно скучно жить, все обрыдло.
— Хочешь советскую звезду?
— Хочу… а ты кого любишь девочек или мальчиков?
— Дура! Я — девственница.
Мой ответ приводит ее в полный восторг:
— У тебя камера где спрятана? — на лице злобное нетерпение пресыщенной стервочки.
— Между ног.
— Ха, ха, ха. Ты вот что. Сделай снимок ее пса, Иссис. Мадам обожает лошадей и собак. И дай подпись, что это ее любовник. Да, да! Я точно знаю, что у нее были псы в постели. Это ведь такая сластолюбивая сука. Ты еще увидишь — она придет клеить наших мальчиков.
— Я Марион, а ты?
— Зови меня Кэби.
Машина подъехала к дому, где уже стояло несколько автомобилей, мы вышли, и я стала участницей довольно скучного пати шести молодых людей: трех девушек и трех юношей. Это была «золотая молодежь» Форе, дети местных буржуев. А пати устроили в честь прибытия Лиззи на летние каникулы. Все перед ней открыто заискивали, хотя судя по всему, дружили с детства. Сказывалась разница в капиталах, по сравнению с дочкой мадам мачехи — все они были нищими… Я пришлась — седьмой по счету — весьма кстати, как экзотический райский плод на овощной вареный стол из моркови и свеклы. Не без волнения вглядывалась я в свою названную суку-сестрицу, красивую холодную куклу с гладкими прямыми волосами, белесыми как и ее брови, с глазами из крупного лунного камня.
Сказать ли? Но мы были похожи!
Я узнавала на ее лице свой собственный рот… поймала несколько характерных жестов своей руки в ее дурном исполнении… как долго будет длиться это воровство!
Она была шикарна в своем узеньком черном платье для коктейлей на бретелях и прелестными браслетами из розового золота. У Лиззи был вкус. Я почти не привлекла ее внимания. Мой дикий прикид показался ей вульгарным. Впрочем я была вульгарна в тот миг, еще как вульгарна! — я жадно думала о том, что все, что я вижу вокруг — это мое! Мое! Даже ее браслеты — мои! Как быстро деньги превращают человека в гондон!
Лиззи привезла из Лондона своего последнего мальчика — она приехала вчера, — и я чувствовала как она втайне нервничает, поджидая появление матери — не туда смотришь, дрянь! — мальчик вполне мог понравиться мамочке — крупный сладкий красавчик-кобель из латиноамериканцев. Между прочим, он сразу положил на меня глаз. Его тоже тошнило от овощей.
«Как давно мы не виделись, Лиззи! С того самого дня, когда тебя уложили в мою постельку!»
Я уже совершенно уверилась в том, что судьба меня привела к цели.
Тестей принимали на свежем воздухе за круглым плетеным столом в окружении плетеных же кресел. Много выпивки, мало закуски. Прислуживал старый вышколенный слуга.
Болтали всякий вздор.
Моя девица — Кэби — порой мне тишком подмигивала, — наша тайна ее чуть-чуть поджаривала и развлекала. Мальчик у нее был тоже салатный, — спаржа между ног.
Я не замечала ничего подозрительного, но, конечно, неуклонно готовилась к бою. Я пришла без оружия совершенно сознательно, ведь принцип сегодняшнего дня был однозначно заявлен как возмездие свыше, и дело возмездия и судьбы вложить в мои руки то оружие, какое потребуется. Изготовка воина будоражила кровь, я чувствовала, как пыл красит мои щеки лихорадочным румянцем. После моей борьбы за жизнь с Балтикой — люди казались говорящим шпинатом.
Только один раз мне удалось оторваться от компании и осмотреть поле боя… слуга показал мне дамскую комнату на втором этаже. Жилище Лиззи было таким же холодным и эффектным, как она сама. Я открыла матовое окно и быстро оглядела площадку боя через окуляр оптического прицела. С высоты холма был хорошо виден сам особняк с крышей как сумочка Фелицаты, купы вязов, разбитые вокруг цветники, оранжерея, конюшня с мраморной головой коня на фронтоне… затем поле для игры в конное поло, затем — просторы идеально стриженых склонов, где работали дождевальные установки. Тут я зацепила взглядом движение электрокара по пешеходной дорожке, которым управлял черный верзила в желтой штормовке, он катил по узкой асфальтовой ленте к одинокому строению с косой стеклянной крышей. Что таится там? Сердце екнуло от неясного предчувствия… еще выше, над всем, пространством поместья царит декоративная горка из массивных каменных глыб; если швырнуть их в стены и крышу — от особняка останется только куча пыли и щебня. Или сдернуть весь травяной дерн вместе с постройками — от логова змей останется только голая земля.
Последний взгляд — и я замечаю одинокую всадницу на черном коне. Она явно скачет в мою сторолу. Рядом бежит огромная собака.
Мачеха!
Я кубарем слетаю вниз к общему столу и сажусь, как ни в чем не бывало, рядом со злюкой Кэби, но дьяволица сразу поняла, кто я такая и мгновенно узнала меня!
Первым приближением всадницы заметил старый слуга: «Потише, маман!» Стало тихо — никто не считал куклу Лиззи настоящей хозяйкой. Она сама, дрогнув, сказала, что завтра у маман юбилей, в дом уже собираются гости, но, чтобы никто не смел ее поздравлять — дни рождения ее угнетают! Что ж, я одна поздравлю мадам с днем ее смерти! И вот к нам, на дорожку у края бассейна, отражаясь в ровной воде розоватого неба, подскакала всадница в костюме для верховой езды на громадном вороном жеребце. Она властно натянула удила, останавливая коня, и вперила в меня ошеломленный взгляд. Я сразу узнала ее — это была женщина из моего сна!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166