Сигеле <Преступная толпа>
энергии. К несчастью, это бывает очень редко, а если и случает-
ся, то причина этого не зависит от какого-либо внешнего влия-
ния, которое внезапно побеждает и укрощает толпу, но заключает-
ся в свойствах, присущих самой толпе.
Во время великой революции 1793 года и мелкого мятежа
1750 года мотивы, вследствие которых толпа ажитировалась,
были неодинаковы, но в психологическом отношении их можно
считать сходными.
Я даже полагаю, что мнение народа, будто у него крадут де-
тей для жестокой прихоти короля, гораздо легче толкало его к
преступлению, чем абстрактная идея политической реформы,
как бы последняя ни была желательна. Итак, внешний возбуди-
тель, толкавший обе толпы к преступлению, был один и тот же в
обоих случаях; но результаты были неодинаковы. Почему же? -
Потому, что обе толпы антропологически были отличны друг от
дружки. Это - единственный ответ, который может быть дан
логически.
Скопища, загромождавшие парижские улицы в 1793 г., со-
стояли по большей части из людей, готовых на всевозможные
излишества; они состояли еще из сумасшедших и всякого рода
выродков, очень легко возбуждаемых, которых, благодаря пси-
хической слабости, можно было очень легко увлечь на все край-
ности. Между тем, толпа, принимавшая участие в мятеже 1750
года, состояла исключительно из простонародья, рабочих, отцов
и матерей, боявшихся за жизнь своих детей...
Эта толпа, сделавшаяся мятежной, благодаря весьма серьез-
ному мотиву, и выведенная из себя, могла бы, под влиянием чис-
ленности, дойти до преступлений. Но она внезапно успокоилась,
видя доверие и храбрость офицера, и испугалась низкого, чуть-
чуть было ею не совершенного преступления.
Такое осмысленное поведение, какое мы видели у толпы, имеет
место и по отношению к отдельному лицу, именно у преступника
в состоянии аффекта. Его гнев исчезает, и оружие вываливается
у него из рук, если вы предстанете перед ним беззащитными или
каким-нибудь другим способом сумеете успокоить его и привести
в нормальное состояние; и это потому, что преступление, которое
он собирался совершить, было следствием минутного умопоме-
шательства; когда оно прошло, у него не хватило духа совер-
шить насилие: он более не в состоянии его сделать.
Преступления толпы
Эта способность опомниться, которая невозможна у прирож-
денного преступника, тем паче невозможна у толпы, содержащей
настоящих преступников и достигшей высшей степени безумия.
Думать, будто ее можно укротить спокойствием и энергией, со-
вершенно то же, что полагать, будто можно укротить спокойст-
вием и энергией убийцу, нападающего на вас ночью среди доро-
ги, или буйного сумасшедшего, который вам угрожает. Сентябрьс-
кие убийцы 1793 г. в Париже <не были в состоянии удержаться>
от насилия, сказал историк, и героически-спокойное поведение
их жертв не могло уменьшить их жажды крови. Нет сомнений,
что до такого состояния их довело опьянение этими ужасными
минутами; но, кроме того, быть палачами заставляла этих людей
их физиологическая и психологическая организация.
Мне пришли на память два новых случая, могущие служить
неопровержимым доказательством только что сказанного: два
случая, тождественные по своим причинам, но противоположные
по результатам: первый, имевший место во время стачек в Деказ-
виле в 1886 г., второй - римские события 8-го февраля 1889 г.
26-го января 1886 г. рабочие в Деказвильских копях решили
приостановить работы.
Предводительствуемые Беделем, приглашенным ими старым
рудокопом, они отправились искать инженера Ватрена, главного
директора копей, заставили его выйти из канцелярии и с кри-
ками потащили в мэрию. Там рабочие изложили программу сво-
их требований.
Первым условием была - немедленная отставка Ватрена. По-
следний отказался исполнить это требование, считая своей пря-
мой обязанностью оставаться на своем посту. Когда он вышел из
мэрии, 1800 забастовавших рабочих встретили его криками, пред-
вещавшими недоброе.
Тогда Ватрен скрывается в ближайшем доме и подымается во
второй этаж. Толпа начинает кидать в оконные стекла камнями;
к стене приставляется лестница, по которой подымается несколь-
ко рабочих. Другие, сорвав дверь, врываются в дом, подобно бе-
шеному потоку, прорвавшему плотину. Впереди их - рудокоп с
веревкой в руке. Ватрен, слыша, что толпа уже поднимается,
храбро, с не покидавшим его во весь тот день хладнокровием,
открывает дверь комнаты и появляется один среди нападающих.
Этот спокойный и энергичный поступок должен бы, по Лакретелю,
С. Сигеле <Преступная толпа>
усмирить толпу; но, к несчастью, в этом случае толпа не состоя-
ла из таких, которые могли бы раскаяться и разойтись.
Бедель ударом палки обнажает у Ватрена лобную кость; ин-
женер Шабу тщетно старается защитить Ватрена: другой рабо-
чий, Бассинэ, пускает ему в голову комнатную дверь. Тогда де-
казвильский мэр умоляет Ватрена уступить и подписать отстав-
ку. Последний, почти потеряв сознание и ничего не видя от
натекшей ему на глаза крови, позволяет увлечь себя к столу, где
и приготовляется писать. Мэр подбегает к окну и, надеясь успо-
коить толпу, объявляет, что Ватрен подписывает отставку.
Ответом на его слова был бешеный крик: <Не нужна нам его
отставка; давай сюда его шкуру!>
Ватрен был схвачен тремя рудокопами, которые поднесли его
к окну и выбросили головой вниз на улицу. Упав на мостовую,
он раскроил себе череп. Толпа тотчас окружила его, стала топ-
тать ногами, рвать с него одежду, рвать волосы... наконец удалось
вырвать умирающего из рук этих диких зверей и перенести в гос-
питаль. К полночи Ватрен был мертв. Кто же были его убийцами?
Честные ли работники, ведшие до сих пор образцовую жизнь и
обращенные внезапно в жестоких злодеев, благодаря неизвест-
ному и могущественному влиянию численности? Вот кто был в
числе убийц: Грантер, рабочий с весьма дурной репутацией: <со-
виная голова, дрянной малый, колотивший нещадно свою же-
ну>; Шапсаль, трижды приговоренный к наказанию за нанесе-
ние побоев и ран и один раз - за воровство; Блан, обвинявший-
ся тоже в нанесении побоев и ран; <плоская голова, с челюстями
хищного зверя>; Луи Бедель, один раз присужденный к наказа-
нию за воровство и дважды за нанесение побоев и ран. Послед-
ний предлагал даже <убить кого угодно за 50 франков>; он хотел
образовать шайку <для грабежа по деревням>. Едва он успел
совершить свое преступление, как отправился в кофейню играть
в карты.
Все это - субъекты, имевшие в самих себе причину совершен-
ных ими крайностей, которым народное возбуждение дало толь-
ко возможность развернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
энергии. К несчастью, это бывает очень редко, а если и случает-
ся, то причина этого не зависит от какого-либо внешнего влия-
ния, которое внезапно побеждает и укрощает толпу, но заключает-
ся в свойствах, присущих самой толпе.
Во время великой революции 1793 года и мелкого мятежа
1750 года мотивы, вследствие которых толпа ажитировалась,
были неодинаковы, но в психологическом отношении их можно
считать сходными.
Я даже полагаю, что мнение народа, будто у него крадут де-
тей для жестокой прихоти короля, гораздо легче толкало его к
преступлению, чем абстрактная идея политической реформы,
как бы последняя ни была желательна. Итак, внешний возбуди-
тель, толкавший обе толпы к преступлению, был один и тот же в
обоих случаях; но результаты были неодинаковы. Почему же? -
Потому, что обе толпы антропологически были отличны друг от
дружки. Это - единственный ответ, который может быть дан
логически.
Скопища, загромождавшие парижские улицы в 1793 г., со-
стояли по большей части из людей, готовых на всевозможные
излишества; они состояли еще из сумасшедших и всякого рода
выродков, очень легко возбуждаемых, которых, благодаря пси-
хической слабости, можно было очень легко увлечь на все край-
ности. Между тем, толпа, принимавшая участие в мятеже 1750
года, состояла исключительно из простонародья, рабочих, отцов
и матерей, боявшихся за жизнь своих детей...
Эта толпа, сделавшаяся мятежной, благодаря весьма серьез-
ному мотиву, и выведенная из себя, могла бы, под влиянием чис-
ленности, дойти до преступлений. Но она внезапно успокоилась,
видя доверие и храбрость офицера, и испугалась низкого, чуть-
чуть было ею не совершенного преступления.
Такое осмысленное поведение, какое мы видели у толпы, имеет
место и по отношению к отдельному лицу, именно у преступника
в состоянии аффекта. Его гнев исчезает, и оружие вываливается
у него из рук, если вы предстанете перед ним беззащитными или
каким-нибудь другим способом сумеете успокоить его и привести
в нормальное состояние; и это потому, что преступление, которое
он собирался совершить, было следствием минутного умопоме-
шательства; когда оно прошло, у него не хватило духа совер-
шить насилие: он более не в состоянии его сделать.
Преступления толпы
Эта способность опомниться, которая невозможна у прирож-
денного преступника, тем паче невозможна у толпы, содержащей
настоящих преступников и достигшей высшей степени безумия.
Думать, будто ее можно укротить спокойствием и энергией, со-
вершенно то же, что полагать, будто можно укротить спокойст-
вием и энергией убийцу, нападающего на вас ночью среди доро-
ги, или буйного сумасшедшего, который вам угрожает. Сентябрьс-
кие убийцы 1793 г. в Париже <не были в состоянии удержаться>
от насилия, сказал историк, и героически-спокойное поведение
их жертв не могло уменьшить их жажды крови. Нет сомнений,
что до такого состояния их довело опьянение этими ужасными
минутами; но, кроме того, быть палачами заставляла этих людей
их физиологическая и психологическая организация.
Мне пришли на память два новых случая, могущие служить
неопровержимым доказательством только что сказанного: два
случая, тождественные по своим причинам, но противоположные
по результатам: первый, имевший место во время стачек в Деказ-
виле в 1886 г., второй - римские события 8-го февраля 1889 г.
26-го января 1886 г. рабочие в Деказвильских копях решили
приостановить работы.
Предводительствуемые Беделем, приглашенным ими старым
рудокопом, они отправились искать инженера Ватрена, главного
директора копей, заставили его выйти из канцелярии и с кри-
ками потащили в мэрию. Там рабочие изложили программу сво-
их требований.
Первым условием была - немедленная отставка Ватрена. По-
следний отказался исполнить это требование, считая своей пря-
мой обязанностью оставаться на своем посту. Когда он вышел из
мэрии, 1800 забастовавших рабочих встретили его криками, пред-
вещавшими недоброе.
Тогда Ватрен скрывается в ближайшем доме и подымается во
второй этаж. Толпа начинает кидать в оконные стекла камнями;
к стене приставляется лестница, по которой подымается несколь-
ко рабочих. Другие, сорвав дверь, врываются в дом, подобно бе-
шеному потоку, прорвавшему плотину. Впереди их - рудокоп с
веревкой в руке. Ватрен, слыша, что толпа уже поднимается,
храбро, с не покидавшим его во весь тот день хладнокровием,
открывает дверь комнаты и появляется один среди нападающих.
Этот спокойный и энергичный поступок должен бы, по Лакретелю,
С. Сигеле <Преступная толпа>
усмирить толпу; но, к несчастью, в этом случае толпа не состоя-
ла из таких, которые могли бы раскаяться и разойтись.
Бедель ударом палки обнажает у Ватрена лобную кость; ин-
женер Шабу тщетно старается защитить Ватрена: другой рабо-
чий, Бассинэ, пускает ему в голову комнатную дверь. Тогда де-
казвильский мэр умоляет Ватрена уступить и подписать отстав-
ку. Последний, почти потеряв сознание и ничего не видя от
натекшей ему на глаза крови, позволяет увлечь себя к столу, где
и приготовляется писать. Мэр подбегает к окну и, надеясь успо-
коить толпу, объявляет, что Ватрен подписывает отставку.
Ответом на его слова был бешеный крик: <Не нужна нам его
отставка; давай сюда его шкуру!>
Ватрен был схвачен тремя рудокопами, которые поднесли его
к окну и выбросили головой вниз на улицу. Упав на мостовую,
он раскроил себе череп. Толпа тотчас окружила его, стала топ-
тать ногами, рвать с него одежду, рвать волосы... наконец удалось
вырвать умирающего из рук этих диких зверей и перенести в гос-
питаль. К полночи Ватрен был мертв. Кто же были его убийцами?
Честные ли работники, ведшие до сих пор образцовую жизнь и
обращенные внезапно в жестоких злодеев, благодаря неизвест-
ному и могущественному влиянию численности? Вот кто был в
числе убийц: Грантер, рабочий с весьма дурной репутацией: <со-
виная голова, дрянной малый, колотивший нещадно свою же-
ну>; Шапсаль, трижды приговоренный к наказанию за нанесе-
ние побоев и ран и один раз - за воровство; Блан, обвинявший-
ся тоже в нанесении побоев и ран; <плоская голова, с челюстями
хищного зверя>; Луи Бедель, один раз присужденный к наказа-
нию за воровство и дважды за нанесение побоев и ран. Послед-
ний предлагал даже <убить кого угодно за 50 франков>; он хотел
образовать шайку <для грабежа по деревням>. Едва он успел
совершить свое преступление, как отправился в кофейню играть
в карты.
Все это - субъекты, имевшие в самих себе причину совершен-
ных ими крайностей, которым народное возбуждение дало толь-
ко возможность развернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95