Но теперь козлиное отродье сдохло, теперь есть мы.
Дел подождала, пока я вынул ногу из стремени, чтобы сесть самой.
– Мы?
– За нами идет толпа людей с полным отсутствием воображения, а ты собираешься терять время, собирая кусочки разбитого стекла?
Дел изобразила улыбку.
– Я подумала, что тебе захочется иметь что-то на память о магии, которую ты вызвал прошлой ночью. Но зря я все это сказала.
Дел вставила ногу в стремя и я наклонился направо, чтобы, пока Дел влезает, седло не съехало. Когда она устроилась за моей спиной, разобравшись с ногами, сумками и перевязью, я повернул жеребца на Юг.
– Это вечная женская проблема. Вы чересчур сентиментальны.
– Одарены воображением, – тихо поправила она, – и множеством других качеств.
– Я за это выпью, – я подобрал повод и сжал колени. – Пошли, старина… нам еще далеко ехать.
Но «далеко» оказалось гораздо дальше, чем ожидалось. И в другом направлении. Но это было потом.
А пока я мог только ругаться.
Было уже за полдень. Солнце не сильно припекало, но и прохладным день назвать было нельзя; прохлада это когда намного холоднее. Пока было что-то среднее, но чем дальше мы будем забираться на Юг, тем жарче будут дни, и от ожидания этого пекла воздух казался теплее, чем был на самом деле.
Солнце согревало песок. Под бурнусом и хитоном пот стекал по моему телу и жег расчесанную за ночь кожу.
Дел стерла капли с верхней губы. Толстая коса, перекинутая через плечо, вяло покачивалась.
– А дома было прохладнее.
Я не потрудился ответить на это глупое, хотя и верное замечание; Дел обычно глупости не говорит, но такое с каждым может случится. Я мог бы напомнить ей, что упомянутый ею «дом» вовсе не был домом для меня, потому что я, как бы там ни было, был Южанином; к тому же этот «дом» и для нее больше не был домом, поскольку ее оттуда изгнали. Все это Дел знала не хуже меня, но об этом не подумала, может потому что ей было жарко, а может потому что она так и не осознала, что пути назад для нее нет.
Сначала я хотел сказать это вслух, но потом передумал и только тихо выругался. Толку от чего было не больше, чем от замечания Дел, но почувствовал я себя лучше.
Ненадолго.
И ненамного.
Я стоял около знака: скрепленная глиной пирамида из девяти пестрых, серо-зеленых камней, грубо обтесанных, чтобы лежали плотнее. На верхнем камне были выбиты стрелы, уходящие от центра в четырех направлениях света, и знакомый благословляющий (или благословенный, в зависимости от полноты ваших фляг) знак воды: грубое изображение слезы, часто изъеденное ветром, песком и временем, но от этого не менее выразительное. Подобные пирамиды усеивали весь Юг, отмечая места, где можно было пополнить запас воды.
В нашем случае знак врал.
– Ну? – спросила Дел.
Я выдохнул с усталостью и отвращением.
– Здесь была Пенджа.
Она немного подождала.
– И что?
– И она засыпала колодец. Видишь, как здесь ровно? Как утрамбован песок? – я провел сандалией по светлой поверхности, пыль взлетела, а на песке не осталось ни следа. – Видишь как плотно лежит? Самум пронесся уже давно, песок успел отвердеть… а значит не стоит и пытаться раскопать воду, – я помолчал. – Даже если бы нам было чем копать.
– Но… – Дел махнула рукой, – в десяти шагах отсюда земля, трава, растения. Если попробовать там?
– Это КОЛОДЕЦ, баска, а не подземное течение. Колодец это дырка в земле, – я выразительно ткнул пальцем. – Прямо вниз, как клинок меча… и больше ничего. Здесь не может быть воды.
– Тогда откуда здесь вообще колодец?
– Танзирам и караванщикам пришлось приказать выкопать их на торговых путях. Колодцев много, но многие уже высохли. Просто нужно знать, где какие.
Дел задумчиво кивнула.
– Но мы не так далеко зашли на Юг, чтобы столкнуться с Пенджей. Еще рано, – она нахмурилась. – Или нет?
– Обычно я бы сказал рано; Пенджа должна быть в нескольких днях пути в ту сторону, – я махнул рукой вперед. – Но Пенджа есть Пенджа. Она идет куда захочет и законов для нее нет, – я равнодушно пожал плечами. – Пустыня непредсказуема, в ней все меняется в зависимости от погоды. И границы все время передвигаются.
Дел внимательно посмотрела на уплотнившийся песок, полный сверкающих кристаллов Пенджи.
– Значит нужно идти дальше.
Я кивнул.
– Придется. Пока у нас нет проблем… до вечера воды хватит, но к утру ее нужно достать. Дай подумать… – мысленно я представил карту, с которой не расставался много лет. Если не изучить знаки, не запомнить расположение колодцев и оазисов, легко можно погибнуть.
И даже изучив их, все равно можно погибнуть.
– Ну? – наконец не выдержала она.
Я прищурился на восток.
– Туда ближе всего. Если он все еще там. Всякое бывает… но делать нечего, надо идти и надеяться на лучшее.
Дел, сидя на спине жеребца, взвесила фляги. Вода в них еще плескалась.
– Нужно экономить для жеребца, – тихо сказала она.
– Поскольку он один несет двоих, – согласился я, подошел к жеребцу и взял повод. – Слезай, баска. Пройдемся немного. Пусть старик отдохнет.
Отблеск уходящего за горизонт оранжевого солнца зловеще играл на медных украшениях, пришитых к оголовью уздечки жеребца, на металлических застежках – и на клинках. Они были еще далеко от нас, но мне расстояние показалось пугающе небольшим.
– Ну нет, – простонал я, заставляя жеребца остановиться.
Дел, ссутулившаяся позади меня, встрепенулась.
– В чем дело?
– Компания в оазисе.
– Мы туда едем? В оазис? – она наклонилась вбок, пытаясь хоть что-то разглядеть за моим телом. Жеребец расставил ноги, чтобы не упасть от неожиданного груза сбоку. – Тигр, но не могут же ВСЕ на Юге искать нас!
– Может не могут. А может и могут, – я нахмурился и обернулся. – Сядь прямо или упадем втроем. Бедный старик устал.
Дел выпрямилась и начала выпутывая ноги из паутины ремней, сумок и фляг, чтобы слезть.
– Он не старик, он лошадь. Он рожден для такой работы. Знаешь, судя по тому, что ты все время говоришь с ним – и о нем – как будто он человек, я начинаю думать, что ты сентиментален.
– Он не рожден таскать двух здоровяков вроде нас. Ему и одного более чем достаточно, но к одному он привык, – я вглядывался в оазис. Тонкая струйка дыма поднималась в воздух и растворялась в закате. Может на костре готовили ужин, а может он нужен был для другого.
– Я не могу разглядеть, сколько их там и кто они. Может это караван или племя…
– …или танцоры мечей, нанятые убить нас? – Дел поправила перевязь, посвободнее расправляя складки бурнуса. – И почему это «здоровяки»? На Севере нас не назвали бы высокими.
Дел была права. По Северным меркам я был средним, что с непривычки меня раздражало. На Юге я казался гигантом, на целую голову выше большинства Южан. Я возвышался над женщинами и привык пригибаться в низких дверях и в домах, чтобы не тереться головой о потолки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Дел подождала, пока я вынул ногу из стремени, чтобы сесть самой.
– Мы?
– За нами идет толпа людей с полным отсутствием воображения, а ты собираешься терять время, собирая кусочки разбитого стекла?
Дел изобразила улыбку.
– Я подумала, что тебе захочется иметь что-то на память о магии, которую ты вызвал прошлой ночью. Но зря я все это сказала.
Дел вставила ногу в стремя и я наклонился направо, чтобы, пока Дел влезает, седло не съехало. Когда она устроилась за моей спиной, разобравшись с ногами, сумками и перевязью, я повернул жеребца на Юг.
– Это вечная женская проблема. Вы чересчур сентиментальны.
– Одарены воображением, – тихо поправила она, – и множеством других качеств.
– Я за это выпью, – я подобрал повод и сжал колени. – Пошли, старина… нам еще далеко ехать.
Но «далеко» оказалось гораздо дальше, чем ожидалось. И в другом направлении. Но это было потом.
А пока я мог только ругаться.
Было уже за полдень. Солнце не сильно припекало, но и прохладным день назвать было нельзя; прохлада это когда намного холоднее. Пока было что-то среднее, но чем дальше мы будем забираться на Юг, тем жарче будут дни, и от ожидания этого пекла воздух казался теплее, чем был на самом деле.
Солнце согревало песок. Под бурнусом и хитоном пот стекал по моему телу и жег расчесанную за ночь кожу.
Дел стерла капли с верхней губы. Толстая коса, перекинутая через плечо, вяло покачивалась.
– А дома было прохладнее.
Я не потрудился ответить на это глупое, хотя и верное замечание; Дел обычно глупости не говорит, но такое с каждым может случится. Я мог бы напомнить ей, что упомянутый ею «дом» вовсе не был домом для меня, потому что я, как бы там ни было, был Южанином; к тому же этот «дом» и для нее больше не был домом, поскольку ее оттуда изгнали. Все это Дел знала не хуже меня, но об этом не подумала, может потому что ей было жарко, а может потому что она так и не осознала, что пути назад для нее нет.
Сначала я хотел сказать это вслух, но потом передумал и только тихо выругался. Толку от чего было не больше, чем от замечания Дел, но почувствовал я себя лучше.
Ненадолго.
И ненамного.
Я стоял около знака: скрепленная глиной пирамида из девяти пестрых, серо-зеленых камней, грубо обтесанных, чтобы лежали плотнее. На верхнем камне были выбиты стрелы, уходящие от центра в четырех направлениях света, и знакомый благословляющий (или благословенный, в зависимости от полноты ваших фляг) знак воды: грубое изображение слезы, часто изъеденное ветром, песком и временем, но от этого не менее выразительное. Подобные пирамиды усеивали весь Юг, отмечая места, где можно было пополнить запас воды.
В нашем случае знак врал.
– Ну? – спросила Дел.
Я выдохнул с усталостью и отвращением.
– Здесь была Пенджа.
Она немного подождала.
– И что?
– И она засыпала колодец. Видишь, как здесь ровно? Как утрамбован песок? – я провел сандалией по светлой поверхности, пыль взлетела, а на песке не осталось ни следа. – Видишь как плотно лежит? Самум пронесся уже давно, песок успел отвердеть… а значит не стоит и пытаться раскопать воду, – я помолчал. – Даже если бы нам было чем копать.
– Но… – Дел махнула рукой, – в десяти шагах отсюда земля, трава, растения. Если попробовать там?
– Это КОЛОДЕЦ, баска, а не подземное течение. Колодец это дырка в земле, – я выразительно ткнул пальцем. – Прямо вниз, как клинок меча… и больше ничего. Здесь не может быть воды.
– Тогда откуда здесь вообще колодец?
– Танзирам и караванщикам пришлось приказать выкопать их на торговых путях. Колодцев много, но многие уже высохли. Просто нужно знать, где какие.
Дел задумчиво кивнула.
– Но мы не так далеко зашли на Юг, чтобы столкнуться с Пенджей. Еще рано, – она нахмурилась. – Или нет?
– Обычно я бы сказал рано; Пенджа должна быть в нескольких днях пути в ту сторону, – я махнул рукой вперед. – Но Пенджа есть Пенджа. Она идет куда захочет и законов для нее нет, – я равнодушно пожал плечами. – Пустыня непредсказуема, в ней все меняется в зависимости от погоды. И границы все время передвигаются.
Дел внимательно посмотрела на уплотнившийся песок, полный сверкающих кристаллов Пенджи.
– Значит нужно идти дальше.
Я кивнул.
– Придется. Пока у нас нет проблем… до вечера воды хватит, но к утру ее нужно достать. Дай подумать… – мысленно я представил карту, с которой не расставался много лет. Если не изучить знаки, не запомнить расположение колодцев и оазисов, легко можно погибнуть.
И даже изучив их, все равно можно погибнуть.
– Ну? – наконец не выдержала она.
Я прищурился на восток.
– Туда ближе всего. Если он все еще там. Всякое бывает… но делать нечего, надо идти и надеяться на лучшее.
Дел, сидя на спине жеребца, взвесила фляги. Вода в них еще плескалась.
– Нужно экономить для жеребца, – тихо сказала она.
– Поскольку он один несет двоих, – согласился я, подошел к жеребцу и взял повод. – Слезай, баска. Пройдемся немного. Пусть старик отдохнет.
Отблеск уходящего за горизонт оранжевого солнца зловеще играл на медных украшениях, пришитых к оголовью уздечки жеребца, на металлических застежках – и на клинках. Они были еще далеко от нас, но мне расстояние показалось пугающе небольшим.
– Ну нет, – простонал я, заставляя жеребца остановиться.
Дел, ссутулившаяся позади меня, встрепенулась.
– В чем дело?
– Компания в оазисе.
– Мы туда едем? В оазис? – она наклонилась вбок, пытаясь хоть что-то разглядеть за моим телом. Жеребец расставил ноги, чтобы не упасть от неожиданного груза сбоку. – Тигр, но не могут же ВСЕ на Юге искать нас!
– Может не могут. А может и могут, – я нахмурился и обернулся. – Сядь прямо или упадем втроем. Бедный старик устал.
Дел выпрямилась и начала выпутывая ноги из паутины ремней, сумок и фляг, чтобы слезть.
– Он не старик, он лошадь. Он рожден для такой работы. Знаешь, судя по тому, что ты все время говоришь с ним – и о нем – как будто он человек, я начинаю думать, что ты сентиментален.
– Он не рожден таскать двух здоровяков вроде нас. Ему и одного более чем достаточно, но к одному он привык, – я вглядывался в оазис. Тонкая струйка дыма поднималась в воздух и растворялась в закате. Может на костре готовили ужин, а может он нужен был для другого.
– Я не могу разглядеть, сколько их там и кто они. Может это караван или племя…
– …или танцоры мечей, нанятые убить нас? – Дел поправила перевязь, посвободнее расправляя складки бурнуса. – И почему это «здоровяки»? На Севере нас не назвали бы высокими.
Дел была права. По Северным меркам я был средним, что с непривычки меня раздражало. На Юге я казался гигантом, на целую голову выше большинства Южан. Я возвышался над женщинами и привык пригибаться в низких дверях и в домах, чтобы не тереться головой о потолки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97