– Я не хочу находиться здесь, когда он вернется домой.
Он медлил.
– Я заплачу тебе. Он покраснел.
– Дело не в этом. Это не совсем… подходящее место… для вас.
– Ничего страшного. – Она порылась в ящике стола, нашла деньги и не считая передала их Билли.
Он широко открыл глаза от удивления и пожал плечами.
– Как скажете, мисс Лайл. Но потом не говорите, что я не предупреждал вас.
– Подожди. – Она побежала в спальню, сбросила костюм Дездемоны и надела платье. Она повязала голову шарфом, застегнула плащ, потом побросала в свою кожаную сумку все, что ей было необходимо – снотворное, без которого она не могла обойтись, сигареты, деньги, сколько смогла найти. По дороге в гостиную она задержалась у письменного стола и достала еще одну вещь.
Фелисия взглянула на часы. Робби будет здесь с минуты на минуту. Он не должен ее найти до того, пока она не сделает то, что должна сделать – ради него.
– Какой у тебя адрес? – спросила она Билли и быстро записала его в блокноте, лежавшем у телефона.
Потом она позвонила в «Клариджез» и попросила полковника Куика.
– Он просил его не беспокоить, – ответила телефонистка.
– Это Фелисия Лайл. Соедините меня с ним немедленно!
Последовала секундная пауза. Даже здесь в Лондоне магия голливудской звезды сработала.
– Слушаюсь, мисс, – вежливо ответила телефонистка.
– Да? – недовольным голосом рявкнул Куик.
– Это Фелисия.
– Я догадался. Ты убежала от меня в тот день. В чем дело? – У него был сонный голос, как будто она его разбудила.
– Я пыталась разыскать тебя.
– Меня не было в городе.
– Боевое задание, без сомнения? С твоим очаровательным шофером?
– Отвяжись, Лисия. Мы с тобой не женаты. Если хочешь знать, я ездил забрать вещи Рэнди, чтобы отправить их домой Натали. Ты слышала?
– Слышала.
– Его награждают медалью.
– Уверена, Натали будет счастлива. Мне надо тебя увидеть.
– Сейчас? – Внезапно он насторожился.
– Сейчас.
– Слушай, я думал, сегодня премьера «Отелло». Что случилось?
– Марти, я должна увидеть тебя. – Она помедлила, потом добавила: – Я не допущу, чтобы это сошло тебе с рук.
– О чем ты говоришь?
– Я тебя предупреждаю! Когда я расскажу людям о том, что ты собирался сделать, никто не подаст тебе руки, ни в Голливуде, ни здесь, ни где бы то ни было.
Последовало молчание. Она живо представила себе, как он, прищурив свои черные глаза, лежит в постели, напряженно обдумывая все варианты.
– Я приеду, – наконец сказал он. – Куда?
– Шепардз-Гарден, 22, последний этаж.
– Где это, черт побери?
– Прикажи своей маленькой подружке выяснить это.
Фелисия повесила трубку.
Нищета этого района оказалась более ужасной, чем Фелисия могла себе представить. На узких улочках проститутки деловито обслуживали солдат, а на каждом углу торчали подозрительные личности, предлагавшие зайти в питейные заведения, открытые в столь поздний час. Улицы были настолько темными, что люди выглядели как тени, и только случайно встреченное ярко накрашенное лицо или огонек сигареты говорили о том, что они все-таки живые.
Лондон восемнадцатого века сохранился здесь во всех своих ужасных проявлениях. Запах гнилых овощей, сточных канав, дешевых духов и пива пропитывал все вокруг.
Фелисия дала Билли деньги и велела заплатить за такси, потом последовала за ним по вымощенному булыжником переулку, где почти в каждой подворотне стояла какая-нибудь женщина и шептала в темноту непристойные слова.
Дом Билли был узким зданием, которому не пошли на пользу четыре года непрерывных немецких бомбежек. Он безобразно покосился, окна оказались на разных уровнях, верхние этажи нависли над улицей настолько, что почти касались дома напротив, штукатурка осыпалась со старых, прогнивших перекрытий. В дверях почти неразличимо вырисовывался силуэт женщины, только огонек ее зажженной сигареты говорил о ее присутствии на темной улице. Фелисия почувствовала запах дешевых духов, который был не способен заглушить дух немытого тела, сигаретного дыма и пудры, и отпрянула.
– Это ты что ли, Билли? – спросила женщина, затягиваясь сигаретой. Фелисия решила, что она – старая, но слабый огонек осветил ее лицо, и она увидела, что это была молодая девушка.
– Это я.
– Ты? Да с женщиной? Ой, сейчас умру от смеха.
– Она моя приятельница, Ви.
– Приятельница? Подруга? У тебя?
Билли протиснулся мимо нее в дом. Фелисия последовала за ним по скрипучей слабо освещенной лестнице наверх. Дом был полон звуков – стонов, криков, скрипа пружин на кроватях, проклятий. Фелисии казалось, что он давит на нее, будто ее похоронили заживо. Чем выше они поднимались, тем уже становились ступени, пока окончательно не превратились в подобие плохо сколоченной, крутой, шаткой стремянки. На самом верху была дверь, покрытая столетними слоями краски и копоти, которую Билли открыл древним, заржавленным ключом.
– Вот мы и дома, – радостно сказал он.
Свисавшая с потолка лампочка освещала странной формы чердачную комнату с низким потолком, которая могла бы быть монашеской кельей: с белыми стенами, крошечным окном и бедной обстановкой – узкой кроватью, комодом и двумя потертыми креслами. Пол был покрыт линолеумом; единственным украшением комнаты служили фотографии киноактеров, вырванные из журналов и газет и группками пришпиленные к стене, будто для того, чтобы закрыть трещины и дыры.
Тусклого света было явно недостаточно, чтобы рассмотреть их, но Фелисии показалось, что она узнала Марка Стронга, Рэнди Брукса – который, кажется, был одним из любимых актеров Билли – и самого Робби в одной из его голливудских ролей. Занимался ли Робби с Билли любовью на этой самой кровати? Она отказывалась думать об этом. Она приняла решение. Она решила рассчитаться с прошлым – за него, может быть, за них обоих – все остальное не имело значения. Она заметила несколько своих фотографий. Билли явно был преданным поклонником.
Фелисия села на кровать. Кровать была по-солдатски аккуратно заправлена; грубое, местами заштопанное постельное белье было удивительно чистым, одеяло тщательно расправлено.
– Меня это устраивает, – сказала она.
– Туалет этажом ниже.
– Туалет мне не понадобится.
– Камин здесь газовый. Нужно опустить шиллинг. Я включу его для вас. – Он сунул монету в счетчик и зажег спичку. Небольшая газовая горелка засветилась синим светом.
– Билли, – сказала Фелисия, – мне нужно кое с кем встретиться здесь. Я знаю, что это твоя комната, но не мог бы ты оставить меня одну на несколько часов?
Он с беспокойством посмотрел на нее.
– Вы уверены, что вам это нужно? Она кивнула.
– Абсолютно уверена.
Когда она покончит с Марти, она без проблем купит молчание Билли. Она махнула ему на прощание рукой и закурила сигарету, бросив спичку в баночку из-под варенья, которая служила Билли пепельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Он медлил.
– Я заплачу тебе. Он покраснел.
– Дело не в этом. Это не совсем… подходящее место… для вас.
– Ничего страшного. – Она порылась в ящике стола, нашла деньги и не считая передала их Билли.
Он широко открыл глаза от удивления и пожал плечами.
– Как скажете, мисс Лайл. Но потом не говорите, что я не предупреждал вас.
– Подожди. – Она побежала в спальню, сбросила костюм Дездемоны и надела платье. Она повязала голову шарфом, застегнула плащ, потом побросала в свою кожаную сумку все, что ей было необходимо – снотворное, без которого она не могла обойтись, сигареты, деньги, сколько смогла найти. По дороге в гостиную она задержалась у письменного стола и достала еще одну вещь.
Фелисия взглянула на часы. Робби будет здесь с минуты на минуту. Он не должен ее найти до того, пока она не сделает то, что должна сделать – ради него.
– Какой у тебя адрес? – спросила она Билли и быстро записала его в блокноте, лежавшем у телефона.
Потом она позвонила в «Клариджез» и попросила полковника Куика.
– Он просил его не беспокоить, – ответила телефонистка.
– Это Фелисия Лайл. Соедините меня с ним немедленно!
Последовала секундная пауза. Даже здесь в Лондоне магия голливудской звезды сработала.
– Слушаюсь, мисс, – вежливо ответила телефонистка.
– Да? – недовольным голосом рявкнул Куик.
– Это Фелисия.
– Я догадался. Ты убежала от меня в тот день. В чем дело? – У него был сонный голос, как будто она его разбудила.
– Я пыталась разыскать тебя.
– Меня не было в городе.
– Боевое задание, без сомнения? С твоим очаровательным шофером?
– Отвяжись, Лисия. Мы с тобой не женаты. Если хочешь знать, я ездил забрать вещи Рэнди, чтобы отправить их домой Натали. Ты слышала?
– Слышала.
– Его награждают медалью.
– Уверена, Натали будет счастлива. Мне надо тебя увидеть.
– Сейчас? – Внезапно он насторожился.
– Сейчас.
– Слушай, я думал, сегодня премьера «Отелло». Что случилось?
– Марти, я должна увидеть тебя. – Она помедлила, потом добавила: – Я не допущу, чтобы это сошло тебе с рук.
– О чем ты говоришь?
– Я тебя предупреждаю! Когда я расскажу людям о том, что ты собирался сделать, никто не подаст тебе руки, ни в Голливуде, ни здесь, ни где бы то ни было.
Последовало молчание. Она живо представила себе, как он, прищурив свои черные глаза, лежит в постели, напряженно обдумывая все варианты.
– Я приеду, – наконец сказал он. – Куда?
– Шепардз-Гарден, 22, последний этаж.
– Где это, черт побери?
– Прикажи своей маленькой подружке выяснить это.
Фелисия повесила трубку.
Нищета этого района оказалась более ужасной, чем Фелисия могла себе представить. На узких улочках проститутки деловито обслуживали солдат, а на каждом углу торчали подозрительные личности, предлагавшие зайти в питейные заведения, открытые в столь поздний час. Улицы были настолько темными, что люди выглядели как тени, и только случайно встреченное ярко накрашенное лицо или огонек сигареты говорили о том, что они все-таки живые.
Лондон восемнадцатого века сохранился здесь во всех своих ужасных проявлениях. Запах гнилых овощей, сточных канав, дешевых духов и пива пропитывал все вокруг.
Фелисия дала Билли деньги и велела заплатить за такси, потом последовала за ним по вымощенному булыжником переулку, где почти в каждой подворотне стояла какая-нибудь женщина и шептала в темноту непристойные слова.
Дом Билли был узким зданием, которому не пошли на пользу четыре года непрерывных немецких бомбежек. Он безобразно покосился, окна оказались на разных уровнях, верхние этажи нависли над улицей настолько, что почти касались дома напротив, штукатурка осыпалась со старых, прогнивших перекрытий. В дверях почти неразличимо вырисовывался силуэт женщины, только огонек ее зажженной сигареты говорил о ее присутствии на темной улице. Фелисия почувствовала запах дешевых духов, который был не способен заглушить дух немытого тела, сигаретного дыма и пудры, и отпрянула.
– Это ты что ли, Билли? – спросила женщина, затягиваясь сигаретой. Фелисия решила, что она – старая, но слабый огонек осветил ее лицо, и она увидела, что это была молодая девушка.
– Это я.
– Ты? Да с женщиной? Ой, сейчас умру от смеха.
– Она моя приятельница, Ви.
– Приятельница? Подруга? У тебя?
Билли протиснулся мимо нее в дом. Фелисия последовала за ним по скрипучей слабо освещенной лестнице наверх. Дом был полон звуков – стонов, криков, скрипа пружин на кроватях, проклятий. Фелисии казалось, что он давит на нее, будто ее похоронили заживо. Чем выше они поднимались, тем уже становились ступени, пока окончательно не превратились в подобие плохо сколоченной, крутой, шаткой стремянки. На самом верху была дверь, покрытая столетними слоями краски и копоти, которую Билли открыл древним, заржавленным ключом.
– Вот мы и дома, – радостно сказал он.
Свисавшая с потолка лампочка освещала странной формы чердачную комнату с низким потолком, которая могла бы быть монашеской кельей: с белыми стенами, крошечным окном и бедной обстановкой – узкой кроватью, комодом и двумя потертыми креслами. Пол был покрыт линолеумом; единственным украшением комнаты служили фотографии киноактеров, вырванные из журналов и газет и группками пришпиленные к стене, будто для того, чтобы закрыть трещины и дыры.
Тусклого света было явно недостаточно, чтобы рассмотреть их, но Фелисии показалось, что она узнала Марка Стронга, Рэнди Брукса – который, кажется, был одним из любимых актеров Билли – и самого Робби в одной из его голливудских ролей. Занимался ли Робби с Билли любовью на этой самой кровати? Она отказывалась думать об этом. Она приняла решение. Она решила рассчитаться с прошлым – за него, может быть, за них обоих – все остальное не имело значения. Она заметила несколько своих фотографий. Билли явно был преданным поклонником.
Фелисия села на кровать. Кровать была по-солдатски аккуратно заправлена; грубое, местами заштопанное постельное белье было удивительно чистым, одеяло тщательно расправлено.
– Меня это устраивает, – сказала она.
– Туалет этажом ниже.
– Туалет мне не понадобится.
– Камин здесь газовый. Нужно опустить шиллинг. Я включу его для вас. – Он сунул монету в счетчик и зажег спичку. Небольшая газовая горелка засветилась синим светом.
– Билли, – сказала Фелисия, – мне нужно кое с кем встретиться здесь. Я знаю, что это твоя комната, но не мог бы ты оставить меня одну на несколько часов?
Он с беспокойством посмотрел на нее.
– Вы уверены, что вам это нужно? Она кивнула.
– Абсолютно уверена.
Когда она покончит с Марти, она без проблем купит молчание Билли. Она махнула ему на прощание рукой и закурила сигарету, бросив спичку в баночку из-под варенья, которая служила Билли пепельницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128