Джинсы в обтяжку. При себе оружия нет. Если только в сумке, но сумка застегнута на молнию. Если она дернется я раскрошу ей череп из «Магнума». А вы заслонитесь, мэм. Будет много кровищи.
— Извините, что мы перешли на французский, — дама скосила глаза в мою сторону, начиная узнавать мои черты, — но Пабло так волнуется за меня. Этот ужасный волк…
— Пожалуйста. Французская речь так красива. Даже если не понимаешь ни слова.
— Где наручники?
— В отделении для перчаток.
Черная лапа тянется к ящичку на передней панели.
Я напряглась — никогда еще судьба так не смеялась: угодить из огня в полымя… тут никакой фарт не спасет…
Тут машину резко дернуло и авто пошел резко вихлять по дороге. Шофер сбросил скорость. Наверняка лопнула шина.
Чертыхаясь, громила остановил «БМВ» и полез за домкратом в багажник — менять колесо.
В полном молчании мы с дамой остались сидеть на заднем сидении и все, что случилось потом видели, прикипев к месту.
Слева от дороги широко качнулись еловые ветки и на шоссе, — мягким и прицельным взлетом тяжкого тела — выпрыгнул волк.
— Волк!
Расстояние от обочины до машины он преодолел в два прыжка. Первый прыжок был прыжком засады, второй — прыжком нападения. Прижав уши к черепу, не сводя желтых кругляков с человека, зверь оттолкнулся задними лапами, и волчья туша на один миг повисла в воздухе. Направляя удар, волк нацелил когти в лицо, и стал оттягивать от пасти кожу в окровавленной шерсти, обнажая клыки, огромные и острые, как сосулины на краю крыши.
Шофер оглянулся сначала на автомобиль, на звук нашего крика, и только затем обернулся в сторону зверя. Поздно! Волк уже падал с отвесной стены прыжка прямо на грудь. Человек успел только вскинуть руки и растопырить пальцы, словно мог оттолкнуть падение живой глыбы. Напрасно! Лапы вонзили когти в правое и левое плечо жертвы, а пасть — изгибаясь — во весь алый размах зубов повисла на лице несчастного стиснутым сгустком клыков, желваков, жил, шерсти, слюны… Тьма усмехнулась. Под невыносимой тяжестью когтей одежда и кожа на плечах человека затрещала по швам, и рваными ранами, рывками устремилась вниз, а лицо, скомканное пастью волка и скрученное в кусман боли, брызнуло паром. Кровь! При этом задние лапы волка, махом скользнув по коленям жертвы, прочно уперлись в асфальт и резко прибавили силы клыкам. Я закрыла глаза. Лицо было сорвано со всеми подробностями бровей, глаз, носа, ноздрей и губ до грубого откоса из лохмотьев орущей человечины. Умирая, тело упало сначала затылком на капот машины, затем — спиной на бампер и эти жуткие костлявые костяные перестуки по металлу показались мне стуком самой смерти в окно моей жизни.
В тот миг, когда стоя на задних лапах и раздирая грудь, волк, мотая мордой, сдирал с лица кожу, зверь показался мне опять человеком, в звериной шкуре, а его страшный укус — поцелуем. Так целует тот, кто одержим сатаной.
Только тут я почувствовала как глубоко вонзились от страха ногти соседки в мою ладонь. Шок объединил нас.
Порывшись мордой в перекушенном горле, волк достал пасть из алой норы, отгрызнул налипшую кожу, отряхнулся от брызг крови, как собака от дождевой воды и, подняв морду до уровня бокового стекла, совершенно осмысленно поискал глазами ада меня, и, только лишь чуть мазнув взглядом по лицу женщины, устремил на меня взор нечеловеческой злобы. Он светил в полумрак кабины двумя желтыми лучами из фонарика дьявола. И я почуяла как свет глаз озарил мои щеки. Ты обречена, говорил этот взор.
Я онемела — оказывается зверь прекрасно запомнил меня!
Между нами оставалось только лишь тонкое стекло; Вскинув передние лапы, волк ударил костяшками когтей по стеклу со всей силой преследования — стекло покрылось густой паутиной из трещин. Оттолкнув даму, я — мамочка! — принялась шарить рукой в боковом кармане дорожной сумки, достать револьвер.
Прильнув к стеклу, волк пытался сквозь трещины рассмотреть, что творится внутри и, перехватив мой поиск, вспрыгнул на крышу. Машина просела на рессорах. Я — мамочка! — выхватила наконец пушку, но стрелять не пришлось. Опять!.. Донеслись крики. Гудок автомобиля. Зверь спрыгнул на дорогу и исчез в лучах солнца. Я оглянулась на заднее стекло — по шоссе к нам катил милицейский газик с мигалкой на крыше. И отчаянно гудел, отпугивая хищника.
В состоянии полной истерики я обрушилась на незнакомку: «Зачем ты меня ищешь, сука?! Говори, гадина?! Кто ты? Кто? Отвечай, падла! Считаю до трех!»
Дама была в полной прострации.
Я колотила ее кулаком левой руки по голове, а стволом раздирала крашенный ротик. Я так глубоко толкну-( ла оружие, что она зашлась от рвотных судорог. Голова моталась как у куклы, глаза остекленели. Она была невменяема.
Тут накатил вой милицейской сирены. Я опомнилась и спрятала револьвер. Дрянь потеряла сознание.
Что дальше?
Дальше я потратила не меньше часа, втолковывая двум лейтенантам в погонах обстоятельства трагедии.
Шофер был еще жив, и его умчала скорая помощь. Даме было так дурно, что ее тоже увезли в больницу. Я на всякий случай запомнила, куда именно, но это не пригодилось. Только лишь в семь утра меня отпустили и даже любезно посадили на проходящий мимо рейсовый автобус до города.
Я позвонила Юкко с автовокзала. Он ждал моего звонка и назначил встречу в кафе на набережной. На море было неспокойно. Волна шла на берег с пургой пены и колошматила гальку о гальку. Я пришла вовремя, а мой обалдуй опоздал. Все, что я просила, было исполнено. Ура! Дай я тебя расцелую, говнюк… Юкко отвез меня на спасительную станцию, где в полутемной комнате для лодок показал гидрокостюм. Это был классный костюм для диверсантов-подводников, только без акваланга. Особенно мне понравились ножны, в которых к правой ноге пристегивался замечательной красоты и остроты кортик. Я самым тщательным образом осмотрела эластичную резиновую тжань — нет ли порезов?
В нудных подробностях осмотра моя душа невольно успокаивалась. А близость бегства унимала заячий перестук сердца. Адский волк не выходил из головы.
Юкко демонстрировал ручной компас, слитый с часами, непроницаемыми для морской воды, узкий карманчик с иглой — ее нужно вколоть в икру, если схватит судорога; пояс-патронташ с капсулами питьевой воды — пластмассовый кончик легко открывался зубами, — и пей, спасательный жилет исключительной добротности: он способен держать на плаву в самый жестокий шторм и в то же время не мешает плыть вперед, надевается поверх костюма; наконец ласты, литые, гибкие, с высокой горловиной, их не сдернет шальная волна. Словом, полный кайф!
Ночью мы поехали в бассейн.
Я примерила новый наряд Золушки. Ну, рыба рыбой! Поплавала по дорожке. Скорость заплыва немного выросла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
— Извините, что мы перешли на французский, — дама скосила глаза в мою сторону, начиная узнавать мои черты, — но Пабло так волнуется за меня. Этот ужасный волк…
— Пожалуйста. Французская речь так красива. Даже если не понимаешь ни слова.
— Где наручники?
— В отделении для перчаток.
Черная лапа тянется к ящичку на передней панели.
Я напряглась — никогда еще судьба так не смеялась: угодить из огня в полымя… тут никакой фарт не спасет…
Тут машину резко дернуло и авто пошел резко вихлять по дороге. Шофер сбросил скорость. Наверняка лопнула шина.
Чертыхаясь, громила остановил «БМВ» и полез за домкратом в багажник — менять колесо.
В полном молчании мы с дамой остались сидеть на заднем сидении и все, что случилось потом видели, прикипев к месту.
Слева от дороги широко качнулись еловые ветки и на шоссе, — мягким и прицельным взлетом тяжкого тела — выпрыгнул волк.
— Волк!
Расстояние от обочины до машины он преодолел в два прыжка. Первый прыжок был прыжком засады, второй — прыжком нападения. Прижав уши к черепу, не сводя желтых кругляков с человека, зверь оттолкнулся задними лапами, и волчья туша на один миг повисла в воздухе. Направляя удар, волк нацелил когти в лицо, и стал оттягивать от пасти кожу в окровавленной шерсти, обнажая клыки, огромные и острые, как сосулины на краю крыши.
Шофер оглянулся сначала на автомобиль, на звук нашего крика, и только затем обернулся в сторону зверя. Поздно! Волк уже падал с отвесной стены прыжка прямо на грудь. Человек успел только вскинуть руки и растопырить пальцы, словно мог оттолкнуть падение живой глыбы. Напрасно! Лапы вонзили когти в правое и левое плечо жертвы, а пасть — изгибаясь — во весь алый размах зубов повисла на лице несчастного стиснутым сгустком клыков, желваков, жил, шерсти, слюны… Тьма усмехнулась. Под невыносимой тяжестью когтей одежда и кожа на плечах человека затрещала по швам, и рваными ранами, рывками устремилась вниз, а лицо, скомканное пастью волка и скрученное в кусман боли, брызнуло паром. Кровь! При этом задние лапы волка, махом скользнув по коленям жертвы, прочно уперлись в асфальт и резко прибавили силы клыкам. Я закрыла глаза. Лицо было сорвано со всеми подробностями бровей, глаз, носа, ноздрей и губ до грубого откоса из лохмотьев орущей человечины. Умирая, тело упало сначала затылком на капот машины, затем — спиной на бампер и эти жуткие костлявые костяные перестуки по металлу показались мне стуком самой смерти в окно моей жизни.
В тот миг, когда стоя на задних лапах и раздирая грудь, волк, мотая мордой, сдирал с лица кожу, зверь показался мне опять человеком, в звериной шкуре, а его страшный укус — поцелуем. Так целует тот, кто одержим сатаной.
Только тут я почувствовала как глубоко вонзились от страха ногти соседки в мою ладонь. Шок объединил нас.
Порывшись мордой в перекушенном горле, волк достал пасть из алой норы, отгрызнул налипшую кожу, отряхнулся от брызг крови, как собака от дождевой воды и, подняв морду до уровня бокового стекла, совершенно осмысленно поискал глазами ада меня, и, только лишь чуть мазнув взглядом по лицу женщины, устремил на меня взор нечеловеческой злобы. Он светил в полумрак кабины двумя желтыми лучами из фонарика дьявола. И я почуяла как свет глаз озарил мои щеки. Ты обречена, говорил этот взор.
Я онемела — оказывается зверь прекрасно запомнил меня!
Между нами оставалось только лишь тонкое стекло; Вскинув передние лапы, волк ударил костяшками когтей по стеклу со всей силой преследования — стекло покрылось густой паутиной из трещин. Оттолкнув даму, я — мамочка! — принялась шарить рукой в боковом кармане дорожной сумки, достать револьвер.
Прильнув к стеклу, волк пытался сквозь трещины рассмотреть, что творится внутри и, перехватив мой поиск, вспрыгнул на крышу. Машина просела на рессорах. Я — мамочка! — выхватила наконец пушку, но стрелять не пришлось. Опять!.. Донеслись крики. Гудок автомобиля. Зверь спрыгнул на дорогу и исчез в лучах солнца. Я оглянулась на заднее стекло — по шоссе к нам катил милицейский газик с мигалкой на крыше. И отчаянно гудел, отпугивая хищника.
В состоянии полной истерики я обрушилась на незнакомку: «Зачем ты меня ищешь, сука?! Говори, гадина?! Кто ты? Кто? Отвечай, падла! Считаю до трех!»
Дама была в полной прострации.
Я колотила ее кулаком левой руки по голове, а стволом раздирала крашенный ротик. Я так глубоко толкну-( ла оружие, что она зашлась от рвотных судорог. Голова моталась как у куклы, глаза остекленели. Она была невменяема.
Тут накатил вой милицейской сирены. Я опомнилась и спрятала револьвер. Дрянь потеряла сознание.
Что дальше?
Дальше я потратила не меньше часа, втолковывая двум лейтенантам в погонах обстоятельства трагедии.
Шофер был еще жив, и его умчала скорая помощь. Даме было так дурно, что ее тоже увезли в больницу. Я на всякий случай запомнила, куда именно, но это не пригодилось. Только лишь в семь утра меня отпустили и даже любезно посадили на проходящий мимо рейсовый автобус до города.
Я позвонила Юкко с автовокзала. Он ждал моего звонка и назначил встречу в кафе на набережной. На море было неспокойно. Волна шла на берег с пургой пены и колошматила гальку о гальку. Я пришла вовремя, а мой обалдуй опоздал. Все, что я просила, было исполнено. Ура! Дай я тебя расцелую, говнюк… Юкко отвез меня на спасительную станцию, где в полутемной комнате для лодок показал гидрокостюм. Это был классный костюм для диверсантов-подводников, только без акваланга. Особенно мне понравились ножны, в которых к правой ноге пристегивался замечательной красоты и остроты кортик. Я самым тщательным образом осмотрела эластичную резиновую тжань — нет ли порезов?
В нудных подробностях осмотра моя душа невольно успокаивалась. А близость бегства унимала заячий перестук сердца. Адский волк не выходил из головы.
Юкко демонстрировал ручной компас, слитый с часами, непроницаемыми для морской воды, узкий карманчик с иглой — ее нужно вколоть в икру, если схватит судорога; пояс-патронташ с капсулами питьевой воды — пластмассовый кончик легко открывался зубами, — и пей, спасательный жилет исключительной добротности: он способен держать на плаву в самый жестокий шторм и в то же время не мешает плыть вперед, надевается поверх костюма; наконец ласты, литые, гибкие, с высокой горловиной, их не сдернет шальная волна. Словом, полный кайф!
Ночью мы поехали в бассейн.
Я примерила новый наряд Золушки. Ну, рыба рыбой! Поплавала по дорожке. Скорость заплыва немного выросла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166