Видение было очень странное, никак не связанное с происходящим. Да и вообще ни с какой конкретной эпохой и страной.
В этот миг в комнату протиснулся еще один человек. Он был облачен в дождевик, а в руке держал записную книжку.
- Вы кто такой? - вопросил Питерсон.
- Кэртис, сэр, из «Глоб».
- Ну а вам кто позвонил, приятель? - Капитан оглядел комнату и уставился на меня. - Нехорошо, - укоризненно молвил он. - Это никуда не годится.
- «Глоб» - уважаемая газета, и этот парень напишет все как есть, - ответил я. - Уверен, что вы не станете возражать.
- Послушайте, - завел Питерсон, - в Бостоне два с половиной миллиона жителей, а в полиции недобор. Мы не можем разбираться с каждой дурацкой жалобой или угрозой какого-то сумасшедшего. Если этим заниматься, мы даже с уличным движением не управимся.
- Семье обвиняемого, - ответил я, заметив, что репортер не сводит с меня глаз, - угрожают по телефону и в письмах. Здесь женщина и малолетние дети. Она испугана, а вы не приезжаете по вызову.
- Вы сами знаете, что несправедливы.
- Потом начинается ад кромешный: молодчики жгут крест и громят дом. Женщина просит помощи, и ваши люди появляются только спустя четверть часа. Сколько отсюда до ближайшего участка?
- Это неважно.
Репортер лихорадочно строчил в блокноте.
- У вас будет бледный вид, - продолжал я. - В нашем городе хватает противников абортов, но еще больше народу возмутится этим бессмысленным самочинным погромом, посягательством на частную собственность, действиями шайки малолетних хулиганов…
- Это не хулиганы.
Я повернулся к репортеру.
- Капитан Питерсон считает, что подростки, которые подожгли крест и побили все окна в доме, не были хулиганами.
- Я не то имел в виду, - поспешно ввернул Питерсон.
- Именно так он сказал, - сообщил я газетчику. - Более того, вам будет небезынтересно узнать, что двое детей серьезно поранены осколками стекла. Дети трех и пяти лет получили тяжелые увечья…
- Мне сообщили, что это пустячные царапины, - заявил Питерсон.
- Насколько я понимаю, кроме меня, здесь нет ни одного врача. Или, быть может, полиция привезла с собой медицинского работника, когда, наконец, соблаговолила откликнуться на зов о помощи?
Питерсон не ответил.
- Полиция привезла с собой врача? - спросил репортер.
- Нет.
- Вызвали врача из больницы?
- Нет.
Репортер снова застрочил в книжке.
- Ну, погодите, Берри, - сказал мне Питерсон. - Я вам этого не спущу.
- Осторожнее, здесь присутствует журналист, - предостерег я его.
Питерсон смерил меня испепеляющим взглядом и резко повернулся на каблуках.
- Кстати, - бросил я ему вслед, - какие меры предполагает принять полиция, чтобы не допустить повторения подобных выходок?
Питерсон остановился:
- Мы еще не решили.
- Не забудьте сказать репортеру, что вы сожалеете о случившемся и намерены выставить у дома круглосуточную охрану, - посоветовал я капитану. - Чтобы не было никаких неясностей.
Питерсон презрительно скривил губы, но я знал: он послушает меня. А мне только и хотелось, чтобы у Бетти была защита, а полиция не чувствовала себя слишком вольготно.
8
Джудит повезла детей домой. Я остался с Бетти и помог ей заколотить окна досками. На это ушел целый час. И с каждым взмахом молотка я чувствовал, что злюсь все сильнее и сильнее.
Детишки угомонились, но не спали. Они то и дело спускались вниз, просили пить и жаловались на боль. У маленького Генри очень саднила порезанная стопа, и я снял повязку, чтобы убедиться, что в ране не осталось осколков. Один все-таки нашелся, совсем крошечный, и я удалил его.
Держа ножку малыша, обрабатывая рану и слушая, как Бетти уговаривает сына не плакать, я вдруг почувствовал страшную усталость. В доме стоял запах головешек, оставшихся от спаленного на улице креста. В разбитые окна задувал ветер, и в комнате было очень холодно. Вокруг лежали груды осколков. Чтобы навести тут порядок, понадобится не один день.
Господи, к чему все это?
Подлатав Генри, я опять занялся письмами. Перечитывать их было еще утомительнее. Я снова и снова спрашивал себя, почему люди вообще способны на такие поступки? Что за мысли бродят в их головах? Ответ напрашивался сам собой: мыслей нет вовсе. Они просто отзываются на раздражитель. Точно так же мог бы отреагировать и я сам. И кто угодно другой.
Мне стало совсем невмоготу. Хоть бы эти письма прекратились, хоть бы окна вновь заблестели чистенькими стеклами, хоть бы раны зажили и все вернулось на круги своя. Господи, как же я мечтал об этом!
И в надежде осуществить мечту я позвонил Джорджу Уилсону.
- Я ждал вашего звонка, - сказал он.
- Не желаете ли прокатиться?
- Куда?
- К Рэнделлу.
- Зачем?
- Чтобы окоротить собачью сворку.
- Встретимся через двадцать минут, - сказал Уилсон и положил трубку.
***
По пути к Южному берегу и дому Рэнделлов Уилсон спросил меня:
- Что заставило вас передумать?
- Многое.
- Дети?
- Многое, - повторил я.
Какое-то время мы ехали молча. Наконец Уилсон сказал:
- Вы понимаете, на что идете? Вы берете за горло миссис Рэнделл и Питера.
- Ничего страшного.
- Я думал, он ваш приятель.
- Просто я устал.
- А мне казалось, что врачи никогда не устают.
- Да отстаньте вы от меня.
Было уже почти девять часов, небо почернело.
- Когда приедем, говорить буду я, согласны? - предложил Уилсон.
- Хорошо, - ответил я.
- Если начнем петь дуэтом, из этого не выйдет ничего путного.
- Что ж, ловите момент, - сказал я.
Уилсон улыбнулся.
- Похоже, я вам не очень по душе.
- Да, не очень.
- Но я вам нужен.
- Что верно, то верно.
- Значит, мы понимаем друг друга.
- Значит, говорить будете вы, - буркнул я.
Я толком не помнил расположение дома и замедлил ход. Наконец я увидел жилище Рэнделлов и уже собирался свернуть на подъездную дорожку, но мне пришлось остановиться, потому что перед домом стояли две машины - серебристый «Порше» Джей Ди Рэнделла и серый «Мерседес».
- Что такое? - спросил Уилсон.
Я погасил фары и дал задний ход.
- В чем дело? - всполошился адвокат.
- Пока не знаю, - ответил я.
- Мы поедем туда или нет?
- Нет. - Я остановил машину у противоположного тротуара, за кустами. Отсюда были видны и дом, и дорожка, и оба автомобиля.
- Почему?
- Потому что перед домом стоит «Мерседес».
- И что с того?
- На «Мерседесе» ездит Питер Рэнделл.
- Тем лучше, поговорим со всеми сразу.
- Не в этом дело, - ответил я. - Питер сказал мне, что его машину угнали.
- Вот как? Когда?
- Вчера.
Что-то не давало мне покоя. Какая-то мысль свербила в голове. Потом я вспомнил машину, которую видел в гараже, когда приезжал к миссис Рэнделл.
Я распахнул дверцу.
- Пошли.
- Куда? - спросил Уилсон.
- Хочу рассмотреть эту машину.
Мы вылезли и очутились в холодной промозглой тьме. Шагая по дорожке, я сунул руку в карман и нащупал маленький фонарик, который носил с собой с тех пор, когда был стажером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
В этот миг в комнату протиснулся еще один человек. Он был облачен в дождевик, а в руке держал записную книжку.
- Вы кто такой? - вопросил Питерсон.
- Кэртис, сэр, из «Глоб».
- Ну а вам кто позвонил, приятель? - Капитан оглядел комнату и уставился на меня. - Нехорошо, - укоризненно молвил он. - Это никуда не годится.
- «Глоб» - уважаемая газета, и этот парень напишет все как есть, - ответил я. - Уверен, что вы не станете возражать.
- Послушайте, - завел Питерсон, - в Бостоне два с половиной миллиона жителей, а в полиции недобор. Мы не можем разбираться с каждой дурацкой жалобой или угрозой какого-то сумасшедшего. Если этим заниматься, мы даже с уличным движением не управимся.
- Семье обвиняемого, - ответил я, заметив, что репортер не сводит с меня глаз, - угрожают по телефону и в письмах. Здесь женщина и малолетние дети. Она испугана, а вы не приезжаете по вызову.
- Вы сами знаете, что несправедливы.
- Потом начинается ад кромешный: молодчики жгут крест и громят дом. Женщина просит помощи, и ваши люди появляются только спустя четверть часа. Сколько отсюда до ближайшего участка?
- Это неважно.
Репортер лихорадочно строчил в блокноте.
- У вас будет бледный вид, - продолжал я. - В нашем городе хватает противников абортов, но еще больше народу возмутится этим бессмысленным самочинным погромом, посягательством на частную собственность, действиями шайки малолетних хулиганов…
- Это не хулиганы.
Я повернулся к репортеру.
- Капитан Питерсон считает, что подростки, которые подожгли крест и побили все окна в доме, не были хулиганами.
- Я не то имел в виду, - поспешно ввернул Питерсон.
- Именно так он сказал, - сообщил я газетчику. - Более того, вам будет небезынтересно узнать, что двое детей серьезно поранены осколками стекла. Дети трех и пяти лет получили тяжелые увечья…
- Мне сообщили, что это пустячные царапины, - заявил Питерсон.
- Насколько я понимаю, кроме меня, здесь нет ни одного врача. Или, быть может, полиция привезла с собой медицинского работника, когда, наконец, соблаговолила откликнуться на зов о помощи?
Питерсон не ответил.
- Полиция привезла с собой врача? - спросил репортер.
- Нет.
- Вызвали врача из больницы?
- Нет.
Репортер снова застрочил в книжке.
- Ну, погодите, Берри, - сказал мне Питерсон. - Я вам этого не спущу.
- Осторожнее, здесь присутствует журналист, - предостерег я его.
Питерсон смерил меня испепеляющим взглядом и резко повернулся на каблуках.
- Кстати, - бросил я ему вслед, - какие меры предполагает принять полиция, чтобы не допустить повторения подобных выходок?
Питерсон остановился:
- Мы еще не решили.
- Не забудьте сказать репортеру, что вы сожалеете о случившемся и намерены выставить у дома круглосуточную охрану, - посоветовал я капитану. - Чтобы не было никаких неясностей.
Питерсон презрительно скривил губы, но я знал: он послушает меня. А мне только и хотелось, чтобы у Бетти была защита, а полиция не чувствовала себя слишком вольготно.
8
Джудит повезла детей домой. Я остался с Бетти и помог ей заколотить окна досками. На это ушел целый час. И с каждым взмахом молотка я чувствовал, что злюсь все сильнее и сильнее.
Детишки угомонились, но не спали. Они то и дело спускались вниз, просили пить и жаловались на боль. У маленького Генри очень саднила порезанная стопа, и я снял повязку, чтобы убедиться, что в ране не осталось осколков. Один все-таки нашелся, совсем крошечный, и я удалил его.
Держа ножку малыша, обрабатывая рану и слушая, как Бетти уговаривает сына не плакать, я вдруг почувствовал страшную усталость. В доме стоял запах головешек, оставшихся от спаленного на улице креста. В разбитые окна задувал ветер, и в комнате было очень холодно. Вокруг лежали груды осколков. Чтобы навести тут порядок, понадобится не один день.
Господи, к чему все это?
Подлатав Генри, я опять занялся письмами. Перечитывать их было еще утомительнее. Я снова и снова спрашивал себя, почему люди вообще способны на такие поступки? Что за мысли бродят в их головах? Ответ напрашивался сам собой: мыслей нет вовсе. Они просто отзываются на раздражитель. Точно так же мог бы отреагировать и я сам. И кто угодно другой.
Мне стало совсем невмоготу. Хоть бы эти письма прекратились, хоть бы окна вновь заблестели чистенькими стеклами, хоть бы раны зажили и все вернулось на круги своя. Господи, как же я мечтал об этом!
И в надежде осуществить мечту я позвонил Джорджу Уилсону.
- Я ждал вашего звонка, - сказал он.
- Не желаете ли прокатиться?
- Куда?
- К Рэнделлу.
- Зачем?
- Чтобы окоротить собачью сворку.
- Встретимся через двадцать минут, - сказал Уилсон и положил трубку.
***
По пути к Южному берегу и дому Рэнделлов Уилсон спросил меня:
- Что заставило вас передумать?
- Многое.
- Дети?
- Многое, - повторил я.
Какое-то время мы ехали молча. Наконец Уилсон сказал:
- Вы понимаете, на что идете? Вы берете за горло миссис Рэнделл и Питера.
- Ничего страшного.
- Я думал, он ваш приятель.
- Просто я устал.
- А мне казалось, что врачи никогда не устают.
- Да отстаньте вы от меня.
Было уже почти девять часов, небо почернело.
- Когда приедем, говорить буду я, согласны? - предложил Уилсон.
- Хорошо, - ответил я.
- Если начнем петь дуэтом, из этого не выйдет ничего путного.
- Что ж, ловите момент, - сказал я.
Уилсон улыбнулся.
- Похоже, я вам не очень по душе.
- Да, не очень.
- Но я вам нужен.
- Что верно, то верно.
- Значит, мы понимаем друг друга.
- Значит, говорить будете вы, - буркнул я.
Я толком не помнил расположение дома и замедлил ход. Наконец я увидел жилище Рэнделлов и уже собирался свернуть на подъездную дорожку, но мне пришлось остановиться, потому что перед домом стояли две машины - серебристый «Порше» Джей Ди Рэнделла и серый «Мерседес».
- Что такое? - спросил Уилсон.
Я погасил фары и дал задний ход.
- В чем дело? - всполошился адвокат.
- Пока не знаю, - ответил я.
- Мы поедем туда или нет?
- Нет. - Я остановил машину у противоположного тротуара, за кустами. Отсюда были видны и дом, и дорожка, и оба автомобиля.
- Почему?
- Потому что перед домом стоит «Мерседес».
- И что с того?
- На «Мерседесе» ездит Питер Рэнделл.
- Тем лучше, поговорим со всеми сразу.
- Не в этом дело, - ответил я. - Питер сказал мне, что его машину угнали.
- Вот как? Когда?
- Вчера.
Что-то не давало мне покоя. Какая-то мысль свербила в голове. Потом я вспомнил машину, которую видел в гараже, когда приезжал к миссис Рэнделл.
Я распахнул дверцу.
- Пошли.
- Куда? - спросил Уилсон.
- Хочу рассмотреть эту машину.
Мы вылезли и очутились в холодной промозглой тьме. Шагая по дорожке, я сунул руку в карман и нащупал маленький фонарик, который носил с собой с тех пор, когда был стажером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73