– Я не думаю, что это нас заинтересует, Аарон, – спокойно ответил Робби, но какая-то неуверенность в его улыбке, чуть заметная нервозность в голосе не остались незамеченными для Фелисии.
В характере Робби была странная особенность: несмотря на то, что он был великим актером, в реальной жизни он не умел убедительно врать или скрывать что-либо. Интересно, что он старался скрыть на этот раз, подумала Фелисия. Так же, очевидно, подумал и Даймонд, у которого был нюх, как у частного сыщика.
– Не заинтересует? – переспросил он. – Не заинтересует полмиллиона долларов?
– Я считал, что ты служишь в армии, Аарон.
– Я служу в армии. Но это не значит, что я не могу заниматься бизнесом. Послушайте, я представляю вас обоих в Лос-Анджелесе, напоминаю вам, на случай если вы забыли. Вы не можете заключать сделки за моей спиной.
– Мы бы никогда не сделали такого, Аарон, – заверила его Фелисия. – Я верно говорю, Робби?
– Конечно, – ответил Вейн с широкой улыбкой, которая не убедила бы и десятилетнего ребенка. – Никогда. – Несмотря на улыбку, в его глазах мелькнул отчаянный страх.
– Я вел ваши дела в Голливуде, и я чертовски хорошо справлялся со своей работой. Кто предупреждал вас не ставить «Ромео и Джульетту»? Кто не советовал вам вкладывать в эту постановку свои собственные денежки? Кто умолял вас не связываться с Марти Куиком? Я хочу сказать, то, чем вы занимаетесь здесь, ваше дело, меня оно не касается. Здесь у вас есть другие агенты, черт возьми, но вы не можете обойти меня, работая в Голливуде, понимаете? – Лицо Даймонда приняло выражение смертельной обиды и мучительной боли. – Это было бы не по правилам. – Он замолчал, неуверенный, поняли ли его. – Это было бы самым паршивым делом, – уточнил он.
– Но мы никогда так не поступали с тобой, Аарон, милый, – сказала Фелисия.
– Ну, ладно, – ворчливо согласился Даймонд.
Что случилось с Робби, недоумевала Фелисия. Он улыбался совершенно неестественной улыбкой, будто от этого зависела его жизнь. Фелисия знала, что у него не было ни малейшего желания сниматься в кино, тем более в Голливуде. И хотя у Робби был в Лондоне свой агент – элегантный Пирс Манаринг – последний из старой гвардии театральных агентов, и вероятно, самый элегантный мужчина в Лондоне, и у нее тоже был собственный агент – добрый старина Джо Коллинз со своими кричащими костюмами, огромными сигарами, характерным кокни уроженца Ист-Энда и черноглазыми красавицами-дочерьми, ни она, ни Робби никогда не заключили бы контракт на участие в фильме без ведома Даймонда.
– Все, кто имеет вес в искусстве, имеют двух агентов, – заявил однажды Манаринг (его речь всегда была изысканной как у герцога), – своего собственного – и Аарона Даймонда!
Не было никакого документа, никакого соглашения, связывающего их с Даймондом, но это не имело никакого значения. Заключить контракт через его голову было немыслимо и опасно, потому что он никогда не забывал оскорбления.
Фелисия бросила на Робби взгляд, который должен был означать: «Что здесь происходит?» и встала к нему поближе, но прежде чем она успела увести его от Аарона, в комнате вдруг наступила тишина, и все посмотрели на верхнюю площадку лестницы, как будто там происходило что-то необычное.
Фелисия подняла глаза и в этот момент услышала тонкий визгливый детский голос, громко прозвучавший в наступившей тишине.
– Я хочу домой.
Она со всех ног бросилась вверх по лестнице, проклиная в душе няню девочки, но при виде матери Порция залилась слезами и попятилась назад.
– Все хорошо, родная, – с улыбкой сказала Фелисия, но Порцию трудно было успокоить. Ее лицо покраснело, по щекам текли слезы, и она, кажется, собиралась устроить скандал перед всеми этими людьми, которые так много значили для Фелисии.
– Дорогая, – продолжала уговаривать ее Фелисия – куда, черт возьми, провалилась эта няня? – будь умницей, возвращайся к себе в комнату. Мы обо всем поговорим завтра утром.
– Я хочу домой к папе.
– Ты вернешься к нему, малышка, – стиснув зубы, сказала Фелисия. – Но не сегодня.
– Я хочу, чтобы дядя Робби отвез меня домой.
– Конечно, отвезет, если не будет занят на работе.
– Я хочу поехать в Лэнглит и пожить у дедушки Гарри.
– Он тебе не дедушка, дорогая.
– Мне все равно. Я не хочу оставаться здесь. Я хочу поехать туда. Я тебя ненавижу.
Порция стояла упрямо надувшись на виду у всех гостей под портретом Фелисии в роли Клеопатры работы Ласло. По иронии судьбы это был подарок дяди Гарри в честь ее возвращения на английскую сцену.
Не зная что предпринять, Фелисия прошептала:
– Ты обязательно поедешь к дяде Гарри, дорогая.
Потом она наклонилась к девочке, чтобы потихоньку увести ее в спальню, но как только она обняла дочь, с Порцией началась настоящая истерика: ее рыдания и громкие крики заполнили весь дом. Фелисия, казалось, целую вечность стояла с вырывающейся из рук девочкой, пока не появилась няня и не увела Порцию. Рыдания прекратились, стоило девочке увидеть свою няню.
Стоявший внизу Аарон смотрел на эту сцену, качая головой.
– Забавно, – сказал он Робби, – какая мать, такая же и дочь. Вспомни, что произошло на вашей вечеринке в Лос-Анджелесе? Может быть, такое поведение передается в этой семье по наследству?
Вейн широко улыбнулся, будто хотел вернуть в зал настроение праздника.
– Слабые нервы, – сказал он. – Ничего страшного. Лисия сейчас вернется. – Но его собственное настроение сразу же испортилось при виде лица Фелисии, когда девочка упомянула Гарри Лайла. Многие годы Вейн пытался не думать об этом человеке, его всегда возмущало то влияние, которое имел Гарри на Фелисию, и тем не менее Гарри Лайл был единственным, кто мог держать Фелисию в руках.
Почему она боялась его – если это действительно был страх, – было одной из запретных тем, которую она никогда не обсуждала. Она ни разу не упомянула о портрете Ласло, хотя, очевидно, позировала для него в течение нескольких сеансов, поэтому этот подарок вряд ли был для нее такой неожиданностью, какую она изобразила. И почему ей было так неприятно слышать, как Порция назвала Гарри дедушкой?
Вейн почувствовал, как всегда бывало, когда дело касалось прошлого Фелисии и ее семьи, жуткий страх, как путешественник вступивший на зыбучий песок. Они с Фелисией были слишком поглощены друг другом, своей карьерой, что у них никогда не хватало времени, чтобы узнать секреты их семей. Во всяком случае теперь у него есть от нее секрет, о котором, спасибо Аарону Даймонду, ему еще придется рассказать Фелисии.
Впервые за многие месяцы он захотел вновь оказаться на фронте.
– Ты мог бы сказать мне, что заключил контракт с Марти Куиком!
– Я совсем забыл.
– Ни за что не поверю.
– Ну хорошо, дело не в забывчивости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128