Боги и так оказались милостивы к честолюбивому молодому человеку, щедро наградив его даром при рождении, а с возрастом ему стало все равно, откуда черпать силу. И все же, в глубине души магистра жила сокровенная мечта любого мага – стать источником для волшебства, преумножать, а не расточать.
Он ни с кем не делился этой мечтой, но тщательно всматривался в каждого подающего надежды ученика; увы, даже недоброй памяти Эратос, маг удивительных способностей, не отличался от прочих. И вот кристалл ожил, обнаружив неизвестную до сих пор магию, не привязанную к Семерым, не исходящую от Восьмого, не эльфийскую. На этом возможности исчерпывались – любой, кто творит волшебство, не используя эти источники, должен черпать силу из самого себя.
К сожалению, кристалл только обнаружил всплеск и определил, где это произошло. Показать мага он не смог, но Ир не сомневался, что найдет загадочного волшебника. А найдя – узнает секрет. О том, что «свободные» маги потому и называются в легендах «свободными», что с рождения обладают силой, Ир не хотел думать. Нет таких тайн, которые нельзя разгадать, нет умения, которому нельзя научиться, нужно только задавать правильные вопросы. В крайнем случае, если живые отказываются делиться познаниями, всегда можно расспросить мертвых. У теней нет выбора.
10
Тэйрин повезло – они прибыли в Квэ-Эро ранней осенью, когда летняя жара уже спала, уступив место бархатной свежести. Дорога заняла больше месяца – через Айн и Луэрон в Ойстахэ, а оттуда по Сантре к морю. Она впервые плыла на корабле, с каждым днем теплело: сначала Тэйрин скинула шерстяной плащ и выходила на палубу в тонкой накидке, потом оставила и ее. Осеннее солнце оказалось обманчиво-ласковым, и два дня девушка отсиживалась в каюте, обмазав обожженное лицо кислым молоком. Зато потом можно было проводить целые дни на залитой солнцем палубе, запрокинув голову, смотреть, как матросы лазают по вантам, запоминать названия парусов.
«Злата» была прекрасным кораблем, пусть и не первой молодости, но даже Тэйрин, ничего не понимавшая в морском деле, восхищалась стремительными очертаниями галиота, выгнувшего лебединую шею. Она была благодарна жениху, подарившему ей чудесное путешествие – лорд Корвин мог отправить за невестой корабль попроще.
Часть пути пришлось проделать на буксире: в узком русле «Злата» не могла идти под парусами, корабль тащили за собой баржи, а встречные рыбаки торопливо прижимались к берегу, уступая дорогу. Галиот мало подходил для неторопливого плаванья по реке, выделяясь среди встречных судов и размером, и оснасткой, и золотистым отливом парусов, вымоченных в настое дубовой коры для прочности. Корабль пах морской солью и водорослями, кавднскими пряностями, не выветрившимися из трюма с прошлого рейса, и чем-то еще, освежающе-горьковатым, словно лимоны, перетертые с медом.
Капитан Трис рассказывал ей о море с затаенной нежностью, столь неожиданной в старом грубияне, его истории переплетались с воспоминаниями матери, всегда тосковавшей по югу, и Тэйрин, еще не видя, полюбила море всей душой.
Когда «Злата» неторопливо и торжественно вошла в портовую гавань, подняв праздничные штандарты на всех мачтах, девушка стояла на палубе, зажмурившись, подставив лицо соленым брызгам. Когда она, наконец, решилась открыть глаза, море не разочаровало будущую герцогиню Квэ-Эро, раз и навсегда завладев ее сердцем.
Тэйрин смотрела на пронизанные солнечным светом волны, слизывала с губ капельки пряной воды и улыбалась: как бы ни сложилась ее дальнейшая судьба, одного друга девушка уже нашла. Этот друг никогда не предаст, не обманет, не потребует больше, чем она готова отдать, и, самое главное, никогда не покинет ее, а она не расстанется с ним. Сердце Тэйрин затопила острая жалость к матери – как жестоко было лишить ее, выросшую под этим солнцем, всего, что она так любила!
Тэйрин никогда еще не видела столько людей, собравшихся в одном месте: казалось, все население города пришло на пристань, посмотреть на будущую герцогиню. Горожане остались довольны выбором своего лорда – девушку встретили радостными криками и цветочными букетами. Тэйрин сделала всего несколько шагов, а ее руки уже заполнились цветами, яркими, с крупными бутонами, пахнущими так, что голова шла кругом. Она шла по лепесткам, а вослед неслись одобрительные выкрики. Внезапно люди расступились, и девушка оказалась лицом к лицу перед своим женихом.
Корвин Пасуаш оказался высоким юношей, загорелым до черноты, с широкой, добродушной улыбкой. В его серых глазах проскакивали лукавые синие искорки, а выгоревшие на солнце волосы отчаянно нуждались в гребне. Он шагнул впереди протянул невесте руку. Тэйрин застыла, не зная, что делать с букетами, но какой-то парень в моряцкой робе подхватил у нее цветы, и она вложила вспотевшие пальцы в ладонь жениха, с ужасом осознав, что не надела перчатки. Этикет запрещал благородным дамам потеть, как бы ни было жарко, но жениха, похоже, мало беспокоили светские приличия – ему и самому бы не помешали перчатки, ладони у наследного лорда Квэ-Эро оказались шершавыми и твердыми, словно он целыми днями ходил за плугом.
Праздник продолжался весь день, и Тэйрин ни на минуту не оставалась с Корвином наедине. Они успели обменяться парой ничего не значащих вежливых слов, украдкой рассмотреть друг друга – девушка заметила, что ее жених предпочитает молодое розовое вино и пользуется любовью горожан. Толпа приветствовала его, как герцога, слуги обращались к нему «ваше сиятельство»… что же за человек Ванр Пасуаш, если его настолько презирают подданные, что при живом отце считают сына своим лордом?
Девушка выросла в Виастро, где народ любил и уважал Вэрда Старниса: его по-прежнему величали графом, хоть наместница Энрисса и лишила бунтовщика титула. Она не представляла, что нужно сделать, чтобы заслужить подобное презрение. Следующим утром, переночевав в городском доме, они отправились в герцогский дворец, расположенный на берегу небольшой бухты, недалеко от столицы.
***
Ивенна Пасуаш, урожденная герцогиня Суэрсен, бывшая когда-то Ивенной Эльотоно, встречала сына и его невесту на ступенях террасы, спускающейся к морю. Сына… теперь ей не нужно было делать мысленное усилие, чтобы назвать юношу сыном – получалось само собой, без труда, словно она и в самом деле произвела его на свет, в то время как родные сыновья давно превратились в скрытое тенью воспоминание: два маленьких мальчика, спящих под одним одеялом.
Больше она ничего не хотела знать: письма от Вэрда, в которых он исправно сообщал, как растут близнецы, растравляли старую рану; в какой-то момент герцогиня перестала их читать, складывала, не распечатывая, в шкатулку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Он ни с кем не делился этой мечтой, но тщательно всматривался в каждого подающего надежды ученика; увы, даже недоброй памяти Эратос, маг удивительных способностей, не отличался от прочих. И вот кристалл ожил, обнаружив неизвестную до сих пор магию, не привязанную к Семерым, не исходящую от Восьмого, не эльфийскую. На этом возможности исчерпывались – любой, кто творит волшебство, не используя эти источники, должен черпать силу из самого себя.
К сожалению, кристалл только обнаружил всплеск и определил, где это произошло. Показать мага он не смог, но Ир не сомневался, что найдет загадочного волшебника. А найдя – узнает секрет. О том, что «свободные» маги потому и называются в легендах «свободными», что с рождения обладают силой, Ир не хотел думать. Нет таких тайн, которые нельзя разгадать, нет умения, которому нельзя научиться, нужно только задавать правильные вопросы. В крайнем случае, если живые отказываются делиться познаниями, всегда можно расспросить мертвых. У теней нет выбора.
10
Тэйрин повезло – они прибыли в Квэ-Эро ранней осенью, когда летняя жара уже спала, уступив место бархатной свежести. Дорога заняла больше месяца – через Айн и Луэрон в Ойстахэ, а оттуда по Сантре к морю. Она впервые плыла на корабле, с каждым днем теплело: сначала Тэйрин скинула шерстяной плащ и выходила на палубу в тонкой накидке, потом оставила и ее. Осеннее солнце оказалось обманчиво-ласковым, и два дня девушка отсиживалась в каюте, обмазав обожженное лицо кислым молоком. Зато потом можно было проводить целые дни на залитой солнцем палубе, запрокинув голову, смотреть, как матросы лазают по вантам, запоминать названия парусов.
«Злата» была прекрасным кораблем, пусть и не первой молодости, но даже Тэйрин, ничего не понимавшая в морском деле, восхищалась стремительными очертаниями галиота, выгнувшего лебединую шею. Она была благодарна жениху, подарившему ей чудесное путешествие – лорд Корвин мог отправить за невестой корабль попроще.
Часть пути пришлось проделать на буксире: в узком русле «Злата» не могла идти под парусами, корабль тащили за собой баржи, а встречные рыбаки торопливо прижимались к берегу, уступая дорогу. Галиот мало подходил для неторопливого плаванья по реке, выделяясь среди встречных судов и размером, и оснасткой, и золотистым отливом парусов, вымоченных в настое дубовой коры для прочности. Корабль пах морской солью и водорослями, кавднскими пряностями, не выветрившимися из трюма с прошлого рейса, и чем-то еще, освежающе-горьковатым, словно лимоны, перетертые с медом.
Капитан Трис рассказывал ей о море с затаенной нежностью, столь неожиданной в старом грубияне, его истории переплетались с воспоминаниями матери, всегда тосковавшей по югу, и Тэйрин, еще не видя, полюбила море всей душой.
Когда «Злата» неторопливо и торжественно вошла в портовую гавань, подняв праздничные штандарты на всех мачтах, девушка стояла на палубе, зажмурившись, подставив лицо соленым брызгам. Когда она, наконец, решилась открыть глаза, море не разочаровало будущую герцогиню Квэ-Эро, раз и навсегда завладев ее сердцем.
Тэйрин смотрела на пронизанные солнечным светом волны, слизывала с губ капельки пряной воды и улыбалась: как бы ни сложилась ее дальнейшая судьба, одного друга девушка уже нашла. Этот друг никогда не предаст, не обманет, не потребует больше, чем она готова отдать, и, самое главное, никогда не покинет ее, а она не расстанется с ним. Сердце Тэйрин затопила острая жалость к матери – как жестоко было лишить ее, выросшую под этим солнцем, всего, что она так любила!
Тэйрин никогда еще не видела столько людей, собравшихся в одном месте: казалось, все население города пришло на пристань, посмотреть на будущую герцогиню. Горожане остались довольны выбором своего лорда – девушку встретили радостными криками и цветочными букетами. Тэйрин сделала всего несколько шагов, а ее руки уже заполнились цветами, яркими, с крупными бутонами, пахнущими так, что голова шла кругом. Она шла по лепесткам, а вослед неслись одобрительные выкрики. Внезапно люди расступились, и девушка оказалась лицом к лицу перед своим женихом.
Корвин Пасуаш оказался высоким юношей, загорелым до черноты, с широкой, добродушной улыбкой. В его серых глазах проскакивали лукавые синие искорки, а выгоревшие на солнце волосы отчаянно нуждались в гребне. Он шагнул впереди протянул невесте руку. Тэйрин застыла, не зная, что делать с букетами, но какой-то парень в моряцкой робе подхватил у нее цветы, и она вложила вспотевшие пальцы в ладонь жениха, с ужасом осознав, что не надела перчатки. Этикет запрещал благородным дамам потеть, как бы ни было жарко, но жениха, похоже, мало беспокоили светские приличия – ему и самому бы не помешали перчатки, ладони у наследного лорда Квэ-Эро оказались шершавыми и твердыми, словно он целыми днями ходил за плугом.
Праздник продолжался весь день, и Тэйрин ни на минуту не оставалась с Корвином наедине. Они успели обменяться парой ничего не значащих вежливых слов, украдкой рассмотреть друг друга – девушка заметила, что ее жених предпочитает молодое розовое вино и пользуется любовью горожан. Толпа приветствовала его, как герцога, слуги обращались к нему «ваше сиятельство»… что же за человек Ванр Пасуаш, если его настолько презирают подданные, что при живом отце считают сына своим лордом?
Девушка выросла в Виастро, где народ любил и уважал Вэрда Старниса: его по-прежнему величали графом, хоть наместница Энрисса и лишила бунтовщика титула. Она не представляла, что нужно сделать, чтобы заслужить подобное презрение. Следующим утром, переночевав в городском доме, они отправились в герцогский дворец, расположенный на берегу небольшой бухты, недалеко от столицы.
***
Ивенна Пасуаш, урожденная герцогиня Суэрсен, бывшая когда-то Ивенной Эльотоно, встречала сына и его невесту на ступенях террасы, спускающейся к морю. Сына… теперь ей не нужно было делать мысленное усилие, чтобы назвать юношу сыном – получалось само собой, без труда, словно она и в самом деле произвела его на свет, в то время как родные сыновья давно превратились в скрытое тенью воспоминание: два маленьких мальчика, спящих под одним одеялом.
Больше она ничего не хотела знать: письма от Вэрда, в которых он исправно сообщал, как растут близнецы, растравляли старую рану; в какой-то момент герцогиня перестала их читать, складывала, не распечатывая, в шкатулку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119