- Особенно когда живешь в маленьком городе.
Брэдфорд усмехнулся.
- Протестую, ваша честь. - Он отпил еще глоток. - Скажу вам доверительно, доктор Берри. Я очень сочувствую Ли. Как и он, я понимаю, что от абортов никуда не деться. Их делают сплошь и рядом. Последние статистические данные по Америке говорят, что каждый год на аборт приходит до миллиона женщин. Выражаясь житейским языком, аборт - штука полезная. А наши законы об абортах туманны, невнятно сформулированы и несуразно строги. Но позвольте напомнить вам, что суждения врачей страшнее любых законов. Больничные комиссии по абортам состоят из одних перестраховщиков, которые запрещают операции даже в тех случаях, когда закон разрешает их. По-моему, уложение об абортах можно изменить, лишь поборов настроения, бытующие в медицинской среде.
Я не ответил. Передача денег из рук в руки - это церемониал, освященный веками и требующий тишины. Брэдфорд взглянул на меня и спросил:
- Вы со мной согласны?
- Конечно, согласен, хотя такая линия защиты представляется мне несколько причудливой.
- Я не предлагаю вам линию защиты.
- Значит, я неверно вас понял.
- Это меня не удивляет, - сухо заметил Брэдфорд.
- Меня тоже, - ответил я. - Потому что в вашей речи не ахти как много смысла. Я всегда думал, что правоведы сразу берут быка за рога, а не ходят вокруг да около.
- Я лишь пытаюсь прояснить свою точку зрения.
- Она и так достаточно ясна, и это внушает мне тревогу за судьбу доктора Ли.
- Очень хорошо, давайте поговорим о докторе Ли. Его задержали по закону, принятому в штате Массачусетс семьдесят лет назад и гласящему, что аборт - это преступление, караемое штрафом и тюремным заключением на срок до пяти лет. Если в результате аборта пациентка умирает, назначается наказание сроком от семи до двадцати лет.
- Это убийство второй степени? Или непредумышленное?
- Строго говоря, ни то ни другое. Выражаясь языком…
- Значит, его могут выпустить под залог?
- Вообще-то да, но сейчас не тот случай, потому что прокурор попытается предъявить обвинение в убийстве. По общему уложению, любая смерть, наступившая в результате преступных действий, считается убийством.
- Понятно.
- По ходу дела обвинение представит улики, и наверняка неопровержимые, и докажет, что доктор Ли делал подпольные аборты. Оно докажет, что Карен Рэнделл была у доктора Ли и он по каким-то необъяснимым причинам не сделал ни единой записи о ее визите. Оно докажет, что у Ли нет алиби на вечер воскресенья, когда был сделан аборт. И, разумеется, оно вызовет в суд миссис Рэнделл, которая заявит, что, по словам девушки, аборт сделал именно доктор Ли.
В конце концов все сведется к взаимоопровергающим показаниям. Ли, известный тем, что делает подпольные аборты, заявит о своей невиновности. Миссис Рэнделл скажет, что он виновен. Будь вы в жюри присяжных, кому вы поверили бы?
- Нет никаких доказательств того, что аборт Карен сделал доктор Ли. Все улики косвенные.
- Суд будет в Бостоне.
- Так проведите его где-нибудь еще.
- На каком основании? Неблагоприятное общественное мнение?
- Вы говорите о технической стороне дела, а я - о спасении человека.
- Сила закона и заключается в технической стороне дела.
- Как и его слабость.
Брэдфорд задумчиво посмотрел на меня.
- Спасти доктора Ли, как вы изволили выразиться, можно только одним способом - доказав, что аборт делал не он. Значит, надо найти истинного виновника. По-моему, шансов на это почти нет.
- Почему?
- Потому что сегодня я говорил с Ли, и у меня сложилось впечатление, что он лжет. По-моему, это он делал аборт, Берри. Я думаю, что девушку убил именно он.
14
Вернувшись домой, я обнаружил, что Джудит с детьми все еще у Бетти. Я смешал себе еще один коктейль, на этот раз покрепче, и уселся в гостиной. Я устал как собака, но расслабиться не удавалось.
У меня ужасный характер. Я это знаю и пытаюсь держать себя в руках, но все равно бываю резок и неловок, общаясь с ближними. Наверное, я просто не очень люблю людей. Вот почему я стал патологоанатомом. Вспоминая прожитый день, я понял, что слишком часто выходил из себя. И это было глупо: я ничего не добился, а вот потерять мог очень многое.
Зазвонил телефон. Это был Сандерсон, начальник патологоанатомического отделения Линкольновской больницы.
- Я звоню с работы, - сразу же заявил он.
- Понятно.
Там по меньшей мере шесть параллельных аппаратов, и вечером любой желающий может подслушать ваш разговор.
- Как провел день? - спросил Сандерсон.
- Довольно интересно. А вы?
- Так-сяк.
Да уж, представляю себе. Если кто-то решил устранить меня, логичнее всего надавить на Сандерсона, а это можно сделать довольно тонко и даже под видом шутки. «Я слышал, у вас нехватка рабочих рук» - например. Или более серьезно. «Я слышал, Берри захворал. Это правда? Нет? А говорят, болен… Но ведь его нет на рабочем месте, правильно?» Или при помощи пары ласковых. «Сандерсон, как, по-вашему, я смогу поддерживать трудовую дисциплину, если ваш Берри целыми днями где-то пропадает, а вы ему потворствуете?» Или, наконец, через начальство. «У нас образцовая больница, и каждый выполняет свою работу. Нам тут не нужны лодыри».
В любом случае итог будет один: на Сандерсона окажут давление, чтобы он либо вернул меня на рабочее место, либо нашел нового сотрудника на замену мне.
- Скажите им, что у меня третичный сифилис, - сказал я. - Тогда они не станут рыпаться.
Сандерсон рассмеялся.
- Успокойся, все хорошо, - сообщил он мне. - Пока. У меня шея хоть и старая, но крепкая, и я могу еще какое-то время прикрывать тебя. - Помолчав, он спросил:
- Как по-твоему, сколько еще это продлится?
- Не знаю, - ответил я. - Дело непростое.
- Загляни ко мне завтра, обсудим.
- Хорошо. Возможно, я буду знать больше. Пока мне кажется, что эта история похлеще перуанской.
- Понятно, - ответил Сандерсон. - До завтра.
Я положил трубку. Сандерсон наверняка понял, что я имел в виду. А я имел в виду вот что: в деле Карен Рэнделл была какая-то неувязка. Месяца три назад нам пришлось столкнуться с чем-то подобным. Редкий случай агранулоцитоза. В крови совершенно не было лейкоцитов. Это очень опасно, потому что организм, в крови которого нет белых шариков, не может сопротивляться инфекции. Во рту и на коже большинства людей есть болезнетворные микробы. Стафилококк, стрептококк, иногда - пневмококк или дифтерия. Это нормально. Но если оборонительные сооружения организма разрушены, человек заболевает.
Короче, у нас был пациент - американский врач, работавший в Перу, в министерстве народного здравоохранения. Он страдал астмой и принимал какой-то перуанский препарат. В один прекрасный день он вдруг занемог. Заболело горло, поднялась температура, человека начало ломать. Он отправился к врачу в Лиме и сдал кровь на анализ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73