другой ранил в продолже-
ние немногих месяцев до 15 молодых женщин, вонзая им в матку нож,
и удовлетворяя тем, как он сам сознался, свои половые стремления. -
<Это половое удовольствие - проливать кровь, ранить, колоть перед
соитием - совершенно атавистично, судя по тому, что говорит Ломбро-
зо. Поскольку же это случается с отдельными прирожденными пре-
ступниками, постольку же этот инстинкт проявляется и в толпе, пока-
зывая таким образом другую аналогию между индивидуальной и кол-
лективной криминальной психологией.
Преступления толпы
присоединяя таким образом к мучениям - оскорбления, и к
угрозам против жизни - угрозы против нравственности. Во
время убийства мадам Ламбаль, умершей очень скоро, живодеры
эти могли осквернить один только труп; но для Деруэ, и особен-
но для цветочницы, они с жестокостью Нерона придумали ог-
ненные ложа ирокезов. От ирокезов до каннибализма - очень
малое расстояние: были случаи, что некоторые переходили и его.
<В Аббэ старик-солдат, - писал Тэн, - по имени Дамэн, вонзил
саблю в бок помощника генерала де Лален, погрузил в отверстие
руку, вырвал сердце, поднес его ко рту и стал его разрывать.
Кровь, говорит очевидец, текла по его губам, образуя нечто вро-
де усов. В Форсе была разорвана на части мадам Ламбаль; я не
^ могу описать того, что делал с ее головою парикмахер Шарле;
^\ скажу только, что другой, из улицы Сен-Антуан, нес ее сердце и
\.
кусал его зубами>.
Здесь можно повторить то, что сказал М. Дюкан по поводу
одного аналогичного случая, что это были сумасшедшие, и что
их место - в Шарантоне, в отделении для буйных.
Мы не говорим о нравственной испорченности прирожденного
преступника, которая не повреждает его интеллектуальных спо-
собностей; здесь речь идет о настоящем умопомешательстве, вы-
деляющем из среды ему подобных того, кто совершает такие
гнусные поступки. - Что толпа находилась в состоянии такого
именно умопомешательства, мы имеем доказательства не только
в гнусности преступлений, ею совершаемых, но и в той ничтож-
ной степени рассудка, которую она проявляет перед их соверше-
нием. Толпа предпочитает убить своих друзей (или по крайней
мере тех, кого она считает такими) вместе с врагами, чем ждать,
пока они отойдут в сторону.
<Во время расстрела заложников, - рассказывает Дюкан, -
один из коммунаров хватал каждого попа поперек тела и пере-
брасывал через стену. Последний поп оказал сопротивление и
упал, увлекая за собою федералиста. Нетерпеливые убийцы, не
желали ждать и... убили своего товарища так же быстро, как и
попа>.
С. Сигеле <Преступная толпа>
Это - абсолютно безумное преступление, не имеющее ни при-
чины, ни цели; это - не рассуждающее и ничего не понимающее
бешенство, естественное последствие опьянения кровью и выст-
релами, криками и вином; это - как говорят вышедшие из
сражения арабы - пороховое безумие; это - безумие, скажем
мы, возвращающее человеку его атавистические влечения, так
как оно проявляется даже в самых низких животных, вышед-
ших из битвы.
<Часто случается, - говорит Форель, - что муравьи-амазонки
охватываются таким бешенством, что кусают все попадаю-
щееся им в челюсти: личинок, своих товарищей, даже своих ра-
бов, которые пытаются их успокоить и стараются держать их
своими лапками до тех пор, пока не исчезнет их гнев>.
Толпа тоже доходит до этого, и это уже последняя фаза ее ум-
ственной и нравственной испорченности.
IV
Рядом с этой многочисленной толпой, не знающей границ и
опускающейся с головокружительной быстротой до самой по-
следней степени зверства, мы здесь воскресим в памяти деяния
других толп, устоявших против чрезвычайно могущественных
толчков, гнавших их к преступлению.
Это сравнение не окажется бесполезным.
<В половине мая 1750 г., - говорится в Н18<ю1ге йи сИхЬиШете
в1ес1е, - полиция с большой свирепостью стала усмирять одно
из тех периодических восстаний нищих, которые были тогда в
ходу. Несколько детей - без всякой видимой причины такого
варварства - было вырвано из рук матерей; тогда последние
стали оглашать публичные места криками отчаяния. Соби-
рается толпа народа; возбуждение растет; отовсюду показы-
ваются осиротелые матери. Одни рассказывают, что полицей-
ские агенты требовали денег за возвращение их детей; другие -
пускаются в догадки относительно ожидающей их малюток
Прес тупления толпы
участи. В народе стала циркулировать гнусная сказка: Людо-
вика XV превращали в Ирода, говоря, что он тоже желает про-
извести убиение невинных младенцев; шла молва, что доктора
советовали ему для поправления потраченного на разгул здоро-
вья принимать ванну из человеческой крови. Поэтому народо-
население начинает вести войну с полицейскими чинами; один
из них был убит, многие получили побои. Отель префекта поли-
ции был окружен со всех сторон; сам он удрал через сад. Бешен-
ство толпы, достигло своего апогея; поговаривали уже о том,
чтобы взять приступом стену, как вдруг один из полицейских
офицеров, более неустрашимый, чем его начальник, внезапно
открыл ворота. При виде этого народ остановился и не коснул-
ся открытого дома: он отхлынул и, спустя немного, побежал
по направлению к Вандомской площади>.
Жиске (Мето1гв8, ч. II, стр. 129) рассказывает подобный же
случай, имевший место в Париже в 1832 г., когда холера опус-
тошала город: <...двое неблагоразумных пустились бежать, пре-
следуемые тысячами взбешенных людей, обвинявших их в том,
что они дали детям отравленную тартинку. Оба преследуемые
второпях бросились на гауптвахту, где и укрылись; но карауль-
ная в одно мгновенье была окружена толпой; посыпались угро-
зы, и никто тогда не был бы в силах остановить убийство двух
несчастных, если бы полицейскому комиссару Жакмену и ста-
рому гражданскому чиновнику Генрики, находившимся там, не
пришла в голову счастливая мысль разделить между собою тар-
тинку и съесть ее на глазах всей толпы. Это присутствие духа
возбудило тотчас же в толпе смех, взамен ярости. Так мало
нужно подчас, чтобы довести ее до бешенства или... успокоить>.
Это поведение, говорит Лакретель, вполне понятно, если рас-
судить, что подобно тому, как волков можно обратить в бегство
несколькими ударами кремня по огниву, точно так же и душев-
ные движения, являющиеся благодаря некоторой жестокости
или безумию, могут быть уничтожены при первом проявлении
спокойствия и энергии.
Совершенно верно, что такое поведение вполне понятно; но толь-
ко способ, которым его объясняет Лакретель, вполне непонятен.
На предыдущих страницах мы видели, могут ли разруши-
тельные массовые движения уступать влиянию спокойствия и
С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
ние немногих месяцев до 15 молодых женщин, вонзая им в матку нож,
и удовлетворяя тем, как он сам сознался, свои половые стремления. -
<Это половое удовольствие - проливать кровь, ранить, колоть перед
соитием - совершенно атавистично, судя по тому, что говорит Ломбро-
зо. Поскольку же это случается с отдельными прирожденными пре-
ступниками, постольку же этот инстинкт проявляется и в толпе, пока-
зывая таким образом другую аналогию между индивидуальной и кол-
лективной криминальной психологией.
Преступления толпы
присоединяя таким образом к мучениям - оскорбления, и к
угрозам против жизни - угрозы против нравственности. Во
время убийства мадам Ламбаль, умершей очень скоро, живодеры
эти могли осквернить один только труп; но для Деруэ, и особен-
но для цветочницы, они с жестокостью Нерона придумали ог-
ненные ложа ирокезов. От ирокезов до каннибализма - очень
малое расстояние: были случаи, что некоторые переходили и его.
<В Аббэ старик-солдат, - писал Тэн, - по имени Дамэн, вонзил
саблю в бок помощника генерала де Лален, погрузил в отверстие
руку, вырвал сердце, поднес его ко рту и стал его разрывать.
Кровь, говорит очевидец, текла по его губам, образуя нечто вро-
де усов. В Форсе была разорвана на части мадам Ламбаль; я не
^ могу описать того, что делал с ее головою парикмахер Шарле;
^\ скажу только, что другой, из улицы Сен-Антуан, нес ее сердце и
\.
кусал его зубами>.
Здесь можно повторить то, что сказал М. Дюкан по поводу
одного аналогичного случая, что это были сумасшедшие, и что
их место - в Шарантоне, в отделении для буйных.
Мы не говорим о нравственной испорченности прирожденного
преступника, которая не повреждает его интеллектуальных спо-
собностей; здесь речь идет о настоящем умопомешательстве, вы-
деляющем из среды ему подобных того, кто совершает такие
гнусные поступки. - Что толпа находилась в состоянии такого
именно умопомешательства, мы имеем доказательства не только
в гнусности преступлений, ею совершаемых, но и в той ничтож-
ной степени рассудка, которую она проявляет перед их соверше-
нием. Толпа предпочитает убить своих друзей (или по крайней
мере тех, кого она считает такими) вместе с врагами, чем ждать,
пока они отойдут в сторону.
<Во время расстрела заложников, - рассказывает Дюкан, -
один из коммунаров хватал каждого попа поперек тела и пере-
брасывал через стену. Последний поп оказал сопротивление и
упал, увлекая за собою федералиста. Нетерпеливые убийцы, не
желали ждать и... убили своего товарища так же быстро, как и
попа>.
С. Сигеле <Преступная толпа>
Это - абсолютно безумное преступление, не имеющее ни при-
чины, ни цели; это - не рассуждающее и ничего не понимающее
бешенство, естественное последствие опьянения кровью и выст-
релами, криками и вином; это - как говорят вышедшие из
сражения арабы - пороховое безумие; это - безумие, скажем
мы, возвращающее человеку его атавистические влечения, так
как оно проявляется даже в самых низких животных, вышед-
ших из битвы.
<Часто случается, - говорит Форель, - что муравьи-амазонки
охватываются таким бешенством, что кусают все попадаю-
щееся им в челюсти: личинок, своих товарищей, даже своих ра-
бов, которые пытаются их успокоить и стараются держать их
своими лапками до тех пор, пока не исчезнет их гнев>.
Толпа тоже доходит до этого, и это уже последняя фаза ее ум-
ственной и нравственной испорченности.
IV
Рядом с этой многочисленной толпой, не знающей границ и
опускающейся с головокружительной быстротой до самой по-
следней степени зверства, мы здесь воскресим в памяти деяния
других толп, устоявших против чрезвычайно могущественных
толчков, гнавших их к преступлению.
Это сравнение не окажется бесполезным.
<В половине мая 1750 г., - говорится в Н18<ю1ге йи сИхЬиШете
в1ес1е, - полиция с большой свирепостью стала усмирять одно
из тех периодических восстаний нищих, которые были тогда в
ходу. Несколько детей - без всякой видимой причины такого
варварства - было вырвано из рук матерей; тогда последние
стали оглашать публичные места криками отчаяния. Соби-
рается толпа народа; возбуждение растет; отовсюду показы-
ваются осиротелые матери. Одни рассказывают, что полицей-
ские агенты требовали денег за возвращение их детей; другие -
пускаются в догадки относительно ожидающей их малюток
Прес тупления толпы
участи. В народе стала циркулировать гнусная сказка: Людо-
вика XV превращали в Ирода, говоря, что он тоже желает про-
извести убиение невинных младенцев; шла молва, что доктора
советовали ему для поправления потраченного на разгул здоро-
вья принимать ванну из человеческой крови. Поэтому народо-
население начинает вести войну с полицейскими чинами; один
из них был убит, многие получили побои. Отель префекта поли-
ции был окружен со всех сторон; сам он удрал через сад. Бешен-
ство толпы, достигло своего апогея; поговаривали уже о том,
чтобы взять приступом стену, как вдруг один из полицейских
офицеров, более неустрашимый, чем его начальник, внезапно
открыл ворота. При виде этого народ остановился и не коснул-
ся открытого дома: он отхлынул и, спустя немного, побежал
по направлению к Вандомской площади>.
Жиске (Мето1гв8, ч. II, стр. 129) рассказывает подобный же
случай, имевший место в Париже в 1832 г., когда холера опус-
тошала город: <...двое неблагоразумных пустились бежать, пре-
следуемые тысячами взбешенных людей, обвинявших их в том,
что они дали детям отравленную тартинку. Оба преследуемые
второпях бросились на гауптвахту, где и укрылись; но карауль-
ная в одно мгновенье была окружена толпой; посыпались угро-
зы, и никто тогда не был бы в силах остановить убийство двух
несчастных, если бы полицейскому комиссару Жакмену и ста-
рому гражданскому чиновнику Генрики, находившимся там, не
пришла в голову счастливая мысль разделить между собою тар-
тинку и съесть ее на глазах всей толпы. Это присутствие духа
возбудило тотчас же в толпе смех, взамен ярости. Так мало
нужно подчас, чтобы довести ее до бешенства или... успокоить>.
Это поведение, говорит Лакретель, вполне понятно, если рас-
судить, что подобно тому, как волков можно обратить в бегство
несколькими ударами кремня по огниву, точно так же и душев-
ные движения, являющиеся благодаря некоторой жестокости
или безумию, могут быть уничтожены при первом проявлении
спокойствия и энергии.
Совершенно верно, что такое поведение вполне понятно; но толь-
ко способ, которым его объясняет Лакретель, вполне непонятен.
На предыдущих страницах мы видели, могут ли разруши-
тельные массовые движения уступать влиянию спокойствия и
С.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95