Ты скажешь, что больше мне нельзя пить ни глотка, и будешь права. Ты скажешь, что за ночь я отдохну и утром все будет восприниматься легче, и будешь права, – я посмотрел ей в глаза поверх неровного края чашки. – Ты когда-нибудь ошибаешься?
Дел отвлеклась от стола.
– Я ошиблась, предложив твои услуги Стаал-Уста.
Мне стало лучше.
– Это точно.
– И какое-то время я ошибалась в тебе, – она мрачно посмотрела на чашку, но ничего не сказала об акиви, от которого я только озлобился. Это я и сам понимал. – При нашей первой встрече ты мне очень не понравился. И, кстати, заслуженно. Тогда ты точно соответствовал моим представлениям о тебе: типичный Южанин, – она улыбнулась. – Но постепенно ты изменился в лучшую сторону. Сейчас ты уже вполне сносный.
– Спасибо.
– Ну да, – она снова осмотрелась. – Если в ближайшие несколько минут кузен Акбара так и не появится, воду я возьму сама. И бесплатно.
Это была пустая угроза. Дел оставила бы деньги.
– Вот, выпей, – я протянул ей чашку. – Хотя бы промой горло.
– Я не хочу.
– Ты когда-нибудь пробовала?
– Однажды.
– Всю чашку? Или только глоток?
– Глотка было достаточно.
– Я тебе тоже сначала не понравился. Ты сама это только что признала.
Дел вздохнула, устало потирая плечо.
– Сиди и пей, если хочешь… Я лучше соберу фляги и пойду за водой.
Я махнул рукой.
– В центре рыночной площади большой колодец. Это в той стороне, там тебе продадут воду.
– Три медные монеты за чашку? – Дел поднялась, ногой запихнув табуретку обратно под стол. – А сколько за флягу?
Я задумался.
– Не знаю. Цены постоянно меняются. Все зависит от твоего умения торговаться, – я осмотрел ее: высокая, гибкая, красивая. И очень опасная.
– Если найдешь правильный подход, сможешь сэкономить несколько монет.
– Может быть, – сухо сказала она. – Но по-моему топить свое достоинство ради скидки в несколько медных монет не стоит.
Дел повернулась к двери, а я наполнил рот акиви. Потому что ответить мне было нечего.
Закат. И ни свечей, ни ламп, ни факелов, потому что за них пришлось бы платить. Но пока они были и не нужны: солнце опускалось за горизонт и небо из оранжевого превращалось в розовое, потом в пурпурное, а стены кантины приобретали все более глубокий фиолетовый оттенок.
На мое плечо легла прохладная ладонь.
– Пойдем, – мягко сказала Дел. – Пора ложиться спать.
Я оторвал мутный взгляд от тарелки с несъедобной массой, поданной мне под названием тушеное мясо.
– Могу я сначала прикончить ужин?
– Сначала он прикончит тебя.
На второе плечо тоже опустилась ладонь. Она сжалась не по-женски сильно, так что напряженные мускулы почувствовали ее через бурнус, хитон, ремни перевязи и кожу. Это было просто блаженством.
– Поешь утром, когда будешь заниматься клином.
Смутный образ.
– Каким клином?
– Который другим клином вышибают.
А-а. Теперь я понял.
– …боги, баска… только не останавливайся…
– Это? – она старательней начала разминать мне плечи. – Ты напряжен, как нагруженная веревка.
– …аиды… как же хорошо…
– Я оставила наши вещи в невероятно дорогой комнате, которая скорее всего, еще до рассвета обрушится на наши головы. Постель готова. Пойдем спать?
Ее правая рука передвинулась к моей шее, прохладные пальцы разминали ноющие сухожилия, снимая напряженность.
– Вставай, – тихо повторила она.
Я неловко приподнялся и тут же почувствовал, что она поддерживает меня под руку. Я позволил ей помочь мне, чтобы не беспокоить больное колено.
– Я ужасно пьян, баска. Невероятно, кошмарно пьян.
– Я знаю. Вот. Сюда…. пожалуйста не падай. Если ты рухнешь на меня мертвым грузом, я тебя уже не дотащу.
– Мертвый груз, – повторил я. – Как Акбар.
Она ничего не сказала. Просто привела меня в крошечную, невероятно дорогую комнату, которая действительно вполне могла обрушиться на наши головы еще до рассвета, и помогла мне опуститься на постель, пропахшую лошадьми, потом и человеческим телом, остро нуждающимся в мытье.
Я не стал ложиться. Я прислонился к стене и слепо уставился сквозь фиолетовый полумрак заката на светловолосую Северную женщину, стоявшую рядом со мной на коленях. Молча, я неуклюже выбрался из ремней перевязи и отложил в сторону меч в ножнах.
– Он был хорошим другом, – тихо заговорил я. – Когда я ушел от Салсет, Кууми было одним из первых поселений, куда я добрался. Мне было шестнадцать лет, но выглядел я гораздо взрослее. Всю мою жизнь мне внушали, что я чула. Я не знал, как быть свободным.
Дел молчала.
– Я не знал даже как разговаривать с людьми. ЯЗЫК я конечно знал, но я не знал, как с ними говорить. Меня учили молчать и только отвечать на вопросы, – я скривился. – Я добрался до Кууми и прошел по четырем кантинам в надежде найти работу, чтобы достать деньги на еду… Во всех четырех я просто стоял у дверей, молча, надеясь, что кто-то заговорит со мной, потому что я первым заговорить не мог. У Салсет, если я пытался задать кому-то вопрос, меня били… – я плотнее прижался к стене. – Никто со мной не разговаривал. Они только разговаривали ОБО мне – оскорбляли, смеялись, сама понимаешь – но никто не говорил со мной. И я не мог попросить работу. Не мог попросить еду.
Дел сжалась и внимательно смотрела на меня.
– И когда я пришел в эту кантину, уже в пятую, я был уверен, что все повторится. Я не мог понять, почему это происходит, но я смирился. И тогда Акбар заговорил со мной, – я даже слабо улыбнулся, вспоминая эту сцену. – Он спросил меня, не хочу ли я выпить. Я думал, что он говорит о воде и кивнул, да. А вместо воды он принес мне акиви.
Глаза Дел стали совсем яркими.
– Я никогда его раньше не пил. Только воду. Но во рту у меня все пересохло, а я был свободен пить что захочу. Поэтому я выпил ВСЕ. Так быстро, как только смог, – я провел рукой по уставшим, покрасневшим от грязи глазам. – Я почти сразу опьянел. Акбар это заметил, но вместо того, чтобы вышвырнуть меня на улицу, отвел в комнату. Он позволил мне выспаться, – я похлопал рукой по кровати. – Вот в этой самой комнате.
Дел видимо сглотнула комок в горле.
– В каждый мой приезд в Кууми, я останавливался здесь. За полцены. И мог пить сколько угодно акиви, – я вздохнул, разглядывая тонкую крышу из досок и глины, смешанной с сухой пустынной травой. Через щели я видел багровеющую ночь. – Однажды он сказал мне, что у него есть лошадь. Жеребец. Акбар объяснил, что никто не мог усидеть на нем. Он пытался убить каждого, кто залезал в седло. Никто не хотел покупать его. Акбар не мог кормить бесполезную лошадь и предложил мне забрать его, – я криво улыбнулся. – Он сказал, что у меня голова достаточно твердая, чтобы я мог рискнуть завести знакомство с этим тупоголовым, вислоухим гнездом для паразитов.
Дел молчала.
– Он сбрасывал меня четыре раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Дел отвлеклась от стола.
– Я ошиблась, предложив твои услуги Стаал-Уста.
Мне стало лучше.
– Это точно.
– И какое-то время я ошибалась в тебе, – она мрачно посмотрела на чашку, но ничего не сказала об акиви, от которого я только озлобился. Это я и сам понимал. – При нашей первой встрече ты мне очень не понравился. И, кстати, заслуженно. Тогда ты точно соответствовал моим представлениям о тебе: типичный Южанин, – она улыбнулась. – Но постепенно ты изменился в лучшую сторону. Сейчас ты уже вполне сносный.
– Спасибо.
– Ну да, – она снова осмотрелась. – Если в ближайшие несколько минут кузен Акбара так и не появится, воду я возьму сама. И бесплатно.
Это была пустая угроза. Дел оставила бы деньги.
– Вот, выпей, – я протянул ей чашку. – Хотя бы промой горло.
– Я не хочу.
– Ты когда-нибудь пробовала?
– Однажды.
– Всю чашку? Или только глоток?
– Глотка было достаточно.
– Я тебе тоже сначала не понравился. Ты сама это только что признала.
Дел вздохнула, устало потирая плечо.
– Сиди и пей, если хочешь… Я лучше соберу фляги и пойду за водой.
Я махнул рукой.
– В центре рыночной площади большой колодец. Это в той стороне, там тебе продадут воду.
– Три медные монеты за чашку? – Дел поднялась, ногой запихнув табуретку обратно под стол. – А сколько за флягу?
Я задумался.
– Не знаю. Цены постоянно меняются. Все зависит от твоего умения торговаться, – я осмотрел ее: высокая, гибкая, красивая. И очень опасная.
– Если найдешь правильный подход, сможешь сэкономить несколько монет.
– Может быть, – сухо сказала она. – Но по-моему топить свое достоинство ради скидки в несколько медных монет не стоит.
Дел повернулась к двери, а я наполнил рот акиви. Потому что ответить мне было нечего.
Закат. И ни свечей, ни ламп, ни факелов, потому что за них пришлось бы платить. Но пока они были и не нужны: солнце опускалось за горизонт и небо из оранжевого превращалось в розовое, потом в пурпурное, а стены кантины приобретали все более глубокий фиолетовый оттенок.
На мое плечо легла прохладная ладонь.
– Пойдем, – мягко сказала Дел. – Пора ложиться спать.
Я оторвал мутный взгляд от тарелки с несъедобной массой, поданной мне под названием тушеное мясо.
– Могу я сначала прикончить ужин?
– Сначала он прикончит тебя.
На второе плечо тоже опустилась ладонь. Она сжалась не по-женски сильно, так что напряженные мускулы почувствовали ее через бурнус, хитон, ремни перевязи и кожу. Это было просто блаженством.
– Поешь утром, когда будешь заниматься клином.
Смутный образ.
– Каким клином?
– Который другим клином вышибают.
А-а. Теперь я понял.
– …боги, баска… только не останавливайся…
– Это? – она старательней начала разминать мне плечи. – Ты напряжен, как нагруженная веревка.
– …аиды… как же хорошо…
– Я оставила наши вещи в невероятно дорогой комнате, которая скорее всего, еще до рассвета обрушится на наши головы. Постель готова. Пойдем спать?
Ее правая рука передвинулась к моей шее, прохладные пальцы разминали ноющие сухожилия, снимая напряженность.
– Вставай, – тихо повторила она.
Я неловко приподнялся и тут же почувствовал, что она поддерживает меня под руку. Я позволил ей помочь мне, чтобы не беспокоить больное колено.
– Я ужасно пьян, баска. Невероятно, кошмарно пьян.
– Я знаю. Вот. Сюда…. пожалуйста не падай. Если ты рухнешь на меня мертвым грузом, я тебя уже не дотащу.
– Мертвый груз, – повторил я. – Как Акбар.
Она ничего не сказала. Просто привела меня в крошечную, невероятно дорогую комнату, которая действительно вполне могла обрушиться на наши головы еще до рассвета, и помогла мне опуститься на постель, пропахшую лошадьми, потом и человеческим телом, остро нуждающимся в мытье.
Я не стал ложиться. Я прислонился к стене и слепо уставился сквозь фиолетовый полумрак заката на светловолосую Северную женщину, стоявшую рядом со мной на коленях. Молча, я неуклюже выбрался из ремней перевязи и отложил в сторону меч в ножнах.
– Он был хорошим другом, – тихо заговорил я. – Когда я ушел от Салсет, Кууми было одним из первых поселений, куда я добрался. Мне было шестнадцать лет, но выглядел я гораздо взрослее. Всю мою жизнь мне внушали, что я чула. Я не знал, как быть свободным.
Дел молчала.
– Я не знал даже как разговаривать с людьми. ЯЗЫК я конечно знал, но я не знал, как с ними говорить. Меня учили молчать и только отвечать на вопросы, – я скривился. – Я добрался до Кууми и прошел по четырем кантинам в надежде найти работу, чтобы достать деньги на еду… Во всех четырех я просто стоял у дверей, молча, надеясь, что кто-то заговорит со мной, потому что я первым заговорить не мог. У Салсет, если я пытался задать кому-то вопрос, меня били… – я плотнее прижался к стене. – Никто со мной не разговаривал. Они только разговаривали ОБО мне – оскорбляли, смеялись, сама понимаешь – но никто не говорил со мной. И я не мог попросить работу. Не мог попросить еду.
Дел сжалась и внимательно смотрела на меня.
– И когда я пришел в эту кантину, уже в пятую, я был уверен, что все повторится. Я не мог понять, почему это происходит, но я смирился. И тогда Акбар заговорил со мной, – я даже слабо улыбнулся, вспоминая эту сцену. – Он спросил меня, не хочу ли я выпить. Я думал, что он говорит о воде и кивнул, да. А вместо воды он принес мне акиви.
Глаза Дел стали совсем яркими.
– Я никогда его раньше не пил. Только воду. Но во рту у меня все пересохло, а я был свободен пить что захочу. Поэтому я выпил ВСЕ. Так быстро, как только смог, – я провел рукой по уставшим, покрасневшим от грязи глазам. – Я почти сразу опьянел. Акбар это заметил, но вместо того, чтобы вышвырнуть меня на улицу, отвел в комнату. Он позволил мне выспаться, – я похлопал рукой по кровати. – Вот в этой самой комнате.
Дел видимо сглотнула комок в горле.
– В каждый мой приезд в Кууми, я останавливался здесь. За полцены. И мог пить сколько угодно акиви, – я вздохнул, разглядывая тонкую крышу из досок и глины, смешанной с сухой пустынной травой. Через щели я видел багровеющую ночь. – Однажды он сказал мне, что у него есть лошадь. Жеребец. Акбар объяснил, что никто не мог усидеть на нем. Он пытался убить каждого, кто залезал в седло. Никто не хотел покупать его. Акбар не мог кормить бесполезную лошадь и предложил мне забрать его, – я криво улыбнулся. – Он сказал, что у меня голова достаточно твердая, чтобы я мог рискнуть завести знакомство с этим тупоголовым, вислоухим гнездом для паразитов.
Дел молчала.
– Он сбрасывал меня четыре раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97