Обезьяна, кош-
ка, собака, борясь во время игры, скоро впадают в истинный
С. Сигеле <Преступная толпа>
гнев: так велика у них зависимость между действиями, поза-
ми, выражающими обыкновенно данное состояние сознания, и
самим состоянием сознания; так легко эти две части одного и
того же явления переходят одно в другое>.
<Если в связи с известной группой впечатлений и происходя-
щими вслед за ними движениями испытывается обыкновенно
еще какое-нибудь другое впечатление или движение, - писал по
этому поводу Спенсер, - то со временем последние так тесно
связываются с этой группой, что при появлении последней по-
являются и они, или, будучи каким-нибудь образом вызваны,
вызывают и эту группу. Если во время нападения на добычу и
ее хватания всегда ощущался известный запах, то впечатле-
ние этого запаха возбудит те движения и представления, ко-
торые сопровождали акт нападения и хватания добычи. Если
за движениями и впечатлениями, сопровождавшими акт хва-
тания добычи, обыкновенно следовали укушения, борьба или
ворчание, связанные с раздиранием добычи, то, когда начнут
появляться первые, за ними в свою очередь появятся и психоло-
гические состояния, тесно связанные с укушениями, борьбой
или ворчанием. И если за этими последними, с своей стороны,
всегда следовало психологическое состояние, сопровождавшее
еду, то и оно тоже будет возбуждено при их возбуждении. Та-
ким образом простое ощущение запаха возбудить многочислен-
ные и разнообразные состояния сознания, сопровождающие ак-
ты нападения, хватания, умерщвления и разрывания добычи.
Зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые и мускульные
ощущения, всегда сопровождающие соответствующие фазы этих
действий, все будучи возбуждены в одно и тоже время, образуют,
соединившись, желание схватить, умертвить, разорвать, и да-
дут толчок движению, направляющему данное животное вслед
за добычей>.
Этот отрывок из Спенсера заключает в себе психофизиологи-
ческий закон, который Шарко резюмировал следующим образом:
<всякое движение, получаемое нашими мышцами извне, всякая
нервная сила, развивающаяся в организме, возбужденном какой-
нибудь посторонней и непроизвольной причиной, определяет
целый ряд состояний мозга и изменений в ходе мыслей, способ-
Цсихофизиология толпы
передаваться при помощи известной осанки и сопровож-
дающих ее экспрессивных движений>.
Итак ясно, что толпа, в которой было выражено какое-нибудь
душевное состояние, вроде гнева или ярости, в одно мгновение
будет возбуждена не только чисто внешним образом, но и приве-
дена в самую реальную ярость. Отсюда легко понять, каким об-
разом, не находясь даже под влиянием антропологического фак-
тора, она может дойти до преступления.
Все индивиды, входящие в состав толпы, находятся в психо-
логических условиях, аналогичных с тем, в которых находится
один лично возбужденный и оскорбленный индивид. Поэтому-то
преступление, ими совершенное, не будет непонятным зверским
поступком, а скорее реакцией (справедливой или несправедли-
вой, но всегда естественной и вполне свойственной человеку)
против причины или того, что считается причиной этого возбуж-
дения, чувствуемого, благодаря эпидемии, всеми.
Антропологической фактор, без сомнения, играет немалую
роль в преступлениях такого рода, но главным мотивом, тем не
менее, будет реальное чувство гнева и реальное раздражение
большинства. Такое чувство гнева производит преступления тол-
пы, весьма похожие на действия случайных преступников, дохо-
дящих, как известно, до преступления только тогда, когда их
толкает на это сила обстоятельств или внутренние побуждения.
Итак мы подняли первую завесу, скрывавшую за собою тайну
непредвиденных преступлений толпы; теперь постараемся рас-
смотреть, почему она их совершает. Нижеследующее соображе-
ние поможет нам еще лучше объяснить это явление.
Мы говорим здесь о неоспоримом психологическом законе, по
которому интенсивность душевного движения возрастает прямо
пропорционально числу лиц, разделяющих это движение в одно
и тоже время и в одном и том же месте. В этом заключается
причина того неистовства, до которого доходит подчас энтузиазм
или порицание в театрах или в каком-нибудь другом собрании.
Прекрасный пример и доказательство этому мы можем найти,
исследуя хорошо то, что происходит в зале, где говорить оратор.
<Я допускаю, - говорит Эспинас, - что душевное состояние,
испытываемое оратором, может быть выражено числом 10, и
что при первых словах, при первых перлах своего красноречия он
С. Сигеле <Преступная толпа*
передает по меньшей мере половину своего чувства каждому из
слушателей, которых, положим, 300 человек. Каждый из них
будет реагировать на его слова или аплодисментами, или удвоен-
ным вниманием, и все это поведет за собою то, что всевозмож-
ные отчеты о таких заседаниях называют действием, сенса-
цией.. Это <действие> будут испытывать все в одно и тоже
время, и так как слушатель занят аудиторией не менее, чем
оратором, то его воображение будет внезапно охвачено зрелищем
этих 300 лиц, испытывающих известное душевное состояние;
это зрелище не преминет, благодаря выше отмеченному закону,
произвести реальное ощущение данного чувства. Допустим, что
он испытывает только половину этого чувства, и посмотрим
на результат. Потрясение, им испытанное, будет выражаться
уже не 5, но половиной 5, умноженной на 300, т. е. 750. Если
тот же закон применить к тому, кто находится перед собра-
нием и говорит среди этой толпы, то число, выражающее его
внутреннее возбуждение, будет уже не 750, но 750/2 х 300, так
как он является центром, куда все эти глубоко тронутые ин-
дивиды отражают передаваемые им впечатления>.
Понятно, что в толпе не имеет места передача душевного со-
стояния от всех к каждому отдельно; толпа не имеет такого ха-
рактера органической концентрации.
Народное сборище не отличается строгим порядком: оно шумно
и большая часть душевных движений - с чем нельзя не согла-
ситься - не может быть испытана всеми, а потому и не находит
себе отголоска. В этом случае интенсивность душевных состоянии
уже не находится в прямом отношении с числом индивидов, и
ускорение движений, выражающих известное чувство, гораздо
менее быстро. Тем не менее главный закон остается совершенно
верным. Он проявляется менее определенно, менее ясно, в более
непостоянной форме, но даже и это непостоянство, эта неясность
имеют свои последствия. Всякий крик, шум или действие , не
Например, речь оратора, пытающегося водворить спокойствие в
раздраженной уже толпе, может иметь совершенно противоположный
результат, так как те, которые удалены от оратора, не слышат его слов,
но только видят его жесты, которым они - вследствие естественного
психологического явления - дают такое объяснение, которое им боль-
ше нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
ка, собака, борясь во время игры, скоро впадают в истинный
С. Сигеле <Преступная толпа>
гнев: так велика у них зависимость между действиями, поза-
ми, выражающими обыкновенно данное состояние сознания, и
самим состоянием сознания; так легко эти две части одного и
того же явления переходят одно в другое>.
<Если в связи с известной группой впечатлений и происходя-
щими вслед за ними движениями испытывается обыкновенно
еще какое-нибудь другое впечатление или движение, - писал по
этому поводу Спенсер, - то со временем последние так тесно
связываются с этой группой, что при появлении последней по-
являются и они, или, будучи каким-нибудь образом вызваны,
вызывают и эту группу. Если во время нападения на добычу и
ее хватания всегда ощущался известный запах, то впечатле-
ние этого запаха возбудит те движения и представления, ко-
торые сопровождали акт нападения и хватания добычи. Если
за движениями и впечатлениями, сопровождавшими акт хва-
тания добычи, обыкновенно следовали укушения, борьба или
ворчание, связанные с раздиранием добычи, то, когда начнут
появляться первые, за ними в свою очередь появятся и психоло-
гические состояния, тесно связанные с укушениями, борьбой
или ворчанием. И если за этими последними, с своей стороны,
всегда следовало психологическое состояние, сопровождавшее
еду, то и оно тоже будет возбуждено при их возбуждении. Та-
ким образом простое ощущение запаха возбудить многочислен-
ные и разнообразные состояния сознания, сопровождающие ак-
ты нападения, хватания, умерщвления и разрывания добычи.
Зрительные, слуховые, осязательные, вкусовые и мускульные
ощущения, всегда сопровождающие соответствующие фазы этих
действий, все будучи возбуждены в одно и тоже время, образуют,
соединившись, желание схватить, умертвить, разорвать, и да-
дут толчок движению, направляющему данное животное вслед
за добычей>.
Этот отрывок из Спенсера заключает в себе психофизиологи-
ческий закон, который Шарко резюмировал следующим образом:
<всякое движение, получаемое нашими мышцами извне, всякая
нервная сила, развивающаяся в организме, возбужденном какой-
нибудь посторонней и непроизвольной причиной, определяет
целый ряд состояний мозга и изменений в ходе мыслей, способ-
Цсихофизиология толпы
передаваться при помощи известной осанки и сопровож-
дающих ее экспрессивных движений>.
Итак ясно, что толпа, в которой было выражено какое-нибудь
душевное состояние, вроде гнева или ярости, в одно мгновение
будет возбуждена не только чисто внешним образом, но и приве-
дена в самую реальную ярость. Отсюда легко понять, каким об-
разом, не находясь даже под влиянием антропологического фак-
тора, она может дойти до преступления.
Все индивиды, входящие в состав толпы, находятся в психо-
логических условиях, аналогичных с тем, в которых находится
один лично возбужденный и оскорбленный индивид. Поэтому-то
преступление, ими совершенное, не будет непонятным зверским
поступком, а скорее реакцией (справедливой или несправедли-
вой, но всегда естественной и вполне свойственной человеку)
против причины или того, что считается причиной этого возбуж-
дения, чувствуемого, благодаря эпидемии, всеми.
Антропологической фактор, без сомнения, играет немалую
роль в преступлениях такого рода, но главным мотивом, тем не
менее, будет реальное чувство гнева и реальное раздражение
большинства. Такое чувство гнева производит преступления тол-
пы, весьма похожие на действия случайных преступников, дохо-
дящих, как известно, до преступления только тогда, когда их
толкает на это сила обстоятельств или внутренние побуждения.
Итак мы подняли первую завесу, скрывавшую за собою тайну
непредвиденных преступлений толпы; теперь постараемся рас-
смотреть, почему она их совершает. Нижеследующее соображе-
ние поможет нам еще лучше объяснить это явление.
Мы говорим здесь о неоспоримом психологическом законе, по
которому интенсивность душевного движения возрастает прямо
пропорционально числу лиц, разделяющих это движение в одно
и тоже время и в одном и том же месте. В этом заключается
причина того неистовства, до которого доходит подчас энтузиазм
или порицание в театрах или в каком-нибудь другом собрании.
Прекрасный пример и доказательство этому мы можем найти,
исследуя хорошо то, что происходит в зале, где говорить оратор.
<Я допускаю, - говорит Эспинас, - что душевное состояние,
испытываемое оратором, может быть выражено числом 10, и
что при первых словах, при первых перлах своего красноречия он
С. Сигеле <Преступная толпа*
передает по меньшей мере половину своего чувства каждому из
слушателей, которых, положим, 300 человек. Каждый из них
будет реагировать на его слова или аплодисментами, или удвоен-
ным вниманием, и все это поведет за собою то, что всевозмож-
ные отчеты о таких заседаниях называют действием, сенса-
цией.. Это <действие> будут испытывать все в одно и тоже
время, и так как слушатель занят аудиторией не менее, чем
оратором, то его воображение будет внезапно охвачено зрелищем
этих 300 лиц, испытывающих известное душевное состояние;
это зрелище не преминет, благодаря выше отмеченному закону,
произвести реальное ощущение данного чувства. Допустим, что
он испытывает только половину этого чувства, и посмотрим
на результат. Потрясение, им испытанное, будет выражаться
уже не 5, но половиной 5, умноженной на 300, т. е. 750. Если
тот же закон применить к тому, кто находится перед собра-
нием и говорит среди этой толпы, то число, выражающее его
внутреннее возбуждение, будет уже не 750, но 750/2 х 300, так
как он является центром, куда все эти глубоко тронутые ин-
дивиды отражают передаваемые им впечатления>.
Понятно, что в толпе не имеет места передача душевного со-
стояния от всех к каждому отдельно; толпа не имеет такого ха-
рактера органической концентрации.
Народное сборище не отличается строгим порядком: оно шумно
и большая часть душевных движений - с чем нельзя не согла-
ситься - не может быть испытана всеми, а потому и не находит
себе отголоска. В этом случае интенсивность душевных состоянии
уже не находится в прямом отношении с числом индивидов, и
ускорение движений, выражающих известное чувство, гораздо
менее быстро. Тем не менее главный закон остается совершенно
верным. Он проявляется менее определенно, менее ясно, в более
непостоянной форме, но даже и это непостоянство, эта неясность
имеют свои последствия. Всякий крик, шум или действие , не
Например, речь оратора, пытающегося водворить спокойствие в
раздраженной уже толпе, может иметь совершенно противоположный
результат, так как те, которые удалены от оратора, не слышат его слов,
но только видят его жесты, которым они - вследствие естественного
психологического явления - дают такое объяснение, которое им боль-
ше нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95