Если что-нибудь случится, просигналь пять раз.
Коротышка посмотрел на них и кивнул.
Старик, лежавший с другой стороны, глянул на одеяло, которое Марго
держала под мышкой, отвернулся и презрительно фыркнул, давая тем самым
понять, что осуждает такое поведение.
Дылда прервал созерцание и посмотрел на деда.
- Перестань, - сказал он тихо и спокойно. Потом посмотрел на Хантера
и Марго, перевел взгляд на Странника, сияющего над ними - его погруженное
в размышление лицо фанатика осветилось улыбкой.
- Испан благословит вашу любовь, - сказал он, начертав на колене
указательным пальцем правой руки маленький египетский знак ключа жизни.
Коротышка вновь склонил голову над блокнотом. Его рот был крепко
сжат, словно он хотел скрыть улыбку и ему хотелось прыснуть от смеха.
Хантер и Марго перешли на другую сторону шоссе. Анна и ее мать,
завернувшись в одеяла, лежали в фургончике. Хантеру показалось, что у Рамы
Джоан широко открыты глаза и она улыбается им, но, когда они пошли ближе,
он увидел, что женщина спит. Неожиданно краем глаза он увидел высокую
темную фигуру, стоявшую в тени фургончика. Даже ее лицо было темным,
прикрытым черной шляпой с опущенными полями.
У Хантера мороз пошел по коже, поскольку он не сомневался, что это
Брехт. Он хотел, чтобы Брехт что-то сказал, чтобы показал лицо, но фигура
только подняла руку к шляпе, надвинула ее ниже на лоб и снова отступила во
мрак.
В это же время Хантер почувствовал, что пальца Марго сильнее
сжимаются у него на плече - он повернулся и посмотрел в тень фургончика.
Там уже никого не было.
Они пошли дальше, не проронив ни слова. Трава шелестела под их
ногами, когда они взбирались на склон. Была полночь, Странник висел высоко
в небе. Ни на мгновение не забывали они о море, которое владело сейчас
землей - прилив остановился в каких-то пятидесяти метрах от них, но волны
продолжали биться о каменные склоны, о Страннике, который завладел небом,
нет, не небом, а пространством вокруг Земли, превратив небо в темную серую
оболочку, об ужасе, который завладел жизнью всех людей во всем мире...
Они пришли на низкий скальный порог, с него - на следующий и увидели
перед собой плоский прямоугольный серый валун, словно гроб гиганта. Марго
расстелила одеяло и они оба присели на нем на корточках, лицом друг к
другу. Они смотрели друг на друга сосредоточенно и серьезно, а когда
наконец улыбнулись, то это были жесткие хищные улыбки. Мгновения тишины
между двумя ударами волны заполнило пульсирование их крови, более громкое,
чем гул воды. Горы словно звучали эхом в такт их сердцам и небо стучало в
таком же ритме.
Марго сняла куртку, положила рядом с ней пистолет и начала
расстегивать блузку, но Хантер остановил ее и сделал это сам. Девушка
прикоснулась к его бороде, схватила в горсть жесткие волосы, сжала пальцы
и прижала кулак к его подбородку. У них было такое чувство, что время
остановилось, по крайней мере, что оно не торопится и не мчится с огромной
скоростью. Что узкий и низкий коридор, который нужно преодолеть как можно
скорее, превратился в обширную равнину, на которой можно даже остановиться
и отдохнуть. Все - море, скалы, холмы, небо, окружающий их холодный воздух
и большая изменяющаяся планета - ожило раз и навсегда, западая в их мысли,
хотя, может быть, их разум был сейчас более поглощающим, чем когда-либо
ранее. Чем больше Марго познавала тело Хантера, а Хантер - тело Марго, тем
больше, а не меньше - как должно было казаться - они познавали все, что их
окружает: вещи, большие и маленькие, даже такие маленькие, как небольшая
черточка фиолетового цвета на шкале пистолета... то, что живо и то, что
уже мертво... их тела и небо составляли единое целое - яркое солнце,
пытающееся получить расположение темного полумесяца, наконец соединилось с
ним. Они чувствовали, что в их телах безумствует яростный прибой, что их
объяло бурное море, и знали, что после этой бури обязательно наступит
тишина. Время шло, уплывало незаметно - по крайней мере, хоть один раз они
не думали о смерти, а гармонично соединяли смерть с жизнью. Над их
головами золотистое фаллическое чудище вращалось вправо по
темно-фиолетовой плоскости Странника, в течение следующего часа
превратилось в золотую змею, обвившуюся вокруг треснутого яйца - в самку,
которая сражается с оплодотворяющим ее самцом, обвивается вокруг него и
наконец раздавливает - а обломки уничтоженной Луны сверкали и танцевали
вокруг планеты словно миллионы яростно соперничающих друг с другом
сперматозоидов вокруг яйцеклетки.
Дон коротко описал Полу свои переживания в космосе и на борту
Странника. Наблюдения Мерриама, в общих чертах, сходились с тем, что Пол
услышал от Тигрицы и, хотя он все еще был грустным и чувствовал себя
задетым неожиданной сменой чувств кошки - на некоторое время к нему
вернулось настроение, которое Тигрица сумела создать, рассказывая свою
историю. Теперь он, в свою очередь, рассказал это Дону, рассказал, что
происходило в ту ночь, когда появился Странник. Он говорил о симпозиуме,
на который пошел вместе с Марго, о столкновении у ворот Ванденберга, о
волнах, вызванных подземными толчками - когда неожиданно вмешалась
Тигрица:
- Заканчивайте, пожалуйста! Я хочу задать вам пару вопросов.
Кошка стояла у пульта управления среди розовых кустов - очевидно, она
без слов переговорила со своим начальством. Пол и Дон сидели на розовом
полу, а напротив них Мяу, время от времени, выскакивала из цветника, явно
очень заинтригованная и возбужденная искусственным земным притяжением.
- Хорошо ли к тебе относились здесь во время пребывания на моей
планете? - спросила она Мерриама.
Дон посмотрел на Тигрицу, думая о том, что она напоминает ему кошачье
существо - она отличалась только цветом меха - которое схватило большую
птицу с топазовым оперением и словно балерина, подкрепляющаяся после
вечернего представления, пила ее кровь.
- Когда я убежал с Луны, - сказал он, - а этим я, пожалуй, обязан
только себе, ко мне подлетели два ваших космических корабля, которые
отвезли меня на Странник. Там, примерно два дня, меня держали в комнате,
из которой не было выхода, после чего привезли сюда. Никто со мной за это
время не разговаривал. Но у меня создалось впечатление, что кто-то
постоянно выворачивает наизнанку и исследует мой мозг. При помощи
сновидений мне показали много интересного. Но этим все и ограничилось.
- Хорошо, благодарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Коротышка посмотрел на них и кивнул.
Старик, лежавший с другой стороны, глянул на одеяло, которое Марго
держала под мышкой, отвернулся и презрительно фыркнул, давая тем самым
понять, что осуждает такое поведение.
Дылда прервал созерцание и посмотрел на деда.
- Перестань, - сказал он тихо и спокойно. Потом посмотрел на Хантера
и Марго, перевел взгляд на Странника, сияющего над ними - его погруженное
в размышление лицо фанатика осветилось улыбкой.
- Испан благословит вашу любовь, - сказал он, начертав на колене
указательным пальцем правой руки маленький египетский знак ключа жизни.
Коротышка вновь склонил голову над блокнотом. Его рот был крепко
сжат, словно он хотел скрыть улыбку и ему хотелось прыснуть от смеха.
Хантер и Марго перешли на другую сторону шоссе. Анна и ее мать,
завернувшись в одеяла, лежали в фургончике. Хантеру показалось, что у Рамы
Джоан широко открыты глаза и она улыбается им, но, когда они пошли ближе,
он увидел, что женщина спит. Неожиданно краем глаза он увидел высокую
темную фигуру, стоявшую в тени фургончика. Даже ее лицо было темным,
прикрытым черной шляпой с опущенными полями.
У Хантера мороз пошел по коже, поскольку он не сомневался, что это
Брехт. Он хотел, чтобы Брехт что-то сказал, чтобы показал лицо, но фигура
только подняла руку к шляпе, надвинула ее ниже на лоб и снова отступила во
мрак.
В это же время Хантер почувствовал, что пальца Марго сильнее
сжимаются у него на плече - он повернулся и посмотрел в тень фургончика.
Там уже никого не было.
Они пошли дальше, не проронив ни слова. Трава шелестела под их
ногами, когда они взбирались на склон. Была полночь, Странник висел высоко
в небе. Ни на мгновение не забывали они о море, которое владело сейчас
землей - прилив остановился в каких-то пятидесяти метрах от них, но волны
продолжали биться о каменные склоны, о Страннике, который завладел небом,
нет, не небом, а пространством вокруг Земли, превратив небо в темную серую
оболочку, об ужасе, который завладел жизнью всех людей во всем мире...
Они пришли на низкий скальный порог, с него - на следующий и увидели
перед собой плоский прямоугольный серый валун, словно гроб гиганта. Марго
расстелила одеяло и они оба присели на нем на корточках, лицом друг к
другу. Они смотрели друг на друга сосредоточенно и серьезно, а когда
наконец улыбнулись, то это были жесткие хищные улыбки. Мгновения тишины
между двумя ударами волны заполнило пульсирование их крови, более громкое,
чем гул воды. Горы словно звучали эхом в такт их сердцам и небо стучало в
таком же ритме.
Марго сняла куртку, положила рядом с ней пистолет и начала
расстегивать блузку, но Хантер остановил ее и сделал это сам. Девушка
прикоснулась к его бороде, схватила в горсть жесткие волосы, сжала пальцы
и прижала кулак к его подбородку. У них было такое чувство, что время
остановилось, по крайней мере, что оно не торопится и не мчится с огромной
скоростью. Что узкий и низкий коридор, который нужно преодолеть как можно
скорее, превратился в обширную равнину, на которой можно даже остановиться
и отдохнуть. Все - море, скалы, холмы, небо, окружающий их холодный воздух
и большая изменяющаяся планета - ожило раз и навсегда, западая в их мысли,
хотя, может быть, их разум был сейчас более поглощающим, чем когда-либо
ранее. Чем больше Марго познавала тело Хантера, а Хантер - тело Марго, тем
больше, а не меньше - как должно было казаться - они познавали все, что их
окружает: вещи, большие и маленькие, даже такие маленькие, как небольшая
черточка фиолетового цвета на шкале пистолета... то, что живо и то, что
уже мертво... их тела и небо составляли единое целое - яркое солнце,
пытающееся получить расположение темного полумесяца, наконец соединилось с
ним. Они чувствовали, что в их телах безумствует яростный прибой, что их
объяло бурное море, и знали, что после этой бури обязательно наступит
тишина. Время шло, уплывало незаметно - по крайней мере, хоть один раз они
не думали о смерти, а гармонично соединяли смерть с жизнью. Над их
головами золотистое фаллическое чудище вращалось вправо по
темно-фиолетовой плоскости Странника, в течение следующего часа
превратилось в золотую змею, обвившуюся вокруг треснутого яйца - в самку,
которая сражается с оплодотворяющим ее самцом, обвивается вокруг него и
наконец раздавливает - а обломки уничтоженной Луны сверкали и танцевали
вокруг планеты словно миллионы яростно соперничающих друг с другом
сперматозоидов вокруг яйцеклетки.
Дон коротко описал Полу свои переживания в космосе и на борту
Странника. Наблюдения Мерриама, в общих чертах, сходились с тем, что Пол
услышал от Тигрицы и, хотя он все еще был грустным и чувствовал себя
задетым неожиданной сменой чувств кошки - на некоторое время к нему
вернулось настроение, которое Тигрица сумела создать, рассказывая свою
историю. Теперь он, в свою очередь, рассказал это Дону, рассказал, что
происходило в ту ночь, когда появился Странник. Он говорил о симпозиуме,
на который пошел вместе с Марго, о столкновении у ворот Ванденберга, о
волнах, вызванных подземными толчками - когда неожиданно вмешалась
Тигрица:
- Заканчивайте, пожалуйста! Я хочу задать вам пару вопросов.
Кошка стояла у пульта управления среди розовых кустов - очевидно, она
без слов переговорила со своим начальством. Пол и Дон сидели на розовом
полу, а напротив них Мяу, время от времени, выскакивала из цветника, явно
очень заинтригованная и возбужденная искусственным земным притяжением.
- Хорошо ли к тебе относились здесь во время пребывания на моей
планете? - спросила она Мерриама.
Дон посмотрел на Тигрицу, думая о том, что она напоминает ему кошачье
существо - она отличалась только цветом меха - которое схватило большую
птицу с топазовым оперением и словно балерина, подкрепляющаяся после
вечернего представления, пила ее кровь.
- Когда я убежал с Луны, - сказал он, - а этим я, пожалуй, обязан
только себе, ко мне подлетели два ваших космических корабля, которые
отвезли меня на Странник. Там, примерно два дня, меня держали в комнате,
из которой не было выхода, после чего привезли сюда. Никто со мной за это
время не разговаривал. Но у меня создалось впечатление, что кто-то
постоянно выворачивает наизнанку и исследует мой мозг. При помощи
сновидений мне показали много интересного. Но этим все и ограничилось.
- Хорошо, благодарю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110