В те времена в Токио мало кто благоволил к военным полицейским - шли последние дни оккупации, и наши мундиры и белые шлемы олицетворяли для японцев занудное крючкотворство комендатуры, а для американцев на Гинзе, нагрузившихся саке (или виски, если они могли себе это позволить), мы были живым воплощением сводящих с ума ограничений и тягот армейской жизни. Поэтому нас задирал каждый встречный-поперечный, и мои товарищи не раз попадали в передряги. Одному высадили ножом глаз, другого и вовсе убили.
Разумеется, мы были вооружены. Помню, как нам впервые выдали пистолеты, и капитан со здоровенным носом сказал: «Ну вот, вооружились, а теперь примите мой совет. Никогда не пускайте оружие в ход. Застрелите какого-нибудь пьяного дебошира, пусть даже в целях самообороны, а потом окажется, что его дядюшка конгрессмен или генерал. Держите пушки на виду, но не доставайте их из кобуры. Все, точка».
А еще нас призывали быть понаглее. И мы, как все легавые, быстро освоили науку добиваться своего при помощи блефа.
Эта наука очень пригодилась мне сейчас, когда я стоял лицом к лицу с угрюмым сержантом, дежурным по участку на Чарльз-стрит. Сержант смотрел на меня так, словно с удовольствием проломил бы мне череп.
- Ну, в чем дело?
- Я пришел повидать доктора Ли, - сказал я.
Сержант ухмыльнулся:
- Что, влип ваш косоглазый хмырь? Какая жалость.
- Я пришел повидать доктора Ли, - повторил я.
- Нельзя. - Он снова уставился на стол и принялся сердито ворошить бумаги.
- Не соблаговолите ли объяснить, почему?
- Нет, - отрезал сержант, - не соблаговолю.
Я достал записную книжку и ручку:
- Будьте любезны сообщить мне номер вашего жетона.
- Что, больно умный? Бросьте. Никаких свиданий.
- Закон обязывает вас назвать номер жетона по первому требованию.
- Хороший закон.
Я посмотрел на грудь сержанта и сделал вид, будто строчу в блокноте. Потом повернулся и зашагал к выходу.
- Прогуляться решили? - небрежно поинтересовался сержант.
- Да. Возле крыльца есть телефонная будка.
- Ну и что?
- Просто жалко потраченных усилий. Готов спорить, что ваша жена провозилась не один час, пришивая эти лычки. А снять их можно за десять секунд. Спорол бритвой, и все дела. И мундир останется целехонек.
Сержант тяжело поднялся со стула:
- По какому делу вы пришли?
- Повидать доктора Ли.
Он смерил меня долгим взглядом. Сержант не знал, смогу ли я насолить ему, но понимал, что его положение не так уж и незыблемо.
- Вы его поверенный?
- Правильно мыслите.
- Господи, так бы сразу и сказали. - Сержант извлек из ящика стола связку ключей. - Пошли. - Он улыбнулся, но глаза его смотрели все так же злобно.
Я последовал за дежурным. Пока мы шли по коридору, он молчал, разве что хмыкнул пару раз, потом бросил через плечо:
- Вы не можете пенять мне за бдительность. В конце концов, убийство есть убийство.
- Полностью с вами согласен, - ответил я.
***
Арт сидел в довольно сносной камере, чистой и не очень вонючей. Бостонские застенки едва ли не лучшие в Америке. Иначе и быть не может, ведь в них сидело немало видных людей - мэры, чиновники, другие важные деятели. Если хотите, чтобы человек честно вел свою повторную избирательную кампанию, не сажайте его в убогую камеру. Вас просто не поймут, верно я говорю?
Арт восседал на койке и разглядывал зажатую в пальцах сигарету. Пол был усеян окурками и засыпан пеплом. Заслышав наши шаги в коридоре, Арт поднял голову.
- Джон!
- У вас десять минут, - предупредил сержант.
Я вошел в камеру. Дежурный запер дверь и привалился к решетке.
- Спасибо, - сказал я. - Вы можете идти.
Он злобно зыркнул на меня и вразвалочку побрел прочь, позвякивая ключами.
- Как ты? - спросил я Арта, когда мы остались одни.
- Да вроде ничего.
Артур Ли невысок, щупл, опрятен и щеголеват. Родился он в Сан-Франциско, в большой семье, состоявшей едва ли не из одних врачей и правоведов. Предполагаю, что мать Арта - американка: он не очень похож на китайца. Кожа у него скорее оливковая, чем желтая, глазницы лишены вертикальных кожных складок, а волосы - светло-каштановые. Он очень непоседлив и непрерывно жестикулирует, что придает ему сходство с латиноамериканцем.
Сейчас Арт был бледен и напряжен. Вскочив, он принялся мерить шагами камеру. Движения его были резки и порывисты.
- Спасибо, что пришел, - сказал он.
- Если спросят, я - представитель твоего поверенного. Под этой личиной я и проник сюда. - Я извлек из кармана записную книжку. - Ты звонил адвокату?
- Нет еще.
- Почему?
- Не знаю, - он потер лоб и принялся массировать веки. - В голове все смешалось. Это какая-то бессмыслица.
- Как зовут твоего поверенного?
Арт назвал имя, и я занес его в книжку. Адвокат был хороший. Вероятно, Арт понимал, что рано или поздно ему понадобится защита.
- Хорошо, я ему позвоню. А теперь рассказывай.
- Меня арестовали по обвинению в убийстве.
- Это я уже понял. Почему ты позвонил мне?
- Потому что ты все об этом знаешь.
- Об убийстве? Ничего я не знаю.
- Ты учился на законника.
- Всего год, и это было десять лет назад. Я еле-еле сдал экзамены за семестр и уже ничего не помню.
- Джон, - сказал Арт, - в этом деле медицины не меньше, чем юриспруденции. Мне необходима твоя помощь.
- Тогда рассказывай все по порядку.
- Я этого не делал, Джон. Клянусь, я эту девицу и пальцем не тронул.
Он вышагивал все быстрее и быстрее. Я схватил его за локоть и остановил:
- Сядь и расскажи все с толком. Очень медленно.
Арт тряхнул головой, загасил сигарету и тут же закурил новую.
- Меня взяли нынче утром прямо из дома, - начал он. - Часов в семь. Привезли сюда и принялись допрашивать. Сперва сказали, что для проформы. Не знаю уж, что сие означает. А потом начали наседать.
- Сколько их было?
- Двое. Иногда приходил третий.
- Тебе грубили? Слепили лампой? Били по щекам?
- Нет, ничего такого.
- Они сказали, что ты можешь позвонить адвокату?
- Да, но не сразу, а только после того, как зачитали мои конституционные права. - Он улыбнулся своей горькой насмешливой улыбкой. - Поначалу допрос был формальный, и мне не пришло в голову кому-то звонить - ведь я не сделал ничего плохого. Они впервые упомянули о девушке только через час после начала разговора.
- Что за девушка?
- Карен Рэнделл.
- Ты не… Что? Та самая Карен?
Арт кивнул:
- Да, она. Дочь Джей Ди Рэнделла.
- Господи.
- Сперва они спросили, что я о ней знаю и приходила ли она ко мне на прием. Я ответил, что неделю назад она обратилась за консультацией. Жаловалась на отсутствие месячных.
- В течение какого времени?
- Четыре месяца.
- Ты сообщил им эти сведения?
- Нет, они не спрашивали.
- Хорошо.
- Они подробно расспросили меня о том, как прошел осмотр. Интересовались, были ли у нее другие жалобы, как она вела себя… Я ничего не сказал, сославшись на доверительные отношения врача и больного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Разумеется, мы были вооружены. Помню, как нам впервые выдали пистолеты, и капитан со здоровенным носом сказал: «Ну вот, вооружились, а теперь примите мой совет. Никогда не пускайте оружие в ход. Застрелите какого-нибудь пьяного дебошира, пусть даже в целях самообороны, а потом окажется, что его дядюшка конгрессмен или генерал. Держите пушки на виду, но не доставайте их из кобуры. Все, точка».
А еще нас призывали быть понаглее. И мы, как все легавые, быстро освоили науку добиваться своего при помощи блефа.
Эта наука очень пригодилась мне сейчас, когда я стоял лицом к лицу с угрюмым сержантом, дежурным по участку на Чарльз-стрит. Сержант смотрел на меня так, словно с удовольствием проломил бы мне череп.
- Ну, в чем дело?
- Я пришел повидать доктора Ли, - сказал я.
Сержант ухмыльнулся:
- Что, влип ваш косоглазый хмырь? Какая жалость.
- Я пришел повидать доктора Ли, - повторил я.
- Нельзя. - Он снова уставился на стол и принялся сердито ворошить бумаги.
- Не соблаговолите ли объяснить, почему?
- Нет, - отрезал сержант, - не соблаговолю.
Я достал записную книжку и ручку:
- Будьте любезны сообщить мне номер вашего жетона.
- Что, больно умный? Бросьте. Никаких свиданий.
- Закон обязывает вас назвать номер жетона по первому требованию.
- Хороший закон.
Я посмотрел на грудь сержанта и сделал вид, будто строчу в блокноте. Потом повернулся и зашагал к выходу.
- Прогуляться решили? - небрежно поинтересовался сержант.
- Да. Возле крыльца есть телефонная будка.
- Ну и что?
- Просто жалко потраченных усилий. Готов спорить, что ваша жена провозилась не один час, пришивая эти лычки. А снять их можно за десять секунд. Спорол бритвой, и все дела. И мундир останется целехонек.
Сержант тяжело поднялся со стула:
- По какому делу вы пришли?
- Повидать доктора Ли.
Он смерил меня долгим взглядом. Сержант не знал, смогу ли я насолить ему, но понимал, что его положение не так уж и незыблемо.
- Вы его поверенный?
- Правильно мыслите.
- Господи, так бы сразу и сказали. - Сержант извлек из ящика стола связку ключей. - Пошли. - Он улыбнулся, но глаза его смотрели все так же злобно.
Я последовал за дежурным. Пока мы шли по коридору, он молчал, разве что хмыкнул пару раз, потом бросил через плечо:
- Вы не можете пенять мне за бдительность. В конце концов, убийство есть убийство.
- Полностью с вами согласен, - ответил я.
***
Арт сидел в довольно сносной камере, чистой и не очень вонючей. Бостонские застенки едва ли не лучшие в Америке. Иначе и быть не может, ведь в них сидело немало видных людей - мэры, чиновники, другие важные деятели. Если хотите, чтобы человек честно вел свою повторную избирательную кампанию, не сажайте его в убогую камеру. Вас просто не поймут, верно я говорю?
Арт восседал на койке и разглядывал зажатую в пальцах сигарету. Пол был усеян окурками и засыпан пеплом. Заслышав наши шаги в коридоре, Арт поднял голову.
- Джон!
- У вас десять минут, - предупредил сержант.
Я вошел в камеру. Дежурный запер дверь и привалился к решетке.
- Спасибо, - сказал я. - Вы можете идти.
Он злобно зыркнул на меня и вразвалочку побрел прочь, позвякивая ключами.
- Как ты? - спросил я Арта, когда мы остались одни.
- Да вроде ничего.
Артур Ли невысок, щупл, опрятен и щеголеват. Родился он в Сан-Франциско, в большой семье, состоявшей едва ли не из одних врачей и правоведов. Предполагаю, что мать Арта - американка: он не очень похож на китайца. Кожа у него скорее оливковая, чем желтая, глазницы лишены вертикальных кожных складок, а волосы - светло-каштановые. Он очень непоседлив и непрерывно жестикулирует, что придает ему сходство с латиноамериканцем.
Сейчас Арт был бледен и напряжен. Вскочив, он принялся мерить шагами камеру. Движения его были резки и порывисты.
- Спасибо, что пришел, - сказал он.
- Если спросят, я - представитель твоего поверенного. Под этой личиной я и проник сюда. - Я извлек из кармана записную книжку. - Ты звонил адвокату?
- Нет еще.
- Почему?
- Не знаю, - он потер лоб и принялся массировать веки. - В голове все смешалось. Это какая-то бессмыслица.
- Как зовут твоего поверенного?
Арт назвал имя, и я занес его в книжку. Адвокат был хороший. Вероятно, Арт понимал, что рано или поздно ему понадобится защита.
- Хорошо, я ему позвоню. А теперь рассказывай.
- Меня арестовали по обвинению в убийстве.
- Это я уже понял. Почему ты позвонил мне?
- Потому что ты все об этом знаешь.
- Об убийстве? Ничего я не знаю.
- Ты учился на законника.
- Всего год, и это было десять лет назад. Я еле-еле сдал экзамены за семестр и уже ничего не помню.
- Джон, - сказал Арт, - в этом деле медицины не меньше, чем юриспруденции. Мне необходима твоя помощь.
- Тогда рассказывай все по порядку.
- Я этого не делал, Джон. Клянусь, я эту девицу и пальцем не тронул.
Он вышагивал все быстрее и быстрее. Я схватил его за локоть и остановил:
- Сядь и расскажи все с толком. Очень медленно.
Арт тряхнул головой, загасил сигарету и тут же закурил новую.
- Меня взяли нынче утром прямо из дома, - начал он. - Часов в семь. Привезли сюда и принялись допрашивать. Сперва сказали, что для проформы. Не знаю уж, что сие означает. А потом начали наседать.
- Сколько их было?
- Двое. Иногда приходил третий.
- Тебе грубили? Слепили лампой? Били по щекам?
- Нет, ничего такого.
- Они сказали, что ты можешь позвонить адвокату?
- Да, но не сразу, а только после того, как зачитали мои конституционные права. - Он улыбнулся своей горькой насмешливой улыбкой. - Поначалу допрос был формальный, и мне не пришло в голову кому-то звонить - ведь я не сделал ничего плохого. Они впервые упомянули о девушке только через час после начала разговора.
- Что за девушка?
- Карен Рэнделл.
- Ты не… Что? Та самая Карен?
Арт кивнул:
- Да, она. Дочь Джей Ди Рэнделла.
- Господи.
- Сперва они спросили, что я о ней знаю и приходила ли она ко мне на прием. Я ответил, что неделю назад она обратилась за консультацией. Жаловалась на отсутствие месячных.
- В течение какого времени?
- Четыре месяца.
- Ты сообщил им эти сведения?
- Нет, они не спрашивали.
- Хорошо.
- Они подробно расспросили меня о том, как прошел осмотр. Интересовались, были ли у нее другие жалобы, как она вела себя… Я ничего не сказал, сославшись на доверительные отношения врача и больного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73