страстная любовь к Сицилии или восхищение бароном Джузеппе Сайевой. Она помнила Аннализу маленькой девочкой и знала барона в расцвете лет.
– Ее высочество сейчас здесь, – доверительно прошептала она. – Подбирает гардероб для осеннего сезона. Хочешь с ней познакомиться?
– Я не смела на это надеяться, – покраснела Аннализа. – Это большая честь.
– Ну, тогда идем, – графиня встала, приглашая Аннализу следовать за собой. – Вы тоже, синьора Бранкати.
Аннализа помнила Марию-Жозе по фотографиям в газетах и журналах в форме сотрудницы Красного Креста и была поражена, увидев ее теперь совсем иной: такой исхудавшей, бледной, со светлыми волосами и огромными грустными глазами.
На ней был английского покроя костюм из белого льна, на ногах – белые сандалии на широком и низком каблуке. На белом фоне кричаще выделялись рубины цвета голубиной крови, украшавшие ее шею, уши и безымянный палец левой руки. Сильно накрашенные губы были того же цвета.
Аннализа вспомнила, что ее отец терпеть не мог рубинов, и среди фамильных драгоценностей не было украшений из этих великолепных камней.
«Рубин приносит несчастье и кровавые раздоры», – говаривал барон. «Может, это и правда», – подумала теперь Аннализа, кланяясь принцессе.
– Присаживайтесь, дорогая, – сказала Мария-Жозе, приглашая ее занять место рядом с собой в элегантном салоне. – И ваша подруга, конечно, тоже. Помогите мне кое-что выбрать. Моделей так много, что у меня разбегаются глаза, – словно извиняясь, объяснила она. – Видите ли, я очень привязана к этому ателье, хотя именно здесь мне пришлось столько выстрадать, пока шли примерки свадебного платья.
Аннализа смущенно кивнула, вспомнив о теперь уже далеких семейных торжествах королевского дома. Она искоса следила за принцессой, пока манекенщицы, чередуясь на подиуме в центре салона, демонстрировали ей новейшие модели, хотя Марию-Жозе явно не волновали новости гардероба: она казалась глубоко несчастной. Аннализа испытывала по отношению к ней что-то вроде солидарности: похоже было, что принцесса, как и она сама, не очень-то счастлива в браке.
Когда она впервые попала в Италию, чтобы стать женой наследного принца, жизнь рисовалась ей в розовом цвете, но теперь, после пережитой войны, после бегства королевской семьи в Бриндизи, после замужества, принесшего ей четверых детей и несколько тяжелых выкидышей, ее мечты развеялись в прах. Морщины, избороздившие еще молодое лицо, свидетельствовали о крушении многих иллюзий.
– C'est jolie, n'est pas? – Она безвольным жестом указала на белое платье с entre-deux из цветного кружева.
– Да, ваше высочество, действительно, прелестное платье, – согласилась Аннализа, сделав знак хозяйке салона. Та незамедлительно записала сделанный заказ.
Не было необходимости снимать мерку, а потом и примерять заказанные платья: ателье «Вентура» располагало манекенами, повторявшими точные размеры постоянных клиенток. Разумеется, заказы, сделанные принцессой, подлежали выполнению в первую очередь.
Мария-Жозе закурила сигарету, вставив ее в мундшук черного дерева с золотыми инкрустациями. У нее были длинные и тонкие белые пальцы с ногтями, покрытыми кроваво-красным лаком.
– C'est dommage qu'on ne fait plus de la lingerie ici , – сказала она.
– Действительно жаль, – отозвалась Аннализа. – Это все из-за войны, – она прикусила язык, спохватившись, что этого не следовало говорить.
Принцесса взглянула на нее с печальной улыбкой:
– Если бы в этом было все горе, принесенное войной, – она выдохнула дым сигареты, окружив себя голубоватым облачком.
– Heureusement, tout est termin , – примирительно сказала Аннализа.
– Vous croyez? – произнесла принцесса. И вновь принялась смотреть показ мод.
Глядя на подругу, так спокойно и непринужденно беседующую с ее королевским высочеством, словно они были закадычными подругами, Клаудиа Бранкати восхитилась умением Аннализы превращать исключительное в обыденное. Она не смела вмешаться в разговор, боясь, что начнет запинаться. Графиня Виоланте, сморенная усталостью, пользуясь привилегиями своего почтенного возраста и удобством мягкого кресла, стоявшего чуть поодаль от остальных, время от времени закрывала глаза в старческой полудреме.
Вошел официант, толкая перед собой стеклянный столик на колесиках. На нем стояло серебряное ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки «Вдовы Клико». Склонность принцессы к шампанскому была известна всем.
Сама синьора Вентура, хозяйка салона, разлила вино по бокалам.
Отпив глоток, Мария-Жозе вновь обратилась к Аннализе:
– Я слыхала, что ваш муж в Калифорнии тоже производит превосходное вино, – сказала она, вызвав изумление у молодой женщины.
– Так говорят, – ответила Аннализа. – Я сама еще не была в Соединенных Штатах.
– Полагаю, вы очень скоро туда отправитесь, – тон ее голоса заставил графиню Виоланте проснуться, и она широко раскрыла свои жемчужно-серые глаза.
– Это вопрос нескольких недель, – подтвердила Аннализа, не выказывая особого энтузиазма по поводу предстоящего отъезда.
– В таком случае передайте от меня привет мистеру Филипу Джеймсу Брайану-старшему, – любезно произнесла принцесса. – Он настоящий авторитет в своем деле. Поблагодарите его за вино, которое он столь любезно мне присылал, – это была явно прощальная реплика.
Аннализа поднялась с легким поклоном, Клаудиа весьма неловко последовала ее примеру.
– Adi mes amies , – распрощалась принцесса и вновь повернулась к подиуму.
Удаляясь вместе с графиней Виоланте, Аннализа обернулась, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Насыщенный красный цвет рубинов потускнел в голубоватом облаке сигаретного дыма. Принцесса была так бледна, так беззащитна, так печальна, так одинока, что у Аннализы защемило сердце от жалости к ней.
ВИНОГРАДНИКИ НЕЙПА-ВЭЛЛИ
Приемник в машине закончил трансляцию музыки и после рекламной паузы голосом диктора принялся рассказывать о коммунистическом Китае.
– Тебе интересно? – спросил шофер, не отводя глаз от дороги.
– Ни капельки, – ответил Бруно. – Можешь выключить или найди другую программу.
Человек за рулем усмехнулся и заглушил радио, нажав кнопку. Он свернул с автострады на узкое шоссе, бегущее среди бесконечных виноградников.
– А кто победит в Корее? – спросил Бруно.
– Когда идет война, никто никогда не побеждает, – ответил шофер. Его звали Дон Тейлор, фамилия у него была американская, но лицо и имя чистокровного мексиканца.
– Но ведь наши сильнее, – сказал Бруно, ища поддержки. Ему было семь лет, он был любознательным мальчиком, его одолевало множество сомнений, но если он в чем-то и был уверен, так это в непобедимости Америки.
– Чтобы выиграть войну, одной силы мало, – возразил шофер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Ее высочество сейчас здесь, – доверительно прошептала она. – Подбирает гардероб для осеннего сезона. Хочешь с ней познакомиться?
– Я не смела на это надеяться, – покраснела Аннализа. – Это большая честь.
– Ну, тогда идем, – графиня встала, приглашая Аннализу следовать за собой. – Вы тоже, синьора Бранкати.
Аннализа помнила Марию-Жозе по фотографиям в газетах и журналах в форме сотрудницы Красного Креста и была поражена, увидев ее теперь совсем иной: такой исхудавшей, бледной, со светлыми волосами и огромными грустными глазами.
На ней был английского покроя костюм из белого льна, на ногах – белые сандалии на широком и низком каблуке. На белом фоне кричаще выделялись рубины цвета голубиной крови, украшавшие ее шею, уши и безымянный палец левой руки. Сильно накрашенные губы были того же цвета.
Аннализа вспомнила, что ее отец терпеть не мог рубинов, и среди фамильных драгоценностей не было украшений из этих великолепных камней.
«Рубин приносит несчастье и кровавые раздоры», – говаривал барон. «Может, это и правда», – подумала теперь Аннализа, кланяясь принцессе.
– Присаживайтесь, дорогая, – сказала Мария-Жозе, приглашая ее занять место рядом с собой в элегантном салоне. – И ваша подруга, конечно, тоже. Помогите мне кое-что выбрать. Моделей так много, что у меня разбегаются глаза, – словно извиняясь, объяснила она. – Видите ли, я очень привязана к этому ателье, хотя именно здесь мне пришлось столько выстрадать, пока шли примерки свадебного платья.
Аннализа смущенно кивнула, вспомнив о теперь уже далеких семейных торжествах королевского дома. Она искоса следила за принцессой, пока манекенщицы, чередуясь на подиуме в центре салона, демонстрировали ей новейшие модели, хотя Марию-Жозе явно не волновали новости гардероба: она казалась глубоко несчастной. Аннализа испытывала по отношению к ней что-то вроде солидарности: похоже было, что принцесса, как и она сама, не очень-то счастлива в браке.
Когда она впервые попала в Италию, чтобы стать женой наследного принца, жизнь рисовалась ей в розовом цвете, но теперь, после пережитой войны, после бегства королевской семьи в Бриндизи, после замужества, принесшего ей четверых детей и несколько тяжелых выкидышей, ее мечты развеялись в прах. Морщины, избороздившие еще молодое лицо, свидетельствовали о крушении многих иллюзий.
– C'est jolie, n'est pas? – Она безвольным жестом указала на белое платье с entre-deux из цветного кружева.
– Да, ваше высочество, действительно, прелестное платье, – согласилась Аннализа, сделав знак хозяйке салона. Та незамедлительно записала сделанный заказ.
Не было необходимости снимать мерку, а потом и примерять заказанные платья: ателье «Вентура» располагало манекенами, повторявшими точные размеры постоянных клиенток. Разумеется, заказы, сделанные принцессой, подлежали выполнению в первую очередь.
Мария-Жозе закурила сигарету, вставив ее в мундшук черного дерева с золотыми инкрустациями. У нее были длинные и тонкие белые пальцы с ногтями, покрытыми кроваво-красным лаком.
– C'est dommage qu'on ne fait plus de la lingerie ici , – сказала она.
– Действительно жаль, – отозвалась Аннализа. – Это все из-за войны, – она прикусила язык, спохватившись, что этого не следовало говорить.
Принцесса взглянула на нее с печальной улыбкой:
– Если бы в этом было все горе, принесенное войной, – она выдохнула дым сигареты, окружив себя голубоватым облачком.
– Heureusement, tout est termin , – примирительно сказала Аннализа.
– Vous croyez? – произнесла принцесса. И вновь принялась смотреть показ мод.
Глядя на подругу, так спокойно и непринужденно беседующую с ее королевским высочеством, словно они были закадычными подругами, Клаудиа Бранкати восхитилась умением Аннализы превращать исключительное в обыденное. Она не смела вмешаться в разговор, боясь, что начнет запинаться. Графиня Виоланте, сморенная усталостью, пользуясь привилегиями своего почтенного возраста и удобством мягкого кресла, стоявшего чуть поодаль от остальных, время от времени закрывала глаза в старческой полудреме.
Вошел официант, толкая перед собой стеклянный столик на колесиках. На нем стояло серебряное ведерко со льдом, из которого торчало горлышко бутылки «Вдовы Клико». Склонность принцессы к шампанскому была известна всем.
Сама синьора Вентура, хозяйка салона, разлила вино по бокалам.
Отпив глоток, Мария-Жозе вновь обратилась к Аннализе:
– Я слыхала, что ваш муж в Калифорнии тоже производит превосходное вино, – сказала она, вызвав изумление у молодой женщины.
– Так говорят, – ответила Аннализа. – Я сама еще не была в Соединенных Штатах.
– Полагаю, вы очень скоро туда отправитесь, – тон ее голоса заставил графиню Виоланте проснуться, и она широко раскрыла свои жемчужно-серые глаза.
– Это вопрос нескольких недель, – подтвердила Аннализа, не выказывая особого энтузиазма по поводу предстоящего отъезда.
– В таком случае передайте от меня привет мистеру Филипу Джеймсу Брайану-старшему, – любезно произнесла принцесса. – Он настоящий авторитет в своем деле. Поблагодарите его за вино, которое он столь любезно мне присылал, – это была явно прощальная реплика.
Аннализа поднялась с легким поклоном, Клаудиа весьма неловко последовала ее примеру.
– Adi mes amies , – распрощалась принцесса и вновь повернулась к подиуму.
Удаляясь вместе с графиней Виоланте, Аннализа обернулась, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Насыщенный красный цвет рубинов потускнел в голубоватом облаке сигаретного дыма. Принцесса была так бледна, так беззащитна, так печальна, так одинока, что у Аннализы защемило сердце от жалости к ней.
ВИНОГРАДНИКИ НЕЙПА-ВЭЛЛИ
Приемник в машине закончил трансляцию музыки и после рекламной паузы голосом диктора принялся рассказывать о коммунистическом Китае.
– Тебе интересно? – спросил шофер, не отводя глаз от дороги.
– Ни капельки, – ответил Бруно. – Можешь выключить или найди другую программу.
Человек за рулем усмехнулся и заглушил радио, нажав кнопку. Он свернул с автострады на узкое шоссе, бегущее среди бесконечных виноградников.
– А кто победит в Корее? – спросил Бруно.
– Когда идет война, никто никогда не побеждает, – ответил шофер. Его звали Дон Тейлор, фамилия у него была американская, но лицо и имя чистокровного мексиканца.
– Но ведь наши сильнее, – сказал Бруно, ища поддержки. Ему было семь лет, он был любознательным мальчиком, его одолевало множество сомнений, но если он в чем-то и был уверен, так это в непобедимости Америки.
– Чтобы выиграть войну, одной силы мало, – возразил шофер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128