И как, а
главное, где может снежная девушка носить такие наряды? Чувство
собственной неполноценности уступило место зависти, а потом и злобе.
Цивилизация отвратительна, Влану следует прогнать плеткой из Мерзлого
Стана, а Фафхрду нужна женщина, которая устроила бы ему нормальную жизнь и
не давала бы разгуляться его воображению. Не мать, разумеется - эта
ужасная, со склонностью к кровосмешению женщина, поедом евшая собственного
сына, а роскошная и практичная молодая жена. Например, она, Мара.
Она начала внимательно наблюдать за Фафхрдом. Он вовсе не походил на
потерявшего голову самца, напротив, выглядел холодным как лед, однако при
этом не отрывал глаз со сцены. Мара напомнила себе, что некоторые мужчины
умеют ловко скрывать свои чувства.
Влана сбросила тогу и осталась в сетчатой тунике из тонюсеньких
серебряных проволочек. В месте каждого их пересечения висел маленький
серебряный колокольчик. Актриса качнулась, и колокольчики зазвенели,
словно серебряные птички, сидящие на дереве и поющие гимн телу Вланы.
Теперь она казалась по-девичьи стройной, ее большие глаза сверкали сквозь
пряди волос таинственными намеками и призывами.
Несмотря на всю выдержку Фафхрда, дыхание его участилось. Выходит,
его сон в палатке у минголов был вещим! Его внимание, которое до этого
улетело в страны и века, которые изображала в танце Влана, теперь
сосредоточилось на ней и превратилось в желание.
На сей раз его самообладание подверглось еще более тяжкому испытанию:
Мара безо всякого предупреждения схватила его за промежность.
Но продемонстрировать свое самообладание во всем блеске он не успел,
так как Мара отдернула руку и, воскликнув: "Грязная скотина! Ты ее
хочешь!", саданула его кулаком в бок, прямо под ребро.
Балансируя на ветках, Фафхрд попытался поймать ее за кисти. Мара
пробовала ударить его еще и еще. Сосновые ветви затрещали, вниз посыпались
иголки и снег.
Отвесив Фафхрду очередную затрещину по уху, Мара соскользнула грудью
с веток, продолжая цепляться за них ногами.
Пробормотав: "Чтоб тебя приморозило, сука!", Фафхрд схватился рукой
за самую толстую ветку и свесился вниз, пытаясь поймать Мару за
предплечье.
Те, кто смотрел на них снизу - а такие уже нашлись, несмотря на
большую соблазнительность происходящего на сцене, - видели две сцепившиеся
фигуры в белом и две светловолосых головы, свесившиеся с ветвистого
потолка, словно их обладатели собирались нырнуть вниз ласточкой. Через
несколько секунд, не переставая бороться, фигуры скрылись за ветвями.
Старейший мужчина Снежного клана заорал:
- Святотатство!
Другой, помоложе, поддержал:
- Они подглядывают! Выбросить их отсюда!
Его призыв несомненно был бы поддержан, так как четверть зрительного
зала была уже на ногах, если бы не Эссединекс, наблюдавший за публикой
через дырочку в ширме и умевший как никто справляться с беспорядками в
зале. Он ткнул пальцем в стоявшего у него за спиной мингола и выбросил над
головой руку ладонью вверх.
Музыка заиграла громче. Раздался медный звон тарелок. Совершенно
голые сестры-минголки и илтхмарка выскочили на сцену и принялись скакать
вокруг Вланы. К ним тут же подковылял толстый восточный человек и поджег
свою бороду. Все лицо его мгновенно оказалось в ореоле голубого пламени.
Он не гасил его - с помощью мокрого полотенца, которое было у него с
собой, - пока Эссединекс громко не прошептал в дырочку:
- Достаточно. Они снова у нас в руках.
Черная борода укоротилась наполовину. Артистам нередко приходится
идти на большие жертвы, которых не только всякие мужланы, но даже их
собратья по ремеслу не могут оценить по достоинству.
Пролетев последнюю дюжину футов по воздуху, Фафхрд приземлился в
высокий сугроб, наметенный у Зала Богов, и в ту же секунду Мара тоже
оказалась внизу. Они стояли друг напротив друга, провалившись по щиколотку
в наст, на котором горбатая луна рисовала узоры из света и тени.
Фафхрд спросил:
- Мара, кто тебе наплел, что я сцепился с Хрингорлом из-за актрисы?
- Вероломный развратник! - воскликнула в ответ девушка и, саданув
Фафхрда в глаз, бросилась стремглав к женскому шатру, захлебываясь в
рыданиях и крича: - Все скажу братьям! Вот увидишь!
Фафхрд попрыгал немного от боли, бросился было за Марой, но шага
через три остановился как вкопанный, приложил пригоршню снега к горящему
глазу, и когда боль немного успокоилась, начал думать.
Осмотревшись вокруг с помощью здорового глаза и никого не обнаружив,
он дошел до купы вечнозеленых деревьев у края пропасти, спрятался в их
гуще и продолжил размышления.
Слух говорил ему, что представление в Зале Богов идет полным ходом.
До него доносились смех и ликующие возгласы, порой заглушавшие даже
неистовую музыку барабана и флейты. Зрение - второй глаз уже вернулся в
строй - говорило, что поблизости никого нет. Фафхрд взглянул на актерские
шатры, стоявшие у того конца Зала Богов, где начиналась новая дорога на
юг, потом перевел взгляд на конюшни позади шатров, затем на шатры
торговцев за конюшнями. После этого взор Фафхрда вернулся к ближайшему
шатру - тому самому, в котором жила Влана. Он был покрыт толстым слоем
изморози, посверкивавшей в лунном свете; казалось, что по его крыше, как
раз под веткой вечнозеленого платана, ползет гигантский ледянистый червь.
Фафхрд заскользил к шатру по искрящемуся насту. Узел, которым была
завязана шнуровка на входе, не был освещен и казался на ощупь незнакомым.
Тогда Фафхрд обошел палатку, выдернул из земли два колышка, змеей прополз
под низом шатра и, оказавшись под висевшей на вешалках одеждой Вланы,
сунул колышки назад, встал, отряхнулся и, пройдя несколько шагов, улегся
на ложе актрисы. Тлеющие уголья в жаровне струили легкое тепло. Немного
полежав, Фафхрд нагнулся к столику и налил себе кубок бренди.
Наконец он услышал голоса. Они приближались. Пока снаружи кто-то
расшнуровывал вход, Фафхрд нащупал нож и приготовился натянуть на себя
большой ковер.
Со смехом, но решительно проговорив: "Нет-нет", Влана поспешно
вступила в шатер спиною вперед, закрыла клапан и, стянув шнуровку,
оглянулась.
Едва Фафхрд успел заметить на ее лице изумление, как оно сменилось
приязненной улыбкой, из-за которой нос девушки забавно сморщился.
Отвернувшись от Фафхрда, она тщательно подтянула шнуровку входа и завязала
узел. Затем подошла к ложу и встала на колени перед Фафхрдом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
главное, где может снежная девушка носить такие наряды? Чувство
собственной неполноценности уступило место зависти, а потом и злобе.
Цивилизация отвратительна, Влану следует прогнать плеткой из Мерзлого
Стана, а Фафхрду нужна женщина, которая устроила бы ему нормальную жизнь и
не давала бы разгуляться его воображению. Не мать, разумеется - эта
ужасная, со склонностью к кровосмешению женщина, поедом евшая собственного
сына, а роскошная и практичная молодая жена. Например, она, Мара.
Она начала внимательно наблюдать за Фафхрдом. Он вовсе не походил на
потерявшего голову самца, напротив, выглядел холодным как лед, однако при
этом не отрывал глаз со сцены. Мара напомнила себе, что некоторые мужчины
умеют ловко скрывать свои чувства.
Влана сбросила тогу и осталась в сетчатой тунике из тонюсеньких
серебряных проволочек. В месте каждого их пересечения висел маленький
серебряный колокольчик. Актриса качнулась, и колокольчики зазвенели,
словно серебряные птички, сидящие на дереве и поющие гимн телу Вланы.
Теперь она казалась по-девичьи стройной, ее большие глаза сверкали сквозь
пряди волос таинственными намеками и призывами.
Несмотря на всю выдержку Фафхрда, дыхание его участилось. Выходит,
его сон в палатке у минголов был вещим! Его внимание, которое до этого
улетело в страны и века, которые изображала в танце Влана, теперь
сосредоточилось на ней и превратилось в желание.
На сей раз его самообладание подверглось еще более тяжкому испытанию:
Мара безо всякого предупреждения схватила его за промежность.
Но продемонстрировать свое самообладание во всем блеске он не успел,
так как Мара отдернула руку и, воскликнув: "Грязная скотина! Ты ее
хочешь!", саданула его кулаком в бок, прямо под ребро.
Балансируя на ветках, Фафхрд попытался поймать ее за кисти. Мара
пробовала ударить его еще и еще. Сосновые ветви затрещали, вниз посыпались
иголки и снег.
Отвесив Фафхрду очередную затрещину по уху, Мара соскользнула грудью
с веток, продолжая цепляться за них ногами.
Пробормотав: "Чтоб тебя приморозило, сука!", Фафхрд схватился рукой
за самую толстую ветку и свесился вниз, пытаясь поймать Мару за
предплечье.
Те, кто смотрел на них снизу - а такие уже нашлись, несмотря на
большую соблазнительность происходящего на сцене, - видели две сцепившиеся
фигуры в белом и две светловолосых головы, свесившиеся с ветвистого
потолка, словно их обладатели собирались нырнуть вниз ласточкой. Через
несколько секунд, не переставая бороться, фигуры скрылись за ветвями.
Старейший мужчина Снежного клана заорал:
- Святотатство!
Другой, помоложе, поддержал:
- Они подглядывают! Выбросить их отсюда!
Его призыв несомненно был бы поддержан, так как четверть зрительного
зала была уже на ногах, если бы не Эссединекс, наблюдавший за публикой
через дырочку в ширме и умевший как никто справляться с беспорядками в
зале. Он ткнул пальцем в стоявшего у него за спиной мингола и выбросил над
головой руку ладонью вверх.
Музыка заиграла громче. Раздался медный звон тарелок. Совершенно
голые сестры-минголки и илтхмарка выскочили на сцену и принялись скакать
вокруг Вланы. К ним тут же подковылял толстый восточный человек и поджег
свою бороду. Все лицо его мгновенно оказалось в ореоле голубого пламени.
Он не гасил его - с помощью мокрого полотенца, которое было у него с
собой, - пока Эссединекс громко не прошептал в дырочку:
- Достаточно. Они снова у нас в руках.
Черная борода укоротилась наполовину. Артистам нередко приходится
идти на большие жертвы, которых не только всякие мужланы, но даже их
собратья по ремеслу не могут оценить по достоинству.
Пролетев последнюю дюжину футов по воздуху, Фафхрд приземлился в
высокий сугроб, наметенный у Зала Богов, и в ту же секунду Мара тоже
оказалась внизу. Они стояли друг напротив друга, провалившись по щиколотку
в наст, на котором горбатая луна рисовала узоры из света и тени.
Фафхрд спросил:
- Мара, кто тебе наплел, что я сцепился с Хрингорлом из-за актрисы?
- Вероломный развратник! - воскликнула в ответ девушка и, саданув
Фафхрда в глаз, бросилась стремглав к женскому шатру, захлебываясь в
рыданиях и крича: - Все скажу братьям! Вот увидишь!
Фафхрд попрыгал немного от боли, бросился было за Марой, но шага
через три остановился как вкопанный, приложил пригоршню снега к горящему
глазу, и когда боль немного успокоилась, начал думать.
Осмотревшись вокруг с помощью здорового глаза и никого не обнаружив,
он дошел до купы вечнозеленых деревьев у края пропасти, спрятался в их
гуще и продолжил размышления.
Слух говорил ему, что представление в Зале Богов идет полным ходом.
До него доносились смех и ликующие возгласы, порой заглушавшие даже
неистовую музыку барабана и флейты. Зрение - второй глаз уже вернулся в
строй - говорило, что поблизости никого нет. Фафхрд взглянул на актерские
шатры, стоявшие у того конца Зала Богов, где начиналась новая дорога на
юг, потом перевел взгляд на конюшни позади шатров, затем на шатры
торговцев за конюшнями. После этого взор Фафхрда вернулся к ближайшему
шатру - тому самому, в котором жила Влана. Он был покрыт толстым слоем
изморози, посверкивавшей в лунном свете; казалось, что по его крыше, как
раз под веткой вечнозеленого платана, ползет гигантский ледянистый червь.
Фафхрд заскользил к шатру по искрящемуся насту. Узел, которым была
завязана шнуровка на входе, не был освещен и казался на ощупь незнакомым.
Тогда Фафхрд обошел палатку, выдернул из земли два колышка, змеей прополз
под низом шатра и, оказавшись под висевшей на вешалках одеждой Вланы,
сунул колышки назад, встал, отряхнулся и, пройдя несколько шагов, улегся
на ложе актрисы. Тлеющие уголья в жаровне струили легкое тепло. Немного
полежав, Фафхрд нагнулся к столику и налил себе кубок бренди.
Наконец он услышал голоса. Они приближались. Пока снаружи кто-то
расшнуровывал вход, Фафхрд нащупал нож и приготовился натянуть на себя
большой ковер.
Со смехом, но решительно проговорив: "Нет-нет", Влана поспешно
вступила в шатер спиною вперед, закрыла клапан и, стянув шнуровку,
оглянулась.
Едва Фафхрд успел заметить на ее лице изумление, как оно сменилось
приязненной улыбкой, из-за которой нос девушки забавно сморщился.
Отвернувшись от Фафхрда, она тщательно подтянула шнуровку входа и завязала
узел. Затем подошла к ложу и встала на колени перед Фафхрдом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55