ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Один спрашивал, почему не приходит почта, другой хотел знать, какова теперь в Австрии цена на скот, третий спрашивал, жив ли его знакомый в таком-то городе, а один, пробившись к графине, взял под козырёк и сказал:
– Разрешите узнать, мой брат лежит ещё в Вене в госпитале?
А когда графиня сказала, что она об этом ничего не может знать, он презрительно посмотрел на неё и, уходя, ворчал:
– Сама от Красного креста, а ничего не знает. На кой же черт она сюда приехала, если не знает, жив ли мой Франтишек!
Старушку так засыпали вопросами, что баронесса решила прийти к ней на помощь. Она отняла платок от губ и тоже стала отвечать на вопросы пленных, щедро осыпая их улыбками и блеском своих зубов. Как только она начала говорить, Гудечек, словно загипнотизированный, слез с нар и стал к ней пробираться. Его место занял пискун, поставивший сзади себя свои бутылки, и, заметив, что все внизу заняты разговорами, он открыл их, насыпал в горсть собранных клопов и стал сдувать их с ладони обеим дамам за воротники.
– Пусть и им кое-что достанется! Войну ведь обязаны вести все, и все слои населения обязаны принимать в ней участие. Ага, а здорово это у меня выходит! – говорил он, видя, как клопы залезают в мех. – Нужно им добавить, чтобы и на их долю пришлось то, что полагается.
Он снова набрал полную горсть вшей и, сдунув их, с интересом смотрел, как они на лету расправляют ноги, чтобы при падении уцепиться за что-нибудь.
Наконец старая дама открыла свою сумку, вынула пачку с трехрублевками и, подымая их над головой, крикнула:
– Будьте сдоровы, сольдаты! Мы идём дальше к фашим камрадам. Сольдаты, каждому по одной, снайте, что Афстрий фас не сабывать! – Она раздавала рубли правой рукой, подставляя её одновременно для поцелуя: – На сигареты, сольдаты, на хлебы!
И завшивевшие армейцы брали у графини кредитки, взволнованные, как дети, и вытирали об её руку капельки соплей, свисавших с носа. Баронесса, взяв из её сумки другую пачку, тоже помогала ей раздавать деньги толпившимся возле неё солдатам. Так она раздала несколько трехрублевок, как вдруг один человек, которому она подала бумажку, упал черёд ней на колени и, взяв её обе руки в свои, начал их целовать, бормоча что-то, как сумасшедший.
– У вас несчастье? Вы соскучились? – спросила баронесса, подавая ему вторую трехрублевку.
Но он, не принимая её, продолжал стоять на коленях и смотрел в лицо баронессы отчаянным, неподвижным взглядом. Потом он снова взял её за руки и прижал к своим горячим, растрескавшимся губам.
– Ну что вы хотите, скажите, что с вами? – спрашивала она с испугом, но солдат вместо ответа обнял руками её ноги и начал целовать кусок юбки, выглядывавший из-под шубы, не переставая смотреть ей в глаза.
И по этому взгляду баронесса сразу поняла все. Это был взгляд голодного мужчины, который просил о насыщении; об этом также говорила его рука, которая гладила её по икрам, подымаясь вверх. Она издала придушенный, изумлённый возглас, в котором выразились недоумение и отвращение, и оттолкнула его обеими руками от себя.
– Гудечек, брось её! – закричал Швейк, спускаясь вниз с нар. А после, отводя расстроившегося и поглупевшего от близости женщины человека на –нары, он принялся его уговаривать: – Ах ты осел, и что это тебе пришло в голову обнимать её здесь! Уж не думал ли ты, старый развратник, делать ей здесь бесстыдное предложение. Посмотрите-ка на него! Он захотел подстрелить такую высокую птицу! Братец, такие серны только для лейтенантов и выше.
Он уложил пленного, плакавшего, как дитя, на нары и вернулся назад. Возле дам уже стоял штаб полковника Клагена, и старая аристократка, раздавая ещё деньги, спросила наконец, у кого какая жалоба. Начальник и сам обратился к пленным, предлагая заявить, кто чем недоволен. Выяснилось, что существует недовольство по поводу плохого качества хлеба, в котором встречается сор и много отрубей. Баронесса взяла в руки поданную порцию хлеба, отломила крошку и положила в рот; графиня тоже. От них хлеб перешёл к доктору Митрофану Ивановичу Маркову, прославившемуся среди пленных своим лечением глицерином. Взяв в руки хлеб, он разразился целой лекцией:
– С гастрономической точки зрения в этом хлебе, который мы здесь видим, можно найти недостатки, но с медицинской точки зрения что-либо возразить против него нельзя, потому что питательных свойств в нем для организма совершенно достаточно в этом хлебе, несмотря на то что он такой чёрный…
– Его не жрёт даже и свинья, – заметил Швейк вполголоса.
– …достаточно находится витаминов, белковых веществ и углеводов, необходимых для питания тела, – продолжал доктор, держа перед собой хлеб, словно размышляющий Гамлет – череп. – Милостивые государи и государыни! Нашей медицинской наукой абсолютно точно выяснено, что для питания человека в течение двадцати четырех часов вполне достаточно восемьдесят граммов белков, сто граммов жира, триста граммов углеводов. Весьма занятно, что для поддержания силы человека вполне достаточен и хлеб, в котором находится около половины, вернее, сорок пять процентов сосновых опилок. Такой хлеб завели в Германии, и если до нас дойдёт голос науки и на него обратят соответствующее внимание наши власть имущие, то наша победа обеспечена, так как богатства сосновых лесов в России и Сибири неисчерпаемы, и пропитание населения, таким образом, будет обеспечено на долгие годы.
Доктор кончил свою речь, подавая хлеб Швейку. Тот взял его и, беря под козырёк, вежливо улыбнулся:
– Осмеливаюсь заметить, что это так. Ведь, собственно, никто не знает, отчего можно потолстеть. Вот я, господин доктор и господин полковник, знал одного Любинку из Водерад. У него был мальчик Ферда, ему было около пяти лет, и вот этот мальчик одно время ничего не ел, а сам так и цвёл, такой был здоровый! Он все время вертелся возле будки, где жила сука, а у той были щенята. И вот раз жена Любинки варит себе ромашку – у неё часто пучило живот – и говорит: «Старик, дай мне сахару, мне вставать не хочется, а то отвар у меня очень горький». А этот Ферда услышал слова матери и говорит: «Маменька, если бы ты пошла пососать нашу суку, у неё молоко такое сладкое!»
Швейк победоносно посмотрел на свою благородную аудиторию, которая в его речи понимала только то, что речь идёт о молоке. Чувствуя себя гордым оттого, что может подтвердить научную теорию о питании людей, он продолжал сладким голосом:
– Или как вот пан Маршалек из Яновиц, который хотел построить у себя ферму для разводки поросят. Он был образованным человеком, окончил агрономическую академию и говорил, что в наше время без науки – никуда. Он, например, глядя, как поросята жрут молоко, кашу и картошку, говорил: «В этой болтушке питательных веществ ровно столько, сколько их находится в половине яйца;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99