Желудок сводило судорогой.
Я склонился над телом Романа Джонса. Кто-то снял одежду с его торса, и я увидел маленькие глубокие порезы на туловище и предплечьях. На ногах ничего подобного не было. Что ж, весьма характерная картина.
Полицейский врач выпрямился и взглянул на Питерсона.
- Трудно сказать, от чего он умер. - Врач кивнул на разверстую грудную клетку. - Они тут изрядно напортачили. Полагаю, причиной смерти стала черепная травма. Вы, кажется, сказали, что он выпал из окна?
- Похоже, что так, - покосившись на меня, ответил Питерсон.
- Я подготовлю отчет, - сказал врач. - Дайте-ка мне его бумажник.
Получив то, что просил, врач отошел к стене и занялся писаниной. Я продолжал осмотр трупа. Меня особенно интересовала голова. Я ощупал вмятину.
- Что это вы делаете?
- Осматриваю покойного.
- Кто вам разрешил?
Я вздохнул.
- А что, требуется разрешение?
Питерсон заметно смутился, и я добавил:
- Прошу вас разрешить мне произвести предварительный осмотр трупа.
Произнося эти слова, я покосился на полицейского врача. Тот переписывал какие-то данные из документов Джонса, но я был уверен, что он прислушивается к разговору.
- Но ведь будет вскрытие, - сказал Питерсон.
- И все-таки разрешите.
- Не могу.
- Не валяй дурака, Джек, - вдруг подал голос врач.
Питерсон взглянул на него, потом опять на меня.
- Ну, ладно, Берри, - сказал он наконец. - Осматривайте, только ничего не трогайте.
Я пристально всмотрелся в рану на голове. Это была вмятина чашеобразной формы, размером с кулак. Удар был нанесен набалдашником трости или куском трубы, причем довольно сильно, явно наотмашь. К кровавой корке прилипли крошечные бурые щепки. Я не стал их трогать.
- По-вашему, эта черепная травма получена при падении? - спросил я Питерсона.
- Да, а что?
- Просто любопытно.
- Что любопытно?
- Откуда взялись порезы на теле.
- Наверное, он получил их в квартире. По-видимому, подрался с этой девицей, Анджелой Хардинг. В квартире был окровавленный кухонный нож. Наверное, девица напала на Джонса. Так или иначе, он выпал из окна, или его вытолкали. Приложился головой и помер. - Питерсон умолк и посмотрел на меня.
- Продолжайте.
- Это все, - сказал он.
Я кивнул, вышел из палаты, разыскал шприц и вернулся. Склонившись над Джонсом, я вонзил иглу в шею, в надежде попасть в яремную вену. Искать вены на руках сейчас не имело смысла.
- Что вы делаете?
- Беру кровь, - ответил я, извлекая иголку. В шприце было несколько миллиграммов синеватой крови.
- Зачем?
- Хочу выяснить, не отравили ли его, - брякнул я первое, что пришло в голову.
- Отравили? С какой стати вы так думаете?
- Это просто догадка, - ответил я, кладя шприц в карман и поворачиваясь к двери.
- Эй, минутку, - окликнул меня Питерсон.
Я остановился.
- Хочу задать вам пару вопросов.
- Неужели?
- Насколько мы понимаем, этот парень и Анджела Хардинг подрались. Потом Джонс выпал из окна, а девица попыталась покончить с собой.
- Вы уже это говорили.
- Но тут есть одна неувязка, - продолжал капитан. - Джонс - парень нехилый, фунтов под двести. Как вы думаете, могла ли изящная девушка выбросить его из окна?
- Возможно, он выпал без посторонней помощи.
- А возможно, посторонней помощью воспользовалась Анджела.
- Возможно, - согласился я.
Он взглянул на повязку, прикрывавшую мою рану.
- С вами сегодня что-то случилось?
- Да, упал на скользкой мостовой.
- Значит, у вас ссадина?
- Нет, я приложился лбом к одному из наших замечательных счетчиков времени на стоянке. У меня порез.
- Рваный?
- Нет, довольно ровный.
- Как у Романа Джонса?
- Не знаю.
- Вы когда-нибудь встречались с Джонсом?
- Да.
- Правда? Когда же?
- Часа три назад.
- Очень интересно, - проговорил Питерсон.
- Воспользуйтесь этими сведениями в меру вашего разумения, - ответил я. - Желаю успеха.
- Я мог бы задержать вас для допроса.
- Конечно. Только по какому обвинению?
Он пожал плечами:
- Да по любому. Хотя бы в соучастии.
- А я вчиню вам судебный иск. Вы и опомниться не успеете, как я стрясу с вас два миллиона долларов.
- За вызов на допрос?
- Совершенно верно. За то, что бросаете тень на доброе имя врача. Для людей моей профессии доброе имя жизненно важно, как вам известно. Даже малейшее подозрение может нанести значительный ущерб. И я без труда докажу в суде, что он нанесен.
- Арт Ли избрал другую линию поведения.
Я усмехнулся.
- Хотите побиться об заклад?
Я пошел к двери, и Питерсон бросил мне вслед:
- Сколько вы весите, доктор?
- Сто восемьдесят пять фунтов, - ответил я. - За восемь лет не прибавил ни грамма.
- За восемь лет?
- Да, - сказал я. - С тех пор, как служил в полиции.
***
Голову будто зажали в тиски. Боль билась, накатывала волнами, изнуряла. Бредя по коридору, я внезапно почувствовал острый приступ тошноты, зашел в туалет и расстался с только что проглоченными бутербродом и кофе. Я почувствовал слабость, тело покрылось холодным потом, но вскоре мне немного полегчало, и я отправился на поиски Хэммонда.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
- Ты начинаешь надоедать, - ответил я.
- Видок тот еще, - заметил Хэммонд. - Как бы тебя не вырвало.
- Не вырвет, - пообещал я, доставая из кармана шприц с кровью Джонса и кладя его на тумбочку. Потом я взял новый шприц и спросил:
- Ты можешь достать мне мышь?
- Мышь?
- Да, мышь.
Хэммонд нахмурился.
- Вообще-то у Кохрана есть крысы. Возможно, лаборатория еще открыта.
- Мне нужны мыши.
- Я попытаюсь, - сказал он.
Мы спустились в подвал, пролезая под трубами, преодолели лабиринт подземных переходов и в конце концов добрались до «зверинца». Как и в большинстве крупных базовых университетских больниц, в Мемориалке есть научно-исследовательское отделение, где ставятся опыты на самых разнообразных животных. Мы слышали тявканье собак, шелест птичьих крыльев. Наконец мы подошли к двери с табличкой: «Мелкие объекты», и Хэммонд толкнул створку.
Вдоль стен, от пола до потолка, стояли клетки с крысами и мышами. Воздух был напоен терпким амбре, которое ни с чем не спутаешь. Этот запашок до боли знаком любому молодому врачу. Впрочем, он хоть и мерзок, но весьма полезен в клинической практике: сразу можно распознать больного, страдающего печеночной недостаточностью. В палате, где дышит такой больной, воняет как в помещении, полном мышей. Этот весьма специфический запах даже получил латинское название fetor hepaticus.
Хэммонд выбрал мышку и, как водится, схватил ее за хвост. Мышь задергалась, норовя вцепиться зубами в палец своего пленителя, но куда там. Хэммонд поместил зверька на стол и взял за загривок.
- Что теперь?
Я ввел мышке немного крови Романа Джонса, после чего Хэммонд бросил зверька в стеклянную банку. Мышь тотчас принялась носиться кругами, натыкаясь на стенки.
- Ну? - спросил Хэммонд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Я склонился над телом Романа Джонса. Кто-то снял одежду с его торса, и я увидел маленькие глубокие порезы на туловище и предплечьях. На ногах ничего подобного не было. Что ж, весьма характерная картина.
Полицейский врач выпрямился и взглянул на Питерсона.
- Трудно сказать, от чего он умер. - Врач кивнул на разверстую грудную клетку. - Они тут изрядно напортачили. Полагаю, причиной смерти стала черепная травма. Вы, кажется, сказали, что он выпал из окна?
- Похоже, что так, - покосившись на меня, ответил Питерсон.
- Я подготовлю отчет, - сказал врач. - Дайте-ка мне его бумажник.
Получив то, что просил, врач отошел к стене и занялся писаниной. Я продолжал осмотр трупа. Меня особенно интересовала голова. Я ощупал вмятину.
- Что это вы делаете?
- Осматриваю покойного.
- Кто вам разрешил?
Я вздохнул.
- А что, требуется разрешение?
Питерсон заметно смутился, и я добавил:
- Прошу вас разрешить мне произвести предварительный осмотр трупа.
Произнося эти слова, я покосился на полицейского врача. Тот переписывал какие-то данные из документов Джонса, но я был уверен, что он прислушивается к разговору.
- Но ведь будет вскрытие, - сказал Питерсон.
- И все-таки разрешите.
- Не могу.
- Не валяй дурака, Джек, - вдруг подал голос врач.
Питерсон взглянул на него, потом опять на меня.
- Ну, ладно, Берри, - сказал он наконец. - Осматривайте, только ничего не трогайте.
Я пристально всмотрелся в рану на голове. Это была вмятина чашеобразной формы, размером с кулак. Удар был нанесен набалдашником трости или куском трубы, причем довольно сильно, явно наотмашь. К кровавой корке прилипли крошечные бурые щепки. Я не стал их трогать.
- По-вашему, эта черепная травма получена при падении? - спросил я Питерсона.
- Да, а что?
- Просто любопытно.
- Что любопытно?
- Откуда взялись порезы на теле.
- Наверное, он получил их в квартире. По-видимому, подрался с этой девицей, Анджелой Хардинг. В квартире был окровавленный кухонный нож. Наверное, девица напала на Джонса. Так или иначе, он выпал из окна, или его вытолкали. Приложился головой и помер. - Питерсон умолк и посмотрел на меня.
- Продолжайте.
- Это все, - сказал он.
Я кивнул, вышел из палаты, разыскал шприц и вернулся. Склонившись над Джонсом, я вонзил иглу в шею, в надежде попасть в яремную вену. Искать вены на руках сейчас не имело смысла.
- Что вы делаете?
- Беру кровь, - ответил я, извлекая иголку. В шприце было несколько миллиграммов синеватой крови.
- Зачем?
- Хочу выяснить, не отравили ли его, - брякнул я первое, что пришло в голову.
- Отравили? С какой стати вы так думаете?
- Это просто догадка, - ответил я, кладя шприц в карман и поворачиваясь к двери.
- Эй, минутку, - окликнул меня Питерсон.
Я остановился.
- Хочу задать вам пару вопросов.
- Неужели?
- Насколько мы понимаем, этот парень и Анджела Хардинг подрались. Потом Джонс выпал из окна, а девица попыталась покончить с собой.
- Вы уже это говорили.
- Но тут есть одна неувязка, - продолжал капитан. - Джонс - парень нехилый, фунтов под двести. Как вы думаете, могла ли изящная девушка выбросить его из окна?
- Возможно, он выпал без посторонней помощи.
- А возможно, посторонней помощью воспользовалась Анджела.
- Возможно, - согласился я.
Он взглянул на повязку, прикрывавшую мою рану.
- С вами сегодня что-то случилось?
- Да, упал на скользкой мостовой.
- Значит, у вас ссадина?
- Нет, я приложился лбом к одному из наших замечательных счетчиков времени на стоянке. У меня порез.
- Рваный?
- Нет, довольно ровный.
- Как у Романа Джонса?
- Не знаю.
- Вы когда-нибудь встречались с Джонсом?
- Да.
- Правда? Когда же?
- Часа три назад.
- Очень интересно, - проговорил Питерсон.
- Воспользуйтесь этими сведениями в меру вашего разумения, - ответил я. - Желаю успеха.
- Я мог бы задержать вас для допроса.
- Конечно. Только по какому обвинению?
Он пожал плечами:
- Да по любому. Хотя бы в соучастии.
- А я вчиню вам судебный иск. Вы и опомниться не успеете, как я стрясу с вас два миллиона долларов.
- За вызов на допрос?
- Совершенно верно. За то, что бросаете тень на доброе имя врача. Для людей моей профессии доброе имя жизненно важно, как вам известно. Даже малейшее подозрение может нанести значительный ущерб. И я без труда докажу в суде, что он нанесен.
- Арт Ли избрал другую линию поведения.
Я усмехнулся.
- Хотите побиться об заклад?
Я пошел к двери, и Питерсон бросил мне вслед:
- Сколько вы весите, доктор?
- Сто восемьдесят пять фунтов, - ответил я. - За восемь лет не прибавил ни грамма.
- За восемь лет?
- Да, - сказал я. - С тех пор, как служил в полиции.
***
Голову будто зажали в тиски. Боль билась, накатывала волнами, изнуряла. Бредя по коридору, я внезапно почувствовал острый приступ тошноты, зашел в туалет и расстался с только что проглоченными бутербродом и кофе. Я почувствовал слабость, тело покрылось холодным потом, но вскоре мне немного полегчало, и я отправился на поиски Хэммонда.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
- Ты начинаешь надоедать, - ответил я.
- Видок тот еще, - заметил Хэммонд. - Как бы тебя не вырвало.
- Не вырвет, - пообещал я, доставая из кармана шприц с кровью Джонса и кладя его на тумбочку. Потом я взял новый шприц и спросил:
- Ты можешь достать мне мышь?
- Мышь?
- Да, мышь.
Хэммонд нахмурился.
- Вообще-то у Кохрана есть крысы. Возможно, лаборатория еще открыта.
- Мне нужны мыши.
- Я попытаюсь, - сказал он.
Мы спустились в подвал, пролезая под трубами, преодолели лабиринт подземных переходов и в конце концов добрались до «зверинца». Как и в большинстве крупных базовых университетских больниц, в Мемориалке есть научно-исследовательское отделение, где ставятся опыты на самых разнообразных животных. Мы слышали тявканье собак, шелест птичьих крыльев. Наконец мы подошли к двери с табличкой: «Мелкие объекты», и Хэммонд толкнул створку.
Вдоль стен, от пола до потолка, стояли клетки с крысами и мышами. Воздух был напоен терпким амбре, которое ни с чем не спутаешь. Этот запашок до боли знаком любому молодому врачу. Впрочем, он хоть и мерзок, но весьма полезен в клинической практике: сразу можно распознать больного, страдающего печеночной недостаточностью. В палате, где дышит такой больной, воняет как в помещении, полном мышей. Этот весьма специфический запах даже получил латинское название fetor hepaticus.
Хэммонд выбрал мышку и, как водится, схватил ее за хвост. Мышь задергалась, норовя вцепиться зубами в палец своего пленителя, но куда там. Хэммонд поместил зверька на стол и взял за загривок.
- Что теперь?
Я ввел мышке немного крови Романа Джонса, после чего Хэммонд бросил зверька в стеклянную банку. Мышь тотчас принялась носиться кругами, натыкаясь на стенки.
- Ну? - спросил Хэммонд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73