Но для графа она просто была бесценной. Он был в шоке. Брошь пропала полгода назад, и все поиски оказались тщетными. Никаких объяснений случившемуся граф не мог даже предположить — чужому человеку пройти в графский замок было невозможно. Прислуга? Да, она была многочисленна. Но это была потомственная прислуга, их отцы и деды служили у Понятовских. Они работали здесь десятками лет и очень ценили свое место. Это была одна семья. Пропажа талисмана произвела на всех тягостное впечатление. Частные детективы — пять приглашений! — тоже не смогли ничего распутать.
Эхо повел себя как человек, наученный горьким опытом и начал с того, что определил сумму вознаграждения — 25% от найденного — и подписал с графом юридически грамотный контракт, который оформлялся у юристов в Кракове. Только после всех формальностей он приступил к поискам.
Деловая хватка юнца произвела на графа самое невыгодное впечатление, он считал, что достаточно одного его слова.
Для поиска броши прежние приемы не годились: фотография молчала, поскольку брошь не относится к миру живых. Место исчезновения так же неизвестно, как и время похищения, поэтому отпадало и путешествие вспять. Оставалось самое муторное — прослушать мысли всей прислуги замка.
Два дня Август добросовестно прочитывал всех, кого к нему приводили — тридцать человек в первый день, двадцать пять во второй. Наконец перед Эхо прошли все служащие графа до последнего человека. И он убедился в том, что хозяин замка прав: все эти люди абсолютно честны. Тогда — как это было неприятно — Эхо попросил знакомства с домочадцами. Граф только поморщился, но не отказал. Результат тот же — ни один из Понятовских драгоценность не похищал. Эхо подвел итог: всего Г09 человек! И только об одном единственном человеке он не мог сказать ничего определенного. Он не чувствовал не только его мыслей, но даже —настроения. Впечатление было таким, словно он был закрыт от ясновидца непрозрачным экраном.
Это был слабоумный мальчик лет десяти-одиннад-цати, сын одного из самых уважаемых слуг графа. Он будил графа по утрам, подавал кофе в постель, помогал отходить ко сну. Несчастному отцу и его сыну в семье графа весьма сочувствовали. Мальчик пользовался полной свободой; он мог заходить в любые комнаты. Тем более, что граф часто уезжал. Мальчик был тих, аккуратен, ни в чем плохом не замечен и потому не вызывал никаких подозрений. Словом, если это он совершил кражу, то сделал это без всякого умысла, бездумно. Для него брошь — сверкающее стеклышко и только. Так ворона несет в свое гнездо все, что блестит… Это было единственное, что Эхо мог предположить в той ситуации.
И он решил понаблюдать за ребенком.
Он специально остался с ним вдвоем в детской комнате графских детей, где было полным-полно всяких игрушек. Сделал вид, что занят записками в блокноте. Затем вынул из кармана золотые часы — их любезно одолжил граф, — покрутил в воздухе на цепочке, чтобы привлечь внимание бедняги. Положил на стол, вышел из комнаты и стал наблюдать в щель через дверь.
И точно — оказалось, что мальчик заметил часы. Он сразу взял их со стола, подражая Августу, покрутил в воздухе на золотой цепочке, затем сунул в рот… так он развлекался с часами больше получаса, а потом… потом подошел к чучелу огромного медведя в углу — волосы зашевелились на голове Августа — с удивительной ловкостью обезьянки взобрался на голову зверя. И сунул часы в широко открытую пасть чучела. С легким шорохом часы упали внутрь глотки.
Ах, Хейро!
Горло медведя было срочно разрезано, и из разреза на пол хлынул целый поток блестящих предметов: золотые чайные ложечки, осколки бутылок, нитки жемчуга" монеты, серебряные кубки, запонки из платины с бриллиантами, стеклышки из калейдоскопа, рубиновые серьги, цепочки… в этой груде золота была и фамильная драгоценность Понятовских — брошь украшенная двадцатью крупными бриллиантами. Общая стоимость вещей найденных в медведе превзошла миллион злотых.
Обещанный процент — 250 тысяч злотых — были вручены Августу.
Покидая замок, он заглянул к мальчику. Невинный воришка был все же наказан и плакал, забившись в угол. Положив руку на белокурую головку бедняги, Август долго держал ладонь на затылке — непрозрачный экран по прежнему скрывал мысли и чувства слабоумного мальчика. Как в столь немощном теле, существует столь мощная защита от чужого вторжения! Эхо впервые встретил сопротивление равное своей чудовищной силе. Он не мог не уважать такого противника… С тех пор проблема защиты стала одной из ведущих идей его жизни.
Итак, он богат. Свободен как птица. Молод. Одарен таинственной силой. И ему только-только семнадцать лет. Он назначил матушке солидный пенсион… Правда, время становилось тревожным, надвигался 1939-й год, год начала новой мировой войны. В атмосфере времени носились флюиды тревоги. Почти полгода Август с подружкой Софи путешествовал по Европе: Лондон, Париж, Венеция, Неаполь… первые рестораны, отели, ночи пылкой любви.
1 сентября 1939 года, когда немецкие войска вошли в Польшу, Август с Софи был в самолете. Они как раз возвращались в Варшаву из Александрии. О начале войны им сообщила стюардесса. Самолет был посажен в Дфинах и влюбленные оказались в Греции. Август пытался связаться с Варшавой, узнать о судьбе матери и отца — связи не было. 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии.
Стало ясно, что Август вновь беден — ведь его деньги хранились на счету в Польском национальном банке. Дорогой отель был влюбленным больше не по карману, и они уехали из Афин на поезде сначала до Калане, а затем, на морском трамвайчике, на самый край Пело-понесса, к мысу Тенерон. Наступила лучшая пора Средиземноморья. Они снимали ветхое бунгало в двух шагах от моря, питались фруктами, овечьим сыром, молодым виноградным вином, часами купались, наплевав на мир. Война сдула людей с греческих пляжей. Берег был пуст до горизонта. Пуст и прекрасен.
11 сентября — в день рождения Августа — ничто не предвещало беды. Именно потому, все что случилось, так поразило молодого ясновидца: он знал, когда шляпу сдует с головы, а тут! День был безоблачен, как вчера и позавчера. Солнце. Штиль. Август и Софи нашли новое местечко на скалистом берегу. У них были маски с трубками и ласты. Недалеко от берега из воды торчал скалистый островок — он так и манил к себе. Проплыв половину расстояния, они поняли, что манящий островок оказался дальше, чем показалось с берега, но решили плыть дальше. Дно в этом месте ушло на порядочную глубину, но морская вода была так чиста, что казалось, можно рукой дотянуться до гладких донных камней. Они плыли, любуясь видом морской живности. Казалось, до них здесь никто не плавал, такой девственной виделась водяная бездна, легкая, как воздух, и они не пловцы, а парашютисты в солнечном небе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166