Сигеле <Преступная толпа>
на основании какой невидимой причины, дворник или уличный
точильщик имеют голос равный, предположим, голосу Спенсера?
Дойдя до этого, вопрос, я полагаю, может быть разрешен только
единственным образом: именно: приходится допустить отсутст-
вие логики в законе, который, вопреки тому, что происходит в
жизни, подводит под один уровень две неодинаковые личности.
Но после более глубокого исследования первое впечатление
меняется, и даже очень.
В самом деле, положительно ли достоверно, что если преиму-
щество оказывается большинству, то всегда одерживает верх
образ мыслей и мнение лиц с посредственным интеллектуальным
уровнем, сильных только благодаря численности? Не более ли
достоверно, что только сама данная идея привлекает к себе
большинство голосов, - идея, имеющая, очевидно, в себе боль-
шую привлекательность и родившаяся, следовательно, в голове
великого человека?
Не знаю, удачно ли мои слова выражают мою мысль, но мне
кажется, что с этого пункта можно предусмотреть, на что я ме-
чу, и каковы следствия, которые можно извлечь от приложения
коллективной психологии к конституционному праву.
Бросим взгляд на историю.
В древнее время, когда царила физическая сила, кто был на-
чальником трибы или клана? самый ли слабый?
Попозже, когда к физической силе присоединилась и интел-
лектуальная, управляли ли народом дураки?
Благодаря ли только террору и лицемерию, сильные и энер-
гичные люди управляли массами?
<Нет, это объяснение, - говорит Тард, - очевидно неудовлетво-
рительно. Они были во главе, благодаря внушаемому ими обая-
нию. Примера с гипнотизером достаточно, чтобы понять глубо-
кий смысл этого слова. Гипнотизер не имеет нужды лгать, что-
бы внушить к себе слепое доверие со стороны гипнотизируемого;
ему не нужно устрашать, чтобы достичь пассивного повинове-
ния. Он очаровывает, вот и все. По моему мнению, это значит,
что в гипнотизируемом заключается некоторая потенциальная
сила веры и желаний по отношению ко всевозможным воспоми-
наниям, усыпленным, но не умершим, которые эта сила стре-
мится привести в движение, как воду, поднявшуюся в пруде и не
Деспотизм большинства и коллективная психология
находящую себе выхода, и что, вследствие особых обстоятельств,
один только гипнотизер может открыть ей необходимый выход.
Посмотрим ближе, и всякое обаяние окажется именно таким...
Сколько великих людей, от Рамзеса до Адексомфа, от Алек-
сандра до Магомета, от Магомета до Наполеона, овладели та-
ким образом народным духом' Сколько раз продолжительная
фиксация такой блестящей точки, как человеческий гений или
слава, заставляли впадать в каталепсию целые народы> .
Итак, если посоветоваться с историей, если принять, что сло-
ва Тарда могут быть обобщены и приложены ко всем людям, -
военачальникам, мыслителям, артистам, - управлявшим и уп-
равляющим массой, то можем ли мы сказать, что большинство
само по себе произвольно подняло этих людей на пьедестал сла-
вы? Это, пожалуй, и скажут; но истина будет заключаться в том,
что эти люди сами указали на себя большинству, которое бессоз-
нательно последовало за ними, подобно тому как загипнотизиро-
ванный следует за своим усыпителем.
Оставляя в стороне эти примеры, представляющие только
несколько исключений, мы можем себя спросить, не происходит
ли то, что бывает с гениями, более или менее и со всеми людьми,
превосходящими в чем-либо других? На каком основании закон
внушения теряет здесь все свое могущество?
Легко понять, что нет никакой причины оправдывать это ис-
ключение, так как известно, на основании ежедневных фактов,
что внушение сохраняет бесспорное могущество во всех формах
человеческой деятельности.
Средневековый режим, допускавший, чтобы тот, у кого была
более сильная рука и более смелое сердце, строил свое <соколи-
ное гнездо> на вершине горы, тогда как более смирные собира-
лись в покинутых им хижинах, но подчинялись его власти, -
существует и теперь, хотя обычаи уже и не те. В наше время тот,
у кого более ума, смелости, знания жизни, кто в состоянии вну-
шить другим более доверия, подымается над всеми и увлекает за
собою толпу помимо ее сознания.
В религии, в науке, в политике, в торговых делах, в каких
угодно проявлениях человеческого духа, везде вы видите, что
Тард. Законы подражания. Перевод с фр. Спб. 1893 г.
С. Сигеле <Преступная толпа>
вокруг немногих или даже одного лица образуется целая группа
индивидов. Они образуют церковь, школу, класс, партию и сра- 1
жаются, подобно солдатам, находясь под влиянием (аи^ев^оп)
начальника, лучше других олицетворяющего известное чувство,
известное благо, известную идею.
Таким образом, когда касаясь какого-нибудь вопроса, гово-
рят: большинство - такого-то мнения, то этим указывают на
явление, которое должно быть, собственно говоря, выражено
следующим образом: мнение X. внушено большинству. Это зна- 1
чит, что мнение данного лица (сегодня это - оратор, завтра - 1.
журналист и т. д.), имеет в себе столько силы, что обратило на
себя внимание толпы гораздо больше, чем какое-нибудь другое
"нение.
Деспотизм большинства и коллективная психология
<Иметь только внушенные идеи и считать их самопроизволь-
ными - вот, - говорит Тард, - иллюзия, свойственная сом-
намбулисту и человеку, рассматриваемому, как социальная
единица>.
Возвращаясь теперь к вопросу, заданному себе нами выше,
мы можем ответить нашим оппонентам, что они ошибаются,
думая, будто деспотизм большинства является триумфом пошло-
сти; что неверно, будто мир управляется менее интеллигентны-
ми, находящимися в большом числе, но что, наоборот, те, кото-
рые находятся в очень малом числе, т. е. самые интеллигентные,
и увлекают за собою общество, внушая ему свое желание.
Верховное право большинства кажется поверхностному на-
блюдателю триумфом численности, между тем как в сущности
оно - бессознательное подчинение посредственностей людям с
высшим развитием. Вот что между прочим говорит Милль:
<управление посредственностей может быть только посредствен-
ным управлением. Ни одно государство, управляемое демократи-
ей или многочисленной аристократией, не могло никогда под-
няться выше посредственности ни в своем политическом поведе-
нии, ни в своих мнениях и обычаях; противоположное могло
быть только там, где народ-правитель позволял одному или
нескольким, одаренным большим талантом и более образован-
ным, чем масса, людям руководить собою, подавать совет>.
Если понимать эти слова буквально, то можно сказать, что то,
что Милль считает исключением, есть правило, так как народ
всегда позволяет руководить собой высокот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
на основании какой невидимой причины, дворник или уличный
точильщик имеют голос равный, предположим, голосу Спенсера?
Дойдя до этого, вопрос, я полагаю, может быть разрешен только
единственным образом: именно: приходится допустить отсутст-
вие логики в законе, который, вопреки тому, что происходит в
жизни, подводит под один уровень две неодинаковые личности.
Но после более глубокого исследования первое впечатление
меняется, и даже очень.
В самом деле, положительно ли достоверно, что если преиму-
щество оказывается большинству, то всегда одерживает верх
образ мыслей и мнение лиц с посредственным интеллектуальным
уровнем, сильных только благодаря численности? Не более ли
достоверно, что только сама данная идея привлекает к себе
большинство голосов, - идея, имеющая, очевидно, в себе боль-
шую привлекательность и родившаяся, следовательно, в голове
великого человека?
Не знаю, удачно ли мои слова выражают мою мысль, но мне
кажется, что с этого пункта можно предусмотреть, на что я ме-
чу, и каковы следствия, которые можно извлечь от приложения
коллективной психологии к конституционному праву.
Бросим взгляд на историю.
В древнее время, когда царила физическая сила, кто был на-
чальником трибы или клана? самый ли слабый?
Попозже, когда к физической силе присоединилась и интел-
лектуальная, управляли ли народом дураки?
Благодаря ли только террору и лицемерию, сильные и энер-
гичные люди управляли массами?
<Нет, это объяснение, - говорит Тард, - очевидно неудовлетво-
рительно. Они были во главе, благодаря внушаемому ими обая-
нию. Примера с гипнотизером достаточно, чтобы понять глубо-
кий смысл этого слова. Гипнотизер не имеет нужды лгать, что-
бы внушить к себе слепое доверие со стороны гипнотизируемого;
ему не нужно устрашать, чтобы достичь пассивного повинове-
ния. Он очаровывает, вот и все. По моему мнению, это значит,
что в гипнотизируемом заключается некоторая потенциальная
сила веры и желаний по отношению ко всевозможным воспоми-
наниям, усыпленным, но не умершим, которые эта сила стре-
мится привести в движение, как воду, поднявшуюся в пруде и не
Деспотизм большинства и коллективная психология
находящую себе выхода, и что, вследствие особых обстоятельств,
один только гипнотизер может открыть ей необходимый выход.
Посмотрим ближе, и всякое обаяние окажется именно таким...
Сколько великих людей, от Рамзеса до Адексомфа, от Алек-
сандра до Магомета, от Магомета до Наполеона, овладели та-
ким образом народным духом' Сколько раз продолжительная
фиксация такой блестящей точки, как человеческий гений или
слава, заставляли впадать в каталепсию целые народы> .
Итак, если посоветоваться с историей, если принять, что сло-
ва Тарда могут быть обобщены и приложены ко всем людям, -
военачальникам, мыслителям, артистам, - управлявшим и уп-
равляющим массой, то можем ли мы сказать, что большинство
само по себе произвольно подняло этих людей на пьедестал сла-
вы? Это, пожалуй, и скажут; но истина будет заключаться в том,
что эти люди сами указали на себя большинству, которое бессоз-
нательно последовало за ними, подобно тому как загипнотизиро-
ванный следует за своим усыпителем.
Оставляя в стороне эти примеры, представляющие только
несколько исключений, мы можем себя спросить, не происходит
ли то, что бывает с гениями, более или менее и со всеми людьми,
превосходящими в чем-либо других? На каком основании закон
внушения теряет здесь все свое могущество?
Легко понять, что нет никакой причины оправдывать это ис-
ключение, так как известно, на основании ежедневных фактов,
что внушение сохраняет бесспорное могущество во всех формах
человеческой деятельности.
Средневековый режим, допускавший, чтобы тот, у кого была
более сильная рука и более смелое сердце, строил свое <соколи-
ное гнездо> на вершине горы, тогда как более смирные собира-
лись в покинутых им хижинах, но подчинялись его власти, -
существует и теперь, хотя обычаи уже и не те. В наше время тот,
у кого более ума, смелости, знания жизни, кто в состоянии вну-
шить другим более доверия, подымается над всеми и увлекает за
собою толпу помимо ее сознания.
В религии, в науке, в политике, в торговых делах, в каких
угодно проявлениях человеческого духа, везде вы видите, что
Тард. Законы подражания. Перевод с фр. Спб. 1893 г.
С. Сигеле <Преступная толпа>
вокруг немногих или даже одного лица образуется целая группа
индивидов. Они образуют церковь, школу, класс, партию и сра- 1
жаются, подобно солдатам, находясь под влиянием (аи^ев^оп)
начальника, лучше других олицетворяющего известное чувство,
известное благо, известную идею.
Таким образом, когда касаясь какого-нибудь вопроса, гово-
рят: большинство - такого-то мнения, то этим указывают на
явление, которое должно быть, собственно говоря, выражено
следующим образом: мнение X. внушено большинству. Это зна- 1
чит, что мнение данного лица (сегодня это - оратор, завтра - 1.
журналист и т. д.), имеет в себе столько силы, что обратило на
себя внимание толпы гораздо больше, чем какое-нибудь другое
"нение.
Деспотизм большинства и коллективная психология
<Иметь только внушенные идеи и считать их самопроизволь-
ными - вот, - говорит Тард, - иллюзия, свойственная сом-
намбулисту и человеку, рассматриваемому, как социальная
единица>.
Возвращаясь теперь к вопросу, заданному себе нами выше,
мы можем ответить нашим оппонентам, что они ошибаются,
думая, будто деспотизм большинства является триумфом пошло-
сти; что неверно, будто мир управляется менее интеллигентны-
ми, находящимися в большом числе, но что, наоборот, те, кото-
рые находятся в очень малом числе, т. е. самые интеллигентные,
и увлекают за собою общество, внушая ему свое желание.
Верховное право большинства кажется поверхностному на-
блюдателю триумфом численности, между тем как в сущности
оно - бессознательное подчинение посредственностей людям с
высшим развитием. Вот что между прочим говорит Милль:
<управление посредственностей может быть только посредствен-
ным управлением. Ни одно государство, управляемое демократи-
ей или многочисленной аристократией, не могло никогда под-
няться выше посредственности ни в своем политическом поведе-
нии, ни в своих мнениях и обычаях; противоположное могло
быть только там, где народ-правитель позволял одному или
нескольким, одаренным большим талантом и более образован-
ным, чем масса, людям руководить собою, подавать совет>.
Если понимать эти слова буквально, то можно сказать, что то,
что Милль считает исключением, есть правило, так как народ
всегда позволяет руководить собой высокот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95