- Пусть только кто-то отважится прикоснуться к роллс-ройсу! - шепнула
Барбара. - Стоянка на холме входит в те пять тысяч, которые мы заплатили
за эти апартаменты.
- Мне интересно, забрали ли эти скряги кассу, потому что, если не
забрали, то вода наверняка ее похитит, - фыркнула со смехом Хелен.
- Тихо! - крикнула Эстер. - Бенджи, ложись!
- Что мне от этого, - мрачно спросил он, не отходя от окна. - Хелен
спит со стариком и греет его. А от того толстого слоя пудры, которую
наложила на меня мисс Барбара, у меня зудит лицо.
- Перестань брюзжать. Мы с Хелен на крайний случай сойдем за
медсестер, но тебя необходимо было немного отбелить. Конечно, все равно
всем понятно, что ты не белый, но это хоть что-то может нам дать. По
крайней мере, видно, что ты стараешься, а добрая воля и тысячедолларовый
банкнот могут далеко довести.
- Снова видно это чудовище на Страннике, - буркнул Бенджи, поднимая
голову и глядя в небо. - Быстро вращается.
Хелен села на кровати.
- А может быть, мы... - неуверенно начала она испуганным голосом.
- Тихо! - резко сказала Эстер. - Вы должны сидеть тихо, а ты, Бенджи,
лезь в постель! Мы должны с пользой истратить те пять тысяч долларов.
Когда ты будешь по шею в воде, я разрешаю тебе подать голос, а пока что ни
на минуту раньше! Понятно? _С_п_о_к_о_й_н_о_й _н_о_ч_и_!
Лежа в темноте, Барбара думала об автомобилях, которые мчатся сейчас
на север в поисках более безопасного места... Она думала о моторных
лодках, которые могут сейчас мчатся куда угодно. Думала о затопленных
ракетах, находящихся в ста пятидесяти километрах отсюда, на мысе
Кеннеди...
Старый Кеттеринг тихо застонал и начал что-то бормотать. Барбара
погладила его по сухой, покрытой морщинами щеке, но бормотание не
прекратилось. Пальцы, которые он молитвенно держал на груди, дрожали.
Барбара опустила руку на пол, достала куклу в черном белье и подала ему.
Это успокоило старика. Барбара улыбнулась.
Здание гостиницы еще раз задрожало.
Сэлли одела вышитое жемчугом, плотно облегающее ее фигуру вечернее
платье, которое нашла в шкафу спальни. Джейк вырядился в темно-синий
шерстяной костюм, несколько мешковатый для него. Сейчас он выглядел как
щеголь пятидесятых годов. Они сидели у фортепиано, на крышке которого
стояли два бокала и бутылка шампанского.
Комнату освещали двадцать три свечи, - все, что Сэлли удалось найти в
этой квартире. Темные портьеры скрывали окна, дверь лифта и, прежде всего,
балконную дверь.
Через плотные занавески медленно просачивалась зловещая,
пронизывающая до мозга костей тишина - она тяжело ложилась на сердце,
сжимала горло, замораживала огоньки свечей. Однако, через какое-то время
Джейк вырвался из этого завораживающего забвения, сильно ударил по
клавишам и громкий веселый припев рассеял тишину. Сэлли встала и ритмично
покачиваясь начала громко и весело петь!
Я девушка в Ковчеге Ноя
Ты мой старый Король Морей.
Наша любовь больше чем Солнце,
Чем Орион и Мессье-31...
Ты бросил к моим ногам небоскреб!
Наша любовь больше всего.
Левой рукой Джейк импровизировал аккомпанемент, а правой подал Сэлли
листок бумаги.
- Спой еще разок, - сказал он.
- О, боже, Джейк! - воскликнула девушка. - Тут какие-то ненормальные
слова! И как я должна петь эти кляксы?
- Эти ненормальные слова я нашел в интересном "списке самых важных
небесных объектов", в одной из этих толстых книг твоего
приятеля-интеллектуала. Мы должны создать соответствующее настроение,
которое подходило бы к этой новой планете.
- Планеты-шманеты! Как мне это все надоело! Если бы не Хьюго, ты уже
давно был бы под водой! Интересно, где он сейчас? Ну, хорошо, Джейк,
играй.
Держа листок перед глазами, Сэлли снова начала извиваться всем телом:
Я девушка в Ковчеге Ноя,
Ты мой старый король Бурь,
Наша любовь больше, чем солнце,
Чем Орион и Мессье-31...
Ты бросил к моим ногам небоскреб!
Наша любовь больше всего.
- Вот это будет бомба! - заливаясь радостным смехом крикнул Джейк. -
Мы соберем за это чудо-аплодисменты!
- Да, - согласилась Сэлли, протягивая руку за бокалом. - Но мне,
почему-то кажется, что мы будем единственными артистами в холодном влажном
театре...
Ричард Хиллэри чувствовал странное возбуждение, когда маршировал по
обочине дороги, на которой быстро высыхали лужи соленой воды, по
направлению на запад от Ислайпа. Внезапно, прямо перед собой он увидел
двух небольших серебристых рыбок и маленького зеленого рака, неуклюже
ползущего по свертку мокрой материи, которая скорее всего была
студенческой мантией. Тут же, посмотрев на юг, Ричард увидел старые башни
Оксфорда, а на них четкий коричневый след, оставленный водой во время
прилива. Он задержал дыхание, поднял руки и стоял так, словно намеревался
прыгнуть с трамплина - он вообразил себе, что плывет, как безумный по
водам Северного или Ирландского моря, которые несколько часов назад
заливали окрестности Оксфорда.
Все еще в возбуждении, он рассмеялся, опустил руки и ускорил шаги.
Временами ему становилось не по себе при виде того, что оставила после
себя вода, особенно, если это касалось человеческих трупов. Однако, он
тверда придерживался принципа, которым может быть пользовались все
пешеходы во все времена: не смотреть на то, что не движется.
В течение последних нескольких километров он несколько раз вынужден
был напоминать себе о непоколебимости этого принципа. Пока что ни одна из
мокрых фигур, которые он видел, не шевелилась.
Ему повезло, потому что неподалеку от Чилтерн Хиллс, где он ночевал,
он остановил автомобиль, который подвез его на значительное расстояние.
Ричард отправился в путь ночью, сразу же после того, как увидел на востоке
воду. На шоссе его подобрала супружеская пара, едущая из Литворка. Они
ехали в Оксфорд за сыном, о котором очень беспокоились. Они не верили в
наводнения и были склонны недооценивать их. Супруги угостили Ричарда
бутербродом и несколькими глотками кофе. Через какое-то время их движение
замедлилось, так как на дороге оказалось довольно оживленное автомобильное
движение. К утру они наконец добрались до залитой равнины Оксфорда и там,
на размокшей болотистой дороге застряли окончательно в дорожной пробке.
Ричард попрощался с этими милыми людьми и вылез из машины. Пробке,
казалось, не было конца, и Ричард уже не мог без сочувствия смотреть на
своих попутчиков, сидевших в ошеломлении и отчаянии, не знавших, что
делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110