Они вместе встали под душ, чувствуя, как мощной поток воды вселяет бодрость в их расслабленные тела.
– Возьми вот это, – сказала Маари, протянув ему купальный халат. – Я приготовлю завтрак.
Бруно слышал, как она возится на кухне, а по всему дому растекается аромат свежего кофе. Сам он тем временем взялся за телефон. Любовь любовью, но жизнь диктовала свои законы, и с ними нельзя было не считаться. С делами следовало покончить безотлагательно.
Он набрал номер своей парижской квартиры на площади Фюрстенберг.
– Это Бруно, – сказал он крестному, снявшему трубку на том конце.
– Ты хоть понимаешь, что ты натворил? – набросился на него Кало. Последовали проклятья на сицилийском диалекте, произнесенные с ворчливой нежностью и выражавшие скорее облегчение, чем досаду.
– Говори яснее. – Бруно вытащил сигарету из пачки и зажег ее. Из кухни доносился приглушенный звон посуды, Бруно с наслаждением предвкушал предстоящий завтрак.
– Тут внизу полно журналистов, – объяснил великан. – Звонят по телефону, ломятся в дверь.
– Наша популярность растет. – Бруно старался обратить все в шутку.
– Даже дядя Джордж звонил из Вашингтона. Юсеф пришел, хочет поговорить с тобой.
– Скажи ему, чтобы подождал, – продолжал Бруно в том же беспечном тоне. – Умение ждать – отличительная черта арабов.
– Тебя искал банкир, – продолжал Кало. – Альфонс де Мартиньи считает, что ты должен ему кое-что объяснить.
– Это самое меньшее, что я ему должен, – нахмурился Бруно. Появилась Маари, неся на деревянном подносе кофе, масло, мед и поджаренный хлеб. Легкое белое льняное платье подчеркивало гибкость ее тела. – Я позвоню ему, – сказал он в трубку, одновременно улыбнувшись Маари и посылая ей воздушный поцелуй.
– Ты видел газеты? – спросил Кало.
– Нет, еще не видел, – помедлив, ответил Бруно.
– Они устроили жуткую свистопляску, – предупредил крестный.
– Такой рекламы я не искал, – Бруно изо всех сил пытался успокоить его.
– Что ж, по-твоему, я заварил эту кашу? – возмутился Кало.
– А может, ты завидуешь, – съехидничал Бруно. – Уж признайся, ты бы не прочь увидеть свою физиономию в газете.
– Бруно, дело обстоит серьезнее, чем ты думаешь.
Маари была полностью поглощена своим занятием: можно было подумать, что, намазывая ломти поджаренного хлеба маслом и медом, она совершает священный обряд, необходимый для выживания рода человеческого.
– Ты же сам меня учил, – напомнил Бруно крестному, – что несерьезных дел вообще не бывает.
Мальчик был упрям как мул, и Кало подумал, что спорить бесполезно.
– Где ты? – спросил он.
– Это не важно.
Аромат кофе, меда и поджаренного хлеба – все это благоухание первого завтрака, смешиваясь с запахом духов Маари, кружило ему голову.
– А что же, по-твоему, важно? – вскричал Кало, потеряв терпение.
– Послушай меня внимательно, крестный, – спокойно заговорил Бруно, – я не вернусь домой. Ты же понимаешь, это было бы безумием.
– Но нам надо увидеться!
– Увидимся сегодня вечером в ресторане на Лионском вокзале. – Ему очень нравилось это старинное, похожее на бонбоньерку заведение времен Первой всемирной выставки.
– Значит, ты ничего не понял, сынок, – вздохнул Кало. – Мы в осаде. Стоит мне нос показать из дому, они кинутся за мной, как свора гончих.
Бруно начал пить кофе и сразу почувствовал себя лучше.
– Они французы, – беспечно заметил он. – Когда придет время ужинать, они снимут осаду. И потом, не мне тебя учить, как уходить от слежки.
– Ладно, – согласился Кало, принимая вызов. Его гордость была задета.
– Прихвати с собой Юсефа.
– А как быть с банкиром? – Голос Кало звучал встревоженно.
– У него есть на то веские причины, – признал Бруно. – Но не беспокойся, я этим займусь, – он уже собирался повесить трубку.
– И последнее. – Кало удалось задержать его внимание. – Ты хоть знаешь, кто эта черная красотка, которую ты целуешь на первых страницах всех газет?
– Знаю, что она чудо, – Бруно лениво потянулся.
– Просмотри газеты, – посоветовал Кало, – и попытайся обдумать хорошенько все, что ты делаешь.
– Ладно, крестный, – сказал Бруно на прощание. – А ты не забудь о встрече на Лионском вокзале. Скажем, в десять.
Маари смотрела на него с мечтательным выражением, целиком поглощенная счастьем.
– Есть проблемы? – спросила она, продолжая делать бутерброды.
– Жизнь полна проблем, – философски заметил он.
– Как спалось?
– Великолепно, – улыбнулся он. – И все же я решил подарить тебе самую удобную кровать, какую только можно найти во Франции.
– Только сначала спроси меня, хорошо? – насмешливо сказала она.
Они съели хлеб с медом и выпили еще кофе.
– Хочешь поехать со мной? – предложил он.
Маари на минутку задумалась, взглянула на него, и нежная улыбка осветила ее лицо.
– Куда? – спросила она.
– В такое место, где мы могли бы тихо и мирно побыть вдвоем и где нас никто не потревожит. – Он думал о палаццо в Пьяцца-Армерине и о вилле Сан-Лоренцо.
– А такое место есть? – недоверчиво спросила она.
– Сперва проверь, потом поверь.
Он поднялся и вновь огляделся. Яркое солнце оживляло обстановку мансарды и золотило кожу девушки.
– Если наша встреча была случайной, – сказала Маари, – то давай покончим с этим. Мне кажется, это самое подходящее место, чтобы расстаться без слез.
Сердце Бруно было переполнено воспоминаниями о пережитом блаженстве и надеждами на будущее счастье.
– Я еще сам не понимаю, что чувствую, Маари, – честно признался он.
Она кивнула:
– Когда поймешь, дай мне знать.
Захватив поднос, она вернулась в кухню.
Бруно снял телефонную трубку и набрал номер отца Клодин. Он никогда не бросал дела, не доведя его до конца. Сейчас он ожидал проявлений законного возмущения, однако Альфонс де Мартиньи заговорил с ним как-то особенно мягко.
– Поздравляю, Барон, – начал он. – Ты хотел получить все и добился своего. Теперь у меня нет сомнений. – В его голосе не было ни малейшего признака иронии. – Ты далеко пойдешь.
Бруно был озадачен.
– Мне очень жаль, – извинился он. – Все случилось по моей вине.
– По твоей вине? – банкир повысил голос.
– Я случайно встретил эту девушку, – попытался объяснить Бруно. – Поверьте, в этом не было ничего преднамеренного.
– Такие случайности бывают только в кино, – возразил де Мартиньи с горечью и невольным восхищением в голосе. – Я себя спрашиваю, чего в тебе больше: изобретательности или цинизма. Впрочем, и то, и другое необходимо человку, избравшему нелегкую карьеру предпринимателя.
Барон почувствовал, что зашел в тупик.
– Просто я не думаю, что я подходящий жених для Клодин, – признался он.
– Подходящий жених для моей дочери, – согласился банкир, – наверное, еще не родился. Думаю, я тоже виноват, что она такая, а может быть, все дело в том, что она росла без матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128